Сьюзен Хилл - Чистые сердцем

— Ее комната выглядела такой жизнерадостной, — сказала Мэриэл, — там был красный шарик и твои цветы.

— Ширли покрасила ей ногти в розовый и завязала ей ленточку. Она любила ее.

Его мать взглянула на него как будто издалека.

— Как странно, — сказала она наконец. — Как это все было странно.

Она резко подняла глаза, когда услышала машину Ричарда Серрэйлера, остановившуюся снаружи.

— Все нормально, — сказал Саймон, протянув к ней руки и накрыв ими ее ладони.

Его отец быстрыми шагами зашел на кухню.

— Все готово.

Мэриэл встала, чтобы наварить еще кофе.

Стопка с утренней почтой лежала на столе, Ричард Серрэйлер поднял верхний конверт, посмотрел на него несколько секунд, а потом поднял глаза на Саймона.

— Почему ты не бегаешь за преступниками? — сказал он, слегка улыбаясь.

— Если бы в этот момент не зазвонил телефон и если бы это не оказался Крис с новостями, то, клянусь, я бы ударил его по лицу.

— Очень подобающе для старшего инспектора полиции, — сказала Кэт, обращаясь к Саймону, но глядя на своего маленького сына.

Свет от прикроватной лампы заключал в теплый сияющий круг их обоих, лежавших вместе на высокой больничной постели.

Было начало седьмого вечера. Саймон сидел рядом с ней и смотрел на этот зачарованный круг.

— Черт, надо было взять с собой блокнот для рисунков. Это чистое совершенство.

Кэт улыбнулась.

— Будет еще масса других случаев… Мы никуда не денемся.

— Сэм и Ханна приходили?

— Конечно. Сэм всю дорогу изображал свой фирменный звук взлетающего самолета, а Ханна вся порозовела от удовольствия.

— Как я.

Когда Крис позвонил — через пару секунд после циничной ремарки Ричарда Серрэйлера про беготню за преступниками, — его сердце потеплело, и он понял, каким смертным холодом оно было сковано в последнее время.

— Что сказала мама?

— Что всегда говорят… Что вечером водворяется плач…

— …а наутро радость… [6] Псалм. 30:6. Ну, кто-то должен был это сказать.

— При этом удивительно, насколько часто это кажется правдой… Смерть — а потом новая жизнь.

— Каждый день, — Кэт погладила своего сына по спине, прежде чем переложить к другой груди, — каждый, каждый день.

— У него есть имя?

— У него их два. Феликс Дэниел.

Саймон смотрел, как его новорожденный племянник присосался к груди, заработав ртом и крепко зажмурив глаза, и его накрыла страшная волна эмоций. В мире не было больше ни одного человека, перед кем бы он смог так же, не скрываясь, плакать, как сейчас.

Кэт протянула к нему руку. Когда он ушел, она подумала, что тоже может разреветься, но в Саймоне эмоции копились и бурлили еще с момента гибели Фреи. Смерть Марты и это новое рождение наконец освободили их, чему Кэт была рада. Но она ничего не сказала, только держала свои руки в его. Сейчас было не время для благодушных слов врача.

Через пару минут он поднялся и пошел в ее уборную. Она услышала, как включился кран. Феликс сильнее уткнулся в ее грудь, и его пальчики сжались от удовольствия.

Когда дверь открылась и зашел Крис, Саймон как раз выходил, с мокрыми светлыми волосами и слегка покрасневшим лицом.

— Ладно, я пошел… Думаю, теперь я просплю целые сутки.

Саймон нагнулся и поцеловал свою сестру, а потом сомкнул ладони на влажной теплой голове Феликса.

— Хорошо, — сказал он и ушел, чуть дотронувшись до руки Криса в последний момент.

В коридоре он остановился, чтобы высморкаться и снова вытереть глаза рукавом. Руки у него тряслись.

— Помни, ты полицейский, а не друг. Ты на нашей стороне, не на их. Не надо видеть в нас врагов.

Подобное напоминание от старшего инспектора было необходимо в таких случаях, как этот: когда Кейт нужно было держаться в стороне, быть предельно тактичной и нейтральной, но при этом слушать, видеть и передавать полиции все, что она услышит во время ссор Ангусов. Вот кем был семейный полицейский психолог — связующим звеном между семьей и полицией, а не юристом, не жилеткой, чтобы поплакаться, и не другом семьи. Это была тонкая грань, и, балансируя на ней, Кейт начинала чувствовать, что склоняется на сторону Мэрилин.

Они были на кухне и делали запеканку, Кейт чистила картошку, а Мэрилин жарила фарш. В этот момент громко хлопнула входная дверь. Было только начало седьмого, а Алан Ангус не появлялся дома раньше восьми с тех пор, как здесь находилась Кейт.

Мэрилин посмотрела на нее с тревогой и быстро пошла в коридор, оставив Кейт снимать мясо с газовой горелки.

— Что случилось? — услышала она, как нервно спросила Мэрилин. — Что-то не так?

— Почему ты спрашиваешь? Все так.

— Они тебе звонили? Ты что-то узнал?

— Это ты тут сидишь с полицией, если кто что и узнает, так это ты.

— Тогда почему ты так рано? Ты никогда не приходишь так рано.

— Просто отменили операцию… Такое случается.

— Никогда не случалось.

— Смерть случается, и этот пациент умер. Понятно?

— Алан, мне надо поговорить с тобой… Мне это очень тяжело.

— С чего вдруг?

— Тебя никогда нет рядом.

— Сейчас я рядом.

— Ты отрезал себя от меня… и от Люси. Она это замечает.

— Какая мне от этого будет польза, если я буду целыми днями сидеть дома? Это поможет найти Дэвида? Это поможет тебе или Люси? Не говоря уже о моих пациентах.

— О да, твои пациенты.

— Если ты сможешь убедить меня в том, что лучше мне торчать здесь, с тобой дни напролет вместо того, чтобы делать свою работу, я с радостью останусь.

Голоса удалились, когда Алан Ангус пошел к лестнице и его жена последовала за ним.

Кейт закончила чистить картошку, порезала ее, сложила в кастрюлю с водой и стала искать морковку. За этим занятием ее застал телефонный звонок.

— Детектив Маршалл.

— Привет, Кейт, это Натан.

— Что-то случилось?

— Да в общем нет… Просто кое-что всплыло по результатам эксперимента. Сегодня позвонил один парень. Он только что был здесь. Он велосипедист. Говорит, сначала ничего не щелкнуло, но когда он приехал на работу, он вспомнил.

— Что?

— Вспомнил, что он видел, как Дэвид Ангус стоял у калитки… Его школьный портфель лежал на земле… Он смотрел вдаль, на дорогу… Где-то около десяти минут девятого.

— И что?

— И все.

— О.

— Ну, это свидетель… Он определенно там был.

— Да мы это и так знали…

— Может быть… А может быть, его и не было.

— Это как?

— Отец мог вернуться. Сказать, что сегодня сам его отвезет.

— Ой, да ладно тебе. К тому же, криминалисты обшарили всю машину его отца целиком, как всегда. Ты знаешь так же хорошо, как и я, — первыми подозревай родителей, так что постарайся прижать их с самого начала. Но не могли они. Что-нибудь еще велосипедист видел?