Сьюзен Хилл - Чистые сердцем

— Понятно.

— Надо выяснить, вот что.

— Могу поспорить, ты-то выяснишь.

— Не надо выливать полбутылки этой штуки, она денег стоит.

— Да тут нужно полбутылки, чтобы отмыть весь этот жир, если тебе вообще это надо.

— Следи за словами, ты тут только потому, что…

— Ладно, ладно… Я сегодня вижусь с офицером по условно-досрочному, может, у нее для меня что-то будет… Комната или что-то такое.

— Не дадут они тебе комнату.

— Тем не менее.

— И работу не дадут. Ты должен этим сам заниматься.

— Может, я уже это сделал.

— Что сделал?

— Нашел работу.

— Что, дворником?

Мишель зажгла сигарету, надела свою кожаную куртку и ушла, не дождавшись ответа.

Ей понадобилось не больше десяти минут, чтобы узнать, что привело уголовный розыск в эту часть Дульчи, и еще две минуты, чтобы присоединиться к компании женщин в конце улицы. Здесь их было пять или шесть, но другие уже подтягивались — одни шли с колясками или с трехлетками, которых тянули за собой, другие возвращались, проводив детей постарше в школу.

— Они не хотели это афишировать, — сказала Мишель женщине рядом с ней.

— Они разве не всегда так делают? Но от нас попробуй что-то скрой!

Несколько женщин рассмеялись. А потом, когда смех затих, раздался первый крик:

— Педофил, выходи!

Его подхватили:

— Педик, выходи. Педик, выходи. Педофил, педофил, выходи, выходи, ВЫХОДИ!

Через несколько мгновений занавеска на верхнем этаже пошевелилась.

— Выходи оттуда, Брент Паркер, мы знаем, кто ты.

— Да, и что ты.

— Совратитель малолетних.

— Насильник.

— Педик, выходи. Педик, выходи. Педофил, педофил, выходи, выходи, ВЫХОДИ!

Появились плакаты, которые кто-то смастерил дома из старых обоев, прикрепленных к доскам. «Нет педофилам». «Педофилы ПРОЧЬ ПРОЧЬ ПРОЧЬ». «Защитите наших детей».

Занавеска на окне больше не двигалась.

Энди Гантон пошел наверх, к большому окну, откуда он как раз мог увидеть собравшуюся на улице толпу. Ему не нужно было открывать окно, чтобы услышать их.

Извращенцы. Их ненавидели и за решеткой, они никогда не чувствовали себя в безопасности, всегда были начеку, всегда под охраной. Побить извращенца, подставить ему подножку в душе, чтобы он раскроил себе череп, ударить его по яйцам во время игры — это был самый быстрый способ стать героем. Их было не так много, но всегда было понятно, кто это, даже если у них не было это на лбу написано. От них всегда шел запах, у них были бегающие глазки, что-то в них было. Ты никак их не излечишь — так сказал однажды мозгоправ. Программы лечения, психиатры, реабилитации… На наркоманах может и сработать, довольно часто работает, как ни удивительно. Но на извращенцах — никогда. Один раз извращенец — всегда извращенец… Но они были достаточно умными, они знали правила игры и все приемы, они умели заморочить голову. Но они никогда не менялись.

У него не было абсолютно никаких шансов против Мишель, помноженной на пятьдесят. Даже против Мишель самой по себе, если на то пошло. О чем они думали, когда поселили его в район для семейных? Извращенцев нужно отделять, селить их в отдельные дома с квартирами для одиноких, чтобы полиция знала, где они и чем они заняты.

Это было его единственное предубеждение. Он гордился тем, что его не волновали черные, коричневые и желтые. Живи и дай жить другому. Даже геи. Но извращенцы… Ну уж нет.

В конце концов патрульным пришлось подобраться к дому Брента Паркера сзади, чтобы войти с черного хода, пока их коллеги пытались разогнать толпу снаружи. Когда прибыл Натан Коутс, он нашел Паркера на кухне. Тот, дрожа, стоял рядом со своим аквариумом со змеей.

— Мне нужна защита.

— Мы избавимся от них. Я все равно собирался прийти, чтобы еще раз с тобой переговорить.

— Вы же не отстанете, да? Я отсидел свой срок, я все сделал, но вы никогда не отстанете. Я говорил с вами прошлым вечером, нет смысла повторять все снова. И я не останусь здесь без защиты. Вы уедете, и что, вы думаете, они сделают? Думаете, я буду в безопасности, да?

— Ты можешь попробовать выпустить одну из своих рептилий погулять. Я сомневаюсь, что кто-то даже близко подойдет после этого.

— Рептилиям нужно, чтобы было жарко.

— Там снаружи очень даже жарко. Ладно, они уйдут через пару минут, забыли о них. Садись.

— Мне и стоя хорошо.

— Как тебе угодно. Вчера вечером ты сказал, что ничего не знаешь о пропавшем мальчике.

— Не знаю.

— Что ты к этому никак не относишься, тебе даже не интересно.

— Нет… Не больше, чем большинству людей.

— Что ты имеешь в виду?

— Все очевидно.

— Расскажи мне.

— Ребенок пропал, это ужасно. Не хочется, чтобы такое происходило. Дети подвержены опасности.

— Да. — Натан посмотрел на этого человека. Он был не побрит, от него пахло, у него были грязные волосы, и он положил обе руки на свой аквариум, как будто это был защитный талисман. У него были бегающие глазки. Только это такая вещь, на которую обычно говорят не обращать внимания… Глаза — это просто глаза, и если ты называешь их как-то иначе, кроме как карими и голубыми, это уже считается неприемлемым. Но Натан замечал бегающие глазки, когда видел, — потому что они бегали.

— Значит, вы не интересуетесь Дэвидом Ангусом?

— Не особенно. Как я и сказал.

— Тогда почему вы… — Натан остановился.

— Что? Почему я что?

Постер с пропавшим мальчиком из газеты пропал. Прошлым вечером Натан видел его через полуоткрытую дверь ясно, как день, он был прикреплен к стене над аквариумом. Он поднялся.

— Подвинься.

— Что ты делаешь? Оставь меня в покое.

— Подвинься.

Паркер засомневался, а потом дернулся, все еще не отрывая рук от аквариума со змеей. От него шел жар и мерзко пахло. Натан предпочитал особо не заглядывать внутрь.

— Что здесь было?

Он дотронулся до липких следов на стене.

— Ничего.

— Сюда ничего не было приклеено? Записка… Или, может быть, постер? Страница из газеты?

— Да… Нет. Здесь была записка.

— Какая записка?

— Насчет змеи. Время кормления.

— Тебе нужны напоминания?

— Нет. Это было… для кое-кого другого. Кто кормил его, когда меня не было.

— Кто?

— Приятель.

— У тебя есть приятель? Как его зовут?

— Я не обязан тебе отвечать.

— Нет, обязан. Если ты мне не ответишь, я могу проверить насчет него, вдруг ты все это выдумал? Вдруг у тебя здесь была приклеена страница из газеты… с фотографией Дэвида Ангуса?

— Ну, это не так.

Натан повернулся и сделал два широких шага к мусорному ведру с педалью, крышка которого наполовину съехала набок. Педаль не работала. Он, разумеется, не собирался трогать это руками, но крышка легко поддалась, когда он поддел ее носком своего ботинка.