Эрик Сунд - Из жизни кукол

Луве кажется, что он все понимает.

Я стану, какой захочешь.

Наслаждение таилось в самом выступлении; Нова была как спортсменка, которая без устали тренируется, чтобы получить наконец награду, далеко опередив всех и одержав победу. Вот что было для Новы главным стимулом.

Мужчины видели ее. Признавали и одобряли ее, а она поощряла их.

Я стану, какой захочешь.

— Хотя теперь им приходилось за это платить, — признала она и помолчала, почти застенчиво. — Ни мама, ни Налле понятия не имели о моем шлюханстве, но я подозревала, что Юсси в курсе. Странно, но меня это огорчало… Я сама выбрала быть шлюхой, но должен же он протестовать, показать, что ему не все равно? Все же знают, что быть шлюхой — это полное дно, что парни, которые покупают у него самогон, и меня тоже покупают.

Нова ненадолго отвлеклась, чтобы рассказать про своего брата Бьёрна, которого она все время называла Налле [18] Björn — медведь, Nalle — плюшевый мишка ( швед .). , и Луве тут же понял, что тот единственный парень, от которого она ждала поддержки, ее никак не поддержал. Брата вечно не было дома, хотя многие его приятели регулярно захаживали к Юсси. Судя по тому, что рассказывала Нова, брат с сестрой начали отдаляться друг от друга.

— Налле чего только не вытворял. Он же был в Фискисе Bad Boy Number One [19] Главный плохиш (англ.). . И анаболиками приторговывал, и два месяца успел отсидеть за то, что какого-то охранника отлупил, или кто там он был. Всегда при деньгах, и, хотя народ помалкивал, все знали, что за ограблениями всех снобских вилл в Бьёркнэсе и Лэннерсте стоит он. Мама вбила себе в голову, что он вернется домой как раз к вечеринке в честь ловли раков. Но я знала, что не вернется он. Я же его черт знает сколько не видела… Он и правда не пришел. Вечеринка длилась всю ночь, даже к утру не разошлись. В тот день все и пошло к черту… Последний праздник в этой проклятой квартире.

Нова поерзала на стуле. Глаза у нее блестели, голос зазвучал слабо.

— Никто из тех, кто был там, туда больше не вернулся, — сказала она. — И виновата во всем я.

Наконец она замолчала, и оба сидели, глядя в окно.

Но смотреть за окном было не на что. Только бледные сумерки. Луве устал. Рассказ Новы пробудил в нем собственные воспоминания.

Неожиданно на парковку плавно въехала серебристая машина. Остановилась. Мотор замолчал. Мужчина лет сорока вылез из машины, огляделся, словно что-то искал, и после некоторого колебания зашагал к входу.

Луве поднялся, закончил разговор с Новой и отправился встречать незнакомца. Нова скрылась в коридоре, присоединилась к другим девочкам. Мужчина как раз вошел.

Поздоровавшись, он представился: Свен-Улоф Понтен. Папа Алисы.

— Я приехал забрать ее, — объявил он, и Луве ощутил, как по хребту ползет отвратительный холодок.

В глазах Алисиного папы было что-то очень знакомое.

Больное.

Нездоровое.

Неестественное.

Иво Андрич поздоровался, уселся за стол и поправил свою зеленую с белым бейсболку.

“Стокгольмский бейсбольный клуб”, прочитал Кевин, слушая патологоанатома, а тому было что сказать.

— Разговор будет коротким, — начал Андрич. — Картина начинает проясняться.

Странно, но флегматичный выговор боснийца напоминал Кевину норрландский, немного похоже говорят на берегах северных рек, в Онгерманланде.

— Как уже было сказано, мы обнаружили во влагалище девушки следы семенной жидкости, — продолжал Андрич, — а также несколько пятен на одежде. После соития она вымылась с мылом, но оставшегося количества достаточно для проведения ДНК-теста. Посмотрим, как скоро мы получим ответ из лаборатории. У них там сотрудники из-за гриппа валятся один за другим.

— А если совпадений не обнаружится, нам придется прочесать весь северный район, — вставил Лассе. — И начать с тех, кого зовут Улоф.

— Да, что-то в этом роде. — Андрич поскреб подбородок. — Учитывая особо серьезный характер преступления, полагаю, что подобные меры не исключены.

— Особо серьезный характер преступления? То есть не секс за деньги?

Патологоанатом покачал головой.

— Нет, не секс за деньги. Убийство. — Он вскинул руки, словно сдаваясь. — Тара умерла не от падения с высоты, ее задушили. Смерть наступила где-то между одиннадцатью вечера и полуночью. Предположительное орудие — красно-зеленая подушка.

Нова смотрела, как Альбин вытирает после себя.

Все произошло в молчании, потребовалось несколько полотенец, потом он свернул пакет и забрал с собой в душ. Нова тоже приняла душ — она чувствовала себя грязной. Как будто только что совершила изнасилование.

С Альбином, приятелем Алекса и Фадде, она начала спать, потому что ей стало его жалко. Теперь он ей платил, обычно меньше, чем мог бы дать.

Он — как я, думала Нова. Кто-то с ним что-то сделал. Скорее всего, когда он был маленьким.

А теперь она помогала ему чувствовать себя паршиво. И у нее это отлично получалось.

Нова точно знала, что нужно делать, чтобы понравиться. Надо нахваливать их мужские качества: что они хорошо водят машину, что в постели они истинные жеребцы, а если они стесняются, что у них маленький член, то дать понять, что предпочитаешь член поменьше, потому что такие лучше для анального секса.

В конце он дрожал от возбуждения. Не проронил ни звука, но, когда он кончал, Нова видела, как он кричит внутри себя.

Она оделась в ванной. Когда она вышла, он уже стоял в гостиной, готовый к выходу, в руках — пакет с пивом.

— Спасибо. — Он опустил глаза и протянул ей четыре мятые пятисотки.

Нова подошла к нему. Погладила по щеке, попробовала улыбнуться.

— Слушай, тут нечего стыдиться… Ты хороший парень. Ты мне нравишься.

Нове доводилось сталкиваться с очень странными вещами. Однажды ей пришлось применить дилдо к парню, другой чувак хотел, чтобы она била его, а третий спросил, можно ли на нее помочиться. Последний вариант она отвергла.

Наверное, требуется немалое мужество, чтобы так унижаться, думала Нова.

Они вышли из квартиры.

— Я никому не скажу, — сказала она, пока они ехали в лифте. В кабине, как всегда, пахло мочой, и она подумала, что это даже уместно.

— Спасибо.

Они вернулись на вечеринку, словно выходили только за пивом. Мама спала, зато Юсси уже поднялся.

— Еще пиво, отлично… — сказал он, завидев принесенный пакет. — Пора допиться до трезвости. Эти, на диване, могут еще побыть, но потом пусть валят отсюда. А ты, Альбин… Ты же не забыл? — Юсси как будто пребывал в раздражении.

Нова села на диван, к остальным; Альбин следом за Юсси ушел на кухню. Тактику “допиться до трезвости” Юсси применял, если решал устроить себе день воздержания; завтра, стало быть, такой день. Юсси уже начал допиваться до трезвости: сначала крепкий алкоголь, потом вино, потом крепкое пиво и, наконец, — слабое пиво.