Сьюзен Хилл - Чистые сердцем

Он поел. У его локтя стоял бокал вина. Он сменил карандаш — взял на этот раз мягкий 4В, чтобы оттенить густой рыжий ореол шерсти на спине Мефисто. Кэт легонько зашевелилась, но не проснулась.

Он провел весь день, связываясь с представителями разных служб; почти ровно в девять утра от полиции Камбрии пришло сообщение о мальчике тринадцати лет, который не вернулся домой после школьного матча по регби. Он не сел на автобус, как обычно, и его не видели с тех пор, как он ушел по главной дороге, чтобы подождать своего отца, который должен был его забрать. Когда отец приехал, мальчика, Тима Фентона, на месте не оказалось, и он прождал его полчаса. Его сын так и не появился, не оказалось его ни в школе, ни на игровых площадках, ни дома, ни в гостях у кого-либо из друзей. Никаких сообщений о том, что его видели, из города не приходило — ни с автобусных, ни с железнодорожных станций. Таксисты его не подвозили.

Участок был в состоянии повышенной активности и нервозности. Комната розыска была либо битком набита офицерами, либо совершенно пуста, когда они разъезжались, реагируя на новое сообщение. Патрульные попытались разбиться на две группы, чтобы одни занимались делом Ангуса, а другие держали под контролем все остальное. К счастью, из-за большого расследования все остальные районы будто бы утихли… Заявления о мелких кражах и актах вандализма, похищениях транспортных средств и разбитых витринах почти не подавали, в пабах и клубах было тихо. Как будто Лаффертон знал, что полиция должна бросить все свои силы на то, чтобы найти пропавшего мальчика, и торжественно поклялся не доставлять ей других проблем.

Но с каждым проходящим часом этого долгого дня Серрэйлер становился все больше уверен в том, что они уже не найдут мальчика живым. Весь день патрульные и гражданские обыскивали Холм, заводи каналов, все свалки, гаражные блоки и заброшенные индустриальные районы, каждый заброшенный сад и огород, каждое стойло и каждую полоску леса. Напоминания о прошлогодних убийствах были повсюду.

Иногда, быстро отвернувшись от окна, или оторвав взгляд от телефона, или шагая по коридору в сторону комнаты уголовного розыска, Саймон видел лицо Фреи Грэффхам или ее силуэт, промелькнувший за качавшейся дверью или наклонившийся с бумажным стаканчиком к кулеру, и то, как она улыбалась ему.

Его карандаш треснул. Кэт не пошевелилась. Мефисто глубже уткнулся носом в собственную шерсть.

У него зазвонил телефон, разбудив Кэт.

— Серрэйлер.

— Босс… До меня только что дошло. Я знал, что там что-то было. Это сводило меня с ума весь день.

— Что?

— Когда мы были у Паркера дома… Я только не мог понять, что. Только у Эм оказалась газета, и я заметил ее на столе… Прошлым вечером целую полосу « Эхо» занимала фотография Дэвида Ангуса…

— Да. Это копия той, что с постера.

— У него она была.

— Как и у многих других.

— Да, только когда мы уже уходили и он встал перед открытой дверью на кухню — хотел отделаться от нас… Я заглянул туда… А у него там очередной аквариум, на холодильнике, весь подсвеченный. Мне просто стало интересно, что еще он там держит в этих аквариумах. Я был так занят этой мыслью, что, увидев газету, даже не придал этому особого значения… Она была на стене. Я к тому — зачем это?

— Хм.

— Но вы сказали приводить его, только если что-то будет. Но, если честно, ничего не было, босс.

— Но ты ведь только что сказал.

— Я вспомнил об этом только сейчас.

— Этого недостаточно, чтобы вести его в участок, но достаточно для повторного визита.

— Что, сейчас?

— Нет, нет, оставь это на утро. Этого явно недостаточно, чтобы ломиться в дверь посреди ночи.

— Хорошо, — голос Натана звучал разочарованно.

Кэт стояла рядом с плитой и ждала, пока закипит чайник.

— Извини.

— Нет, мне нельзя так спать, у меня будут судороги. Чаю?

— Нет. Я займу твое место на диване, а ты поднимайся.

— Гостевая кровать уже застелена. Здесь ты нормально не поспишь. Прислушайся для разнообразия к собственному совету.

Саймон встал и потянулся.

— Что ты делал?

— Рисовал тебя и Мефисто.

Кэт улыбнулась.

— Как ты себя чувствуешь?

— Утомленной. Я просто хочу родить ребенка.

— Крис сегодня задерживается.

— Нам просто необходим заменяющий врач. Он так не может — у него смена почти каждую ночь, и они в последнее время чертовски загружены.

— До сих пор никого?

— Человек, с которым он проводил собеседование, в итоге не захотел эту должность. Он слышал сегодня про какую-то женщину, которой может быть это интересно… Она вернулась после двух лет в Новой Зеландии и думает, что ей может понравиться работать в этой области, но пока хочет прощупать почву. Больше пока никого не знаю. Ну, будем молиться.

— Я думал, все хотят стать терапевтами.

— О, так было раньше. Времена изменились.

— Я пойду наверх… Если меня вызовут на станцию, я постараюсь особо не наводить суматоху.

— Ты никогда этого не делаешь. К тому же я привыкла, что Крис постоянно встает с постели, а Сэм приходит к нам после своих кошмаров. У него вся голова забита Дэвидом Ангусом. Мне так непросто с этим справляться, Сай… Я вру ему, и он знает, что я вру. Они обсуждают это в школе, Крис говорит, что он сворачивается калачиком в машине и запирает двери. Он не поехал с Симпкинами вчера, Крису пришлось отвозить его к ним на чай.

Саймон наклонился и сомкнул вокруг нее руки.

— Я не могу перестать думать об этом маленьком мальчике.

— Я знаю.

— Как ты с этим справляешься?

— Кэт, у тебя есть дети, которые умирают от рака, молодые пациенты, которые погибают в нелепых авариях, и младенцы с менингитом. Относись к этому так же.

— Это хуже.

— Может быть. — Саймон пошел к двери, завел руки за спину и взъерошил свои белокурые волосы жестом, который, как знала Кэт, появлялся у него, когда он был очень уставшим, слишком взволнованным, озабоченным из-за своей работы или из-за чего-то глубоко внутри, о чем он бы говорить не стал.

Она выключила свет на кухне. Кот Мефисто, лежащий на диване, вытянул свои лапы, пару раз ударил по воздуху когтями и вновь погрузился в сон.

Попугая, которого Ширли Сапкот оставила двоюродная бабушка, звали Черчилль, но она сменила ему имя на Элвис в тот же день, когда он к ней переехал. Она попыталась научить его говорить «Blue Suede Shoes» [3] Blue Suede Shoes (рус. Синие замшевые туфли) — хит Элвиса Пресли. вместо «Никогда не сдаваться!», но преуспела лишь в том, что окончательно запутала его, так что большую часть времени он молчал, только иногда издавая звук поезда, едущего через тоннель. Он сидел в клетке на маленьком столике под окном и недовольно на нее посматривал, и его хмурое молчание было даже противнее, чем его голос.