Leo Vollmond - Гамбит. Конь без масти

Немного поболтав о реалиях в современном мире экономики, мужчины неспешно проследовали к лифту. Сотрудники, стоявшие у них на пути, расступились, пропуская руководство вперед, и тихо перешептываясь за их спинами, бросая косые взгляды и пожелания доброго дня.

– Прошу, – Адам указал рукой на подъехавший лифт, и Фрей уверенно шагнул внутрь.

Желающих проехать на лифте с самой высокой концентрацией тестостерона в Нордэме выстроились целая очередь, но Лориан и Ларссон не замечали ничего и никого вокруг, продолжая беседу, пока перед их глазами не появилась русоволосая макушка невысокой девушки, которая не разбирала, куда идёт, по обыкновению уткнувшись в телефон, раздраженно шипя на него. Мда, не только у Фрея настроение было не на высоте, и, раздумывая над тем, как бы было забавно присобачить к лохматой голове фату, Лориан поморщился от ее резкого голоса, ни капли не скрывавшего ее раздражение.

– Нет, Лиам! Я сказала, что подумаю! – с нажимом говорила девушка, отвечая на звонок, и бесцеремонно бросила трубку, спрятав телефон в карман.

Адам зажмурил глаза до рези, едва до слуха донесся ее голос. Большинство сотрудников, завидев ходячую катастрофу, сбежали подальше от лифта, в чем Ларссон не мог их осудить. Самому Адаму сбежать опять не получится и придется ехать в лифте с девушкой, с которой накануне в очередной раз едва не переспал. Проклятое «едва» заставило его стиснуть зубы и сжать кулаки, чтобы не выбить самому себе парочку зубов отрезвляющей пощечиной перед фотками на предвыборные плакаты. Удивившись этому факту, как человек, у которого никогда с этим не было проблем, Адам проследил взглядом, как Эванс вошла в кабину, встав у самой двери. Так близко и так далеко. Протяни руку и сможешь ее коснуться. Она прямо перед тобой, как несколько часов назад, прижатая к его груди, сердце в которой заходится, и все что он может ей сказать это холодное и учтивое: «Добрый день», но и здесь Лориан его опередил.

– Здравствуйте, мисс Эванс, – поприветствовал ее Фрей.

Половина лифта покосилась на девушку, поднявшую голову. Эванс пыталась сообразить, кто же перед ней, пока другая половина лифта задержала дыхание. Нахмурив брови, она повернулась и высматривала в толпе сотрудников лицо, соответствующее знакомому голосу, так и не сопоставив, кто же с ней говорил. Несколько девушек примерно того же возраста, что и сама Эванс, были готовы испепелить ее взглядом. Миа же не обратила никакого внимания на злобные и завистливые посматривания коллег.

– О, здравствуйте, мистер Лориан! – выискав его среди толпы, кивнула девушка и вернулась к завибрировавшему телефону.

Лориан никогда не комплексовал по поводу внешности. Что греха таить, не ему выставлять по этому поводу претензии матушке-природе, но сейчас почувствовал легкий укол ревности, о существовании которой вообще не подозревал.

– Я же просил вас называть меня Фрей, – специально подлил он масла в огонь, не зная, кого сильнее хотел задеть Эванс или Адама, которому происходящее было до фени, как минимум.

– Да, сэр, я помню, спасибо, – пожав плечами, кивнула она и снова отвернулась, будто он и не стоял ее внимания, и усердно печатала сообщение адресату с фамилией Либерсон.

Наверное, для нее так оно и было. Он для нее очередной сноб с замашками альфа-самца и комплексом бога, с коим она уже сталкивалась один раз точно, и существование Ника только этому живое подтверждение. Насколько все было бы проще, выбери она другую личность вместо Ларссона? Только когда с Эванс было проще. Фрей пнул свою шизофрению, задремавшую где-то в углу сознания и едва приоткрывшую глаз в ответ на столь необходимый момент для ее появления. Видимо, у психических расстройств тоже имеются регламентированный рабочий день по графику и профсоюзы, поэтому координатор сознания Лориана только лениво посмотрела на всю ситуацию и вернулась в анабиоз, предоставив Фрею самостоятельно решать проблемы. Отлично, от Рикарды с ее постоянными и оправданными нравоучениями и то было больше проку. Обидевшись на свое очевидное нестабильное психологическое состояние, Лориан решил попутно обидеться еще и на Эванс, правда, еще не придумал за что. Ведь к ней, по сути, претензий-то не было никаких, кроме применения допинга на дистанции. На этом месте шизофрения Рея мерзко хихикнула, но в процесс мышления не включилась, отсыпаясь за прошедшую ночь. Как ни странно, но ситуацию спас Адам, очень вовремя включившийся в беседу.

– Помнит она, как же, – фыркнул он, что слышал только Фрей, который усмехнулся и кивнул. – Атомная масса хлора! – грозно прокричал босс у Эванс над ухом, а ехавшие в лифте люди в испуге прижались к стенкам.

– Тридцать пять с половиной! – точно отразив выражение «от зубов отскакивает», незамедлительно ответила Эванс, бросив недописанное подруге сообщение.

– Это ты, значит, помнишь, а имя Лориана из головы вылетело? – съехидничал очень довольный собой Ларссон, и все вокруг, включая самого Фрея, захихикали.

Эванс никак не прокомментировала слова босса, хотя сомнений, что могла, ни у кого не было, и, искоса посмотрев на Лориана и Адама, отвернулась к экрану, гневно набирая сообщения и грозя продавить дисплей.

Теперь уже телефон Адам завибрировал, извещая о входящем сообщении, и Ларссон посмотрел на экран с надписью: «Голосовое сообщение от Младший».

– Что опять, – Адам без энтузиазма нажал «воспроизвести», и ждал, пока сообщение прогрузится.

Лифт остановился на очередном этаже, и сотрудники начали выходить и заходить, сменяя друг друга в дверях. Когда сообщение наконец-то прогрузилось, Эванс за долю секунды бросила сумку на пол и заткнула уши руками. Со стороны ее поведение выглядело странно, хотя когда это с ней было по другому, но некоторые из людей, находившихся в лифте, незамедлительно последовали ее примеру.

– Черт! – Адам понял, что происходит, и выругался, в панике соображая, что же делать.

– Крис! – крикнул он Оулли, стоявшему недалеко от лифта, и бросил ему телефон через холл.

Ошарашенный Оулли поймал телефон босса, и Адам в этот момент заткнул уши по примеру Эванс.

– Блиииин! – расстроено простонал Крис на весь этаж, держа в руках телефон начальника, из динамиков которого доносились приевшееся всем «Last Christmas», если Фрей не ошибся, а он точно не ошибался. Перед Рождеством эта песня звучала на каждом углу и не по разу.

– Как так-то! – стонал раздосадованный Оулли, а окружающие – те, кто не заткнул уши, похлопывали его по плечу.

– Ха-ха-ха! Эванс, – Ларссон разжал уши и ухмыльнулся, стоило дверям лифта захлопнуться. – Я все еще в игре! – победно выдал он, сложив руки на груди.

– Оооо! Вы дали проиграть Оулли вместо себя, сэр, – ехидничала она, – не очень-то благородно, – тщетно взывала она к фамильной чести, жаль только, что выбрала не ту семью.