Сьюзен Хилл - Чистые сердцем

— Вытряхни его, а? Не очень-то у тебя здесь чисто.

— Вытряхни его сам. Что ты хочешь? Тебе нужен ордер на обыск.

— Чтобы проверить дно твоего вонючего мусорного ведра? Сомневаюсь.

— Если хочешь смотреть на мой мусор — смотри. Я с места не сдвинусь.

— Я так полагаю, что просить у тебя пару резиновых перчаток будет потерей времени?

— Точно.

— Газета?

— Под раковиной.

Натану понадобилось три минуты, чтобы расстелить на полу единственную газету, которую он смог найти — древний номер « Рэйсинг Пост», а точнее раздел с собачьими бегами, — и вывалить на нее содержимое ведра. Слипшаяся масса из яичной скорлупы, волос, чайных пакетиков и грязных опилок, которые, видимо, до этого лежали в аквариуме со змеей, представляла собой один влажный комок. Но здесь не было газеты, даже ее кусочков. Не было постера с Дэвидом Ангусом.

— Ладно, — сказал Натан. — Пока что.

— Куда ты идешь?

— Подышать свежим воздухом.

— Ты не можешь вот так все оставить.

Натан ухмыльнулся, развернулся к нему спиной и быстро вышел из дома. Воздух Дульчи никогда не казался слаще.

Только пара женщин осталась стоять неподалеку, в нескольких ярдах от дома, и они о чем-то шептались между собой. Патрульная машина была все еще припаркована у тротуара. Натан нагнулся и всунулся в окно.

— Они вернутся через минуту после того, как вы уедете.

Полицейский только пожал плечами.

— Он снова позвонит.

— Мы примем его вызов, если он это сделает. Нашел что-нибудь на него?

Была очередь Натана пожимать плечами. Когда он шел к своей машине, одна из женщин обернулась на него.

— Вон этот зарвавшийся мелкий придурок Натан Коутс. Удивлена, что ты теперь кажешь здесь свой нос, мы же теперь для тебя второй сорт.

Брось, сказал Натан себе. Не обращай внимания.

— Доброе утро, Мишель, — сказал он, прежде чем захлопнуть за собой дверь и рвануть прочь из района Дульчи на самой большой скорости.

Я голодный. У вас есть для меня что-нибудь поесть? Вы должны дать мне что-нибудь поесть.

И еще я немного хочу пить.

Мне не нравится это место. Здесь очень холодно.

Вы еще здесь?

Я хочу увидеть свою маму.

Мы можем уже поехать домой, пожалуйста? Я никому ничего не скажу, если вы меня оставите, я могу просто дойти до своего дома. Я очень быстро хожу.

Я настоящий ходок. Все так говорят. Я хороший игрок.

Куда вы ушли?

Вы меня слышите?

Я не хочу оставаться здесь. Здесь холодно. Здесь ужасно.

Теперь я очень хочу пить. И есть. Я совсем ничего не ел. Почему вы мне ничего не дали?

Вы собираетесь убить меня?

Я не говорил ничего плохого. Если сказал, то прошу прощения за то, что я сказал.

Я ничего не делал. Я ничего такого не сделал.

Я правда не знаю, почему вы привезли меня сюда.

Я правда не понимаю.

Я просто хочу к маме, сейчас.

Я хочу, чтобы тут кто-нибудь был.

Я был бы даже не против, если бы здесь были вы. Вы мне не нравитесь, но мне не нравится быть здесь одному.

Я был бы даже не против, если бы здесь была собака.

Или крыса.

Тут очень холодно.

Я не против темноты. Тут очень темно, но я не против. Я не боюсь темноты. Не очень боюсь.

Я хочу домой, пожалуйста.

Я не плачу и не кричу, правда же?

Я не буду плакать или кричать. Если вы отвезете меня домой. Или просто выпустите. Откроете дверь. Или поднимете люк какой-нибудь. Я могу дойти до дома. Я не знаю, насколько это далеко, но я очень быстро хожу.

Я не хочу быть здесь.

Пожалуйста.

Я не хочу быть здесь.

— Я хочу, чтобы патрульные ходили там посменно, по двое, круглосуточно. Паркер начнет кричать о помощи ровно в тот момент, когда мы отвернемся, так что давайте не отворачиваться.

Старший инспектор положил ноги на стол и закинул руки за голову.

— Я хотел переговорить с вами о ситуации в Дульчи, босс.

— Орава вопящих фурий.

— Это моя вотчина, моя территория. Я лично знаю половину женщин, выкрикивавших ругательства перед домом Брента Паркера сегодня утром. Я с ними в школу ходил.

— К чему ты клонишь?

— Может, мне стоит держаться подальше от того, что там происходит?

— Тот факт, что это твоя вотчина, делает тебя более ценным сотрудником, чем кто-либо другой, именно там. Ты знаешь, откуда ветер дует, ты знаешь их, знаешь, что происходит в их домах, кто есть кто…

— Им это не нравится.

— Кто-то тебя взбесил? Ты же можешь с этим справиться. Я не собираюсь спасать тебя от Дульчи, Натан.

— При мне они будут помалкивать. Я крыса, понимаете?

— Жестко.

— Впрочем, я пронюхал кое-что.

— Пока подожди. Мы сейчас стоим перед глухой кирпичной стеной, а в спину нам дышит пресса. Они, конечно, вцепились в эту историю с Паркером и теперь чуют кровь. Достаточно ли мы делаем? Почему мы не продвигаемся? Ну, почему? След уже остыл. Даже не так — след был остывшим с самого начала.

— Никаких новостей откуда-нибудь еще?

— Ни писка. Они нашли того парня в Камбрии. Тим Фентон.

Саймон опасно откинулся на своем стуле, упершись спиной в подоконник. Натан ждал. Когда старший инспектор замолкал, за этим всегда что-то следовало.

— Ладно, нам следовало сделать это раньше. Следственный эксперимент, — он встал. — Послезавтра. Мне нужен мальчик того же возраста, веса и роста, что и Дэвид… в его одежде. Я хочу, чтобы все родители, которые возят своих детей этой дорогой, сделали все то же самое, что они делали в день исчезновения. Поговори со школой… Я хочу, чтобы с соседями тоже обо всем договорились… Со всей улицей. Все делают в точности то же самое, что и тем утром.

— Босс.

— Я скажу Ангусам.

В гараже было холодно, и освещен он был только флуоресцентной лампой. Задняя стена была заставлена металлическими шкафами от бетонного пола до потолка. В углу рядом с дверью, ведущей в дом, стоял открытый морозильник. Мэрилин Ангус встала перед ним. Она надела старую овечью куртку ее мужа и какие-то черные перчатки, которые она нашла на одной из полок, пахнущие маслом.

Она выключила морозильник и полностью его освободила. Много еды она сложила в черные мусорные мешки, чтобы потом выбросить; остальное она разложила по контейнерам, чтобы вернуть в морозильник после его разморозки.

А теперь она собиралась заняться полками. Одному богу известно, что было в этих коробках. Старые игрушки. Старые инструменты. Старые файлы. Старая одежда. Старое. Старое. Старое. Зачем они хранили все это? Потому что у них было место, чтобы это хранить. Она собиралась снять с полки каждую коробку, раскрыть ее, изучить содержимое, рассортировать и безжалостно выкинуть. Это была единственная вещь, которую она могла делать, работа, которая занимала ее, утомляла и которую нужно и можно было сделать, пока ее разум находился где-то в другом месте.