Олеся Кондратьева - Новый год следователя Ивановой

– Значит, Вы убили свою жену? Когда это произошло, где тело убитой?– продолжила задавать вопросы Алена, пытаясь понимать мотив преступления.

– Да, мне пришлось это сделать! Она была непримирима! Она все чаще говорила о невозможности нашего совместного проживания, она все чаще уезжала к своей матери с детьми, оставляя меня одного. А я должен был отвечать на вопросы вышестоящего руководства о причинах отсутствия жены. Мне задавали неудобные вопросы. На меня начали поступать жалобы от людей, которые приходили ко мне на службы. Я пытался им разъяснять, как должна вести себя настоящая жена, хорошая, добропорядочная. Что иногда, чтоб вразумить неразумную женщину, можно применять и силу, если она на благо пойдет. Я давал такие советы, когда меня прихожане спрашивали. А они даже не понимали мудрости такого строгого отношения к женщине. Они писали жалобы. Я много раз пытался вразумить Анну, а потом и ударить ее пришлось, когда она богохульные речи мне говорила. Это было противостояние. Я ее по-хорошему просил, чтоб она одумалась, а она заговорила о разводе!

– Я Вас правильно поняла, Анна решила развестись с Вами и поэтому уехала к матери с детьми, готовясь к разводу?– уточнила Алена Игоревна у священнослужителя.

– Да, она заявила, что подает на развод. Дети останутся с ней, она будет жить у родителей, а со мной она дальше жить не может. А ведь это конец моей карьере священника! Все! Это крах всего! Она решила перечеркнуть мою жизнь один раз и навсегда! Как она могла! Я ведь ей все объяснил, она прекрасно знала про такие последствия для меня! Но она настаивала на своем! Она была непреклонна! Я и просил и умолял и угрожал. Все испробовал, все аргументы, все доводы! А она свое – я подаю на развод.

– Вы поднимали руку на свою супругу? – спросила Алена, выслушав исповедь убийцы.

– Да, поднимал. Это правильно! Я хотел ее вразумить, если слова не действуют! Это необходимо, женщину надо держать в большой строгости, выбивать из нее всю дурь. А дури в ней много было! Там еще и мать ее подливала масло в огонь. Она постоянно настраивала Анну против меня, изображая меня тираном, злым и жестоким человеком. Она поддерживала все незрелые размышления Анны о разводе, о дальнейшей жизни без меня, вместо того, чтоб попросить свою дочь одуматься и сохранить семью!

– Продолжайте, расскажите об обстоятельствах преступления, – сказала Алена священнику Дионисию.

–Я решил с ней еще раз поговорить, может она передумает. Приехал за ней к ее родителям, сказал, что помогу Анне перевезти ее вещи. С нами отец Анны напрашивался в машину, мол, помочь хочет. Но я объяснил ему, что вещей много и он не поместится в машине. Мы поехали с женой вдвоем. По дороге я с ней снова пытался поговорить. Все напрасно. Она уперлась в развод и не хотела даже слушать ничего. Господи Милосердный! Как ты допустил, чтоб все так произошло! Как не оставил ты мне выбора, как сделал так, что пришлось мне пойти на это?– воскликнул Дионисий, рассказывая о своем злодеянии.

– Вы знаете, Денис, это прекрасно, что Вы начинаете осознавать, что совершили преступление. Но я Вам говорю, что выбор у человека есть всегда! А сейчас я призываю Вас больше уделять внимание фактам и обстоятельствам преступления, – прервала несколько театральный поток красноречия следователь Иванова.– Итак, где Вы убили супругу и куда дели тело убитой?

– Я повез ее по шоссе в сторону нашего дома, но это было бы слишком близко от города, тогда я решил свернуть на северо-запад, там места глухие, населенных пунктов почти нет, километров 100 проехать и все сделать, что задумал. Жена, конечно, начала задавать вопросы, почему свернул, куда мы едем. Я ей объяснил, что все нормально, что просто там ремонтные работы проводят, а мы объезжаем по другой дороге. Она начала мне опять объяснять, что хотела бы побыстрей решить вопрос с разводом, что она хочет жить с детьми как все обычные женщины, без всяких таких проблем и трудностей, как со мной были. Я ей ответил, что еще увидим, как она будет жить, как сможет она жить без меня, как у нее это получится! Анна на меня странно смотрела, потом начала писать что-то в телефоне. Я приказал ей отдать аппарат мне, что это все лишние проблемы вызовет. Если она пишет своим подругам или матери, то лучше ей не выносить сор из избы. Она нехотя отдала телефон мне. Я отключил его и убрал в бардачок машины. Я снова и снова пытался вразумить ее, но она твердо стояла на своем – не хочет жить со мной и не собирается передумывать. Она уже все для себя решила, и тверда, как никогда в своем убеждении. Ей с детьми будет лучше без меня.

– Значит, это произошло примерно в 100 километрах от города? В лесу?– уточнила Алена Игоревна.

– Да, 102 километр Северо-западного шоссе, в лесочке. Там у обочины такой металлический шкаф стоит, наверное, для обслуживания электричества на шоссе. Он как ориентир для меня стал. Я попросил выйти ее из машины и пойти со мной подышать свежим лесным воздухом, чуть-чуть успокоится. Она вышла. Мы углубились в лес. Когда я увидел, что машина, оставленная нами на обочине, не видна за деревьями, я понял, что пора действовать. В моей руке лежал нож, такой с черной ручкой, острый, лезвие немного изогнутое. Я его прихватил из дома. Он валялся в ящике, даже не знаю, откуда он меня взялся. Может от отца остался. Он был рыболов-любитель, часто ходил на рыбалку, в походы и меня с собой таскал, хотя мне это было совершенно не интересно. Нож был у меня в руке. Я посмотрел на жену. Она мне улыбалась, но в глазах я видел, что это радость от предстоящего освобождения ее от семейных уз. Она словно была счастлива, что скоро расстанется со мной, уйдет не оглянувшись, войдет в новый мир, где будет жить сама, без мужа, как считает необходимым. Эта улыбка окончательно меня добила. Она всколыхнула во мне все те переживания, которые были у меня за последнее время, все те предстоящие мучения, которые выпадут на мою долю из-за развода. Я взял ее за руку левой рукой, а правой размахнулся и ударил ее в грудь. Я нанес ей семь ударов, она никак не хотела умирать. Когда она бездыханно рухнула на лесную землю к моим ногам, я оттащил ее под ближайшее дерево. Ее глаза вопросительно смотрели, а на устах оставалась эта глупая улыбка ничего не подозревающего человека. Я закрыл ей глаза и пошел к машине, чтобы достать одеяло, которое я припас и лопату, чтобы закопать тело. Земля, конечно, была мерзлая, но я постарался вырыть яму поглубже. Долго там копался. Потом завернул ее труп в одеяло, перетащил в яму, засыпал ее там. Получился холмик такой. Я присыпал и утрамбовал землю, как мог, ну а сверху ветками закидал. Приехал уже поздно вечером домой. Переоделся и пошел в храм, молится начал. Просил Бога, чтоб он мне помог в этом моем тяжелом положении, чтоб наставил на путь истинный, – завершил рассказ священник, описывая злодеяние.