Григорий Романов - Лыткаринский маньяк

Где-то глубоко, в его чреве, проскочила искра, и неубиваемый двигатель ожил, зашевелил поршнями. Прогреваясь и урча все ровнее, выходил на рабочие обороты. Его низкий гул, словно раскаты далекой грозы, донесся до камеры номер шесть, отразился от стен, задребезжал стеклами в узком, зарешеченном окне.

И этот гул не стихнет. Будет нарастать и приближаться, пока кости не хрустнут под его многотонным колесом.

Если есть духи предков, ангелы-хранители, добрые феи, все ходатаи за нас перед чем-то высшим, поспешите. Ваше время пришло. Когда еще вам следует появиться, если не сейчас! Ведь, только что-то невероятное, сверхъестественное, способное отменить гравитацию и ход времени, было в силах переписать ужасный сценарий.

Задернуть занавес над сценой и объявить: это все неправда. Это глупый спектакль, фарс! А в жизни такого не было и нет. И никогда не будет!

Да, все подвластно высшим силам, одно плохо: неизвестно, существуют ли они. И как наладить с ними коммуникацию, когда их вмешательство – последняя надежда.

В общем, можно верить в их причастность, можно нет. Но, маховик других событий и лиц, случайных и аполитичных, уже давно набирал обороты, чтобы отменить беспросветный мрак этой ночи.

Самая скромная роль выпала Александру, обычному парню из обычной многоэтажки.

Сколько себя помнил, Сашка занимался спортом, отслужил срочную в ВДВ и посмотреть на него было любо-дорого чисто эстетически. С румяными щеками, наливной, как яблоко, сгусток молодой энергии. Сжатая пружина из мышц. Не сильно умная пружина, но это поправимо.

Машины у Александра не было, да она ему и не нужна. Невозможно представить, что он тошнит в заторе, в бесконечной веренице полуживых черепах.

Когда-нибудь, энергия, направленная в правильное русло, усадит его на сиденье бизнескласса. Но это позже, а сейчас… Велосипед! Вот транспорт молодых и неуемных.

Ветер в лицо, нет пробок, не нужен бензин. И парковка не нужна. Двухколесного друга Саня хранил в подъезде, пристегнутым тросом к батарее.

Здесь все знали, чей велосипед и на транспортное средство не покушались. Санек уж думал, его и пристегивать не обязательно, но ошибся. Вышел однажды, поутру, а переднего колеса нет!

Первым порывом стало пойти и разобраться самому. Вероятный воришка был ему известен: сосед с седьмого этажа, шестнадцатилетний, рыжий охламон с завидущими глазами и шилом в заднице.

Во все ему надо было плюнуть или поцарапать ключом, или подпалить зажигалкой. А оставленное без присмотра, – реквизировать вне зависимости, нужно это или нет.

Однако, зная свой характер, закаленный битыми о лоб бутылками и кирпичами, Санек решил этого не делать: Мало ли! Вдруг, украл не он? А шанс доказать невиновность малолетнему подонку может и не выпасть. И вообще, все шансы в жизни могут пресечься.

Поэтому он позвонил в 02, где его переадресовали в дежурную часть местного ОВД. Там посоветовали написать заявление участковому и дали адрес опорного пункта полиции, куда он незамедлительно отправился.

На двери висело объявление, что участкового сегодня не будет, а если сильно надо, – приходите в райотдел. В райотделе сказали, что участковый у них не появлялся и его стоит поискать на обслуживаемой территории, в опорном пункте полиции.

Сначала, закольцованность этих обстоятельств была Саньку неочевидна, и он честно пытался застать служивого то там, то тут. Но, вскоре он осознал роль цирковой лошади и вернулся к мысли про самосуд.

Точку в его метаниях поставила подруга. Говорит: кроме вас, конечно, никто, но отнеси-ка ты заявление в райотдел и сдай под роспись. Прямо секретарю начальника занеси, и порочный круг разорвется.

С утра, Александр пришел в полицию, поднялся на третий этаж и постучал в канцелярию. Из-за двери ему ответили «Ожидайте!» тоном, которому позавидовал бы его армейский командир. И Саша стал ожидать, воткнув наушники в уши и прогуливаясь по коридору взад-вперед. Потом подумал, что может не услышать приглашение и вынул один наушник из уха.

Через некоторое время мимо прошел полковник, спросил, что ему нужно, смерил подозрительным взглядом и скрылся за дверью с табличкой «Начальник ОВД». Потом к нему зашел майор, вышел, еще раз зашел. Потом оба выскочили, и майор чуть не сбил его с ног.

Вот и все, что сделал Александр для Антонова спасенья.

Вторым орудием судьбы выступил Михал Михалыч.

Он сам был сотрудником органов, но, контактировал по службе не столько с полицией, сколько со смежными спецслужбами. Встреча же с полицейскими не сулила последним ничего хорошего: Михал Михалыч был старшим оперуполномоченным управления собственной безопасности и занимался отловом нечистых на руку коллег.

Работа приносила ему удовлетворение, хотя добрая половина задержанных оставалась при должностях и даже шла потом на повышение. Некоторые передавали ему привет, кто поумней, – демонстративно не замечали при встрече. И ни один не прекратил заниматься тем, за что попал к Михал Михалычу в разработку.

Но и тех, кого все-таки осудили, ему доставало. Крестниками он гордился, поскольку был честным. И ментом, и человеком.

У Михал Михалыча шел льготный стаж и пенсия не за горами, однако со службы пришлось уйти досрочно.

В последнее время он разрабатывал группу взяточников, обиравших пассажиров на вокзале. Устроили оперативный эксперимент – контрольную дачу взятки. Пометили деньги, наставили микрофонов, видеокамер и заняли места поблизости.

Подставной узбек гулял с клетчатым баулом, привлекая мздоимцев, как блесна щуку. Пяти минут не прошло, как они появились. Проверили документы, к чему-то придрались и предложили решить вопрос на месте.

Узбек помялся, поторговался для достоверности. Купюры перекочевали из кармана в карман, и оперативники бросились задерживать хапуг. Двое из них обреченно застыли на месте, но старший наряда, прапорщик, отказался принимать такой конец.

Швырнул деньги в толпу, выхватил табельный пистолет и выстрелил в подбегавшего Михал Михалыча.

Пуля пробила ему легкое и застряла в позвоночнике. Спинной мозг, к счастью, не задела и ее извлекли, вроде как, без последствий. Тем не менее, ВВК признала Михал Михалыча негодным к дальнейшей службе и его комиссовали.

В денежном содержании не обидели и теперь он, уже месяц как, оформлял пенсию и привыкал к неожиданной роли домохозяина.

Несмотря на брутальную профессию, Михал Михалыч был не кровожадным и вообще, не злым. Был женат на своей жене и на своей работе и никого из них не обманывал.

Поэтому, когда друзья пригласили его на охоту, такой, разухабистый мальчишник с антисемейными развлечениями, замаскированный безобидным словом, он прихватил с собой и супругу.