Сергей Серп - Смерть из первых рук

– Нет, нет и думать нечего. Из-за несчастного случая столько шума. У нас, что не день, то приезжего ограбят, а вчера ночью дилера грохнули в соседнем районе. Раскрываемость нулевая, а вам в Питер запрягай, шарф на поезде ищи, да будь он трижды проклят тот шарф! – Как аппетит приходит во время еды, так и самые яркие эпитеты приходили к подполковнику уже в процессе муштры подчиненных. – Может вам на сапсан билеты заказать и баню с девками на Невском? А работать, кто будет? На счет установления личности ищите другой способ, а лучше вообще, ждать заяву о пропавшей, рано или поздно всплывет, сегодня только второй день! Все, совещание окончено!

Полицейские тихо вышли в коридор.

– Что и требовалось доказать, – сказал следователь, оказавшись с криминалистом наедине, – Попытка не пытка, пошумит и остынет, говоря по-русски: хрен с ним, – после чего, вздохнув, добавил, – так кофе хочу.

Вернувшись в кабинет, Шилов сразу включил чайник, а Борисов, медленно приземлившись в кресло, закрыл глаза и, опустив подбородок на сложенные поверх груди руки, неспешно заговорил:

– Представляешь, Ген, как порой мало надо человеку. Вот, например, девушке нужно было просто перейти железную дорогу, а какой результат. Не перестаю удивляться, почему мы сами стремимся усложнить себе жизнь, а в идеале так и вообще, – сложив средний и указательный палец, Борисов имитировал выстрел в висок.

– Что конкретно ты имеешь в виду? – заварив кофе, Шилов был совсем не против послушать околофилософские рассуждения напарника.

– Я имею в виду конкретный парадокс. Почему, когда мы чего-то очень хотим прямо сейчас, то не задумываемся о последствиях, и как после этого можно искать панацею, если тупо не мыть руки, приходя в кафе. В этом я и вижу программу самоуничтожения, в подсознательном не желании жить, которое мы, тем не менее, тщательно скрываем. – Борисов неожиданно открыл глаза, – я вообще иногда думаю, что человек подсознательно хочет умереть, чтобы не жить в ожидании, и не думать, что же его ждет там, после смерти.

В комнате повисла задумчивая тишина. Следователь кивнул и адресовал собеседнику вопросительный взгляд, ожидая ответной реакции.

– Я в очередной раз убеждаюсь, – Шилов отхлебнул кофе, – что тебе надо жениться, Жень.

Несколько секунд Евгений ждал еще каких-то слов, но потом не выдержал и, наклонив голову в бок, будто готовясь вцепиться напарнику в горло, вскипел:

– Да что ты заладил с этой женитьбой! – но быстро остыл и, откинувшись обратно на мягкую спинку, добавил хорошо заученную фразу, – все бабы ведьмы, так еще Гоголь говорил.

– Писал – это, во-первых, а во-вторых – это я тебе говорю, Жень. Мне жена уже раз пять напоминала, что у нее на работе, девушка есть одинокая, симпатичная, все познакомить вас хочет.

У Шиловской жены, Галины, на работе действительно была одинокая девушка. Борисов не раз слышал про нее и даже видел фотографии. Сам же ответного интереса не проявлял и все время отнекивался. Следователь был твердо убежден, что лишь самостоятельно сможет решить вопрос личной жизни и никого не хотел впутывать в эти дела.

– К черту, с этим я сам как-нибудь разберусь, давай с поездами думать.

Хороша осень до первого снега, пока золотое полотно листвы еще шуршит под ногами. Снег же подводит черту, и нет обратной дороги к лету. Только вперед, через долгие зимние месяцы, темные ночи, метель, ветер, который набрасывается из-за угла и, как бешеная собака, с самозабвением преследует и рвет. Каждый новый порыв, как укус или удар когтями. И нет у ран ни времени, ни шанса затянуться, покоя нет, есть только постоянный холод.

Глава седьмая

Экономическая ситуация в стране ухудшалась день ото дня, постоянно увеличивая межклассовый разрыв и деля общество на тех, кто может позволить себе проездной и спокойный сон, сидя в вагоне, и тех, кто добираясь до Москвы, каждое утро совершает несколько пробежек. Билетный контроль. На старт, внимание, марш. К последним относилась и Екатерина, женщина без определенного места жительства, но с твердыми убеждениями, одним из которых являлось принципиальное нежелание платить за проезд. Не имея постоянного жилья, холодное время года, Екатерина проводила в глухих дачных кооперативах, подыскивая заброшенный дом. На жизнь, как и девяносто процентов жителей Подмосковья, зарабатывала в столице. Последние два года она собирала и сортировала мусор, в случае успеха – вечерами пила. Длинная и грустная история ее жизни помогла бы скоротать дорогу от Твери до первопрестольной, только слушателей давно уже не было.

Есть люди, которых легко вывести из равновесия и целый день невозможно загнать в колею. Утро Екатерины не задалось. Даже у человека, не имеющего собственного угла, семьи, и социального статуса, может остаться здоровье, но именно оно и подвело безбилетницу. С самого утра, она ощущала резь в глазах и ужасную усталость. Спасаясь от контролеров в тамбуре, Екатерина вместе с другими зайцами жалась к двери и ожидала остановку. По результатам отборочной пробежки по вагонам, она была первая на выход. Лязг и шипение дверей для безбилетника, как стартовый выстрел. Толкаясь и распихивая друг друга, толпа вырывается на улицу, оттаптывая ноги не успевшим отскочить. Возглавлявшая колонну Екатерина, первой заметила, что в ближнем из тамбуров соседнего вагона, еще работают контролеры с транспортной полицией, а значит бежать необходимо до следующего выхода. Станция Клин превратилась в полосу препятствий, где, то там, то здесь, путь преграждают пассажиры. Чувствуя, что может не успеть, Екатерина, решила проскочить напрямик сквозь толпу, но оступилась. На полной скорости она влетела в черную спину, сбив с ног сержанта полиции, вместе с которым жестко приземлилась на мокрый асфальт. Послышался смешок. Двери поезда закрылись.

Сержант не сразу понял, что с ним произошло и почему он, секунду назад сойдя на платформу, так быстро принял горизонтальное положение. Ссадины на ладонях горели, кто-то схватил его под руку и помог подняться. Екатерина, не успев даже испугаться, самостоятельно вскочила на ноги, но сделав шаг, почувствовала боль в колене и лодыжке.

– Вы вообще, что?! – закричал полицейский, вперив взгляд в лицо растерянной безбилетницы. От природы интеллигент, он не мог оскорбить женщину, – за мной, в это, в отделение!

– Я свидетелем могу быть, как она на вас налетела и чуть не зашибла, – тыкая пальцем в нарушительницу, голосила пожилая женщина.

Сержант смутился поднявшимся шумом и, заверив свидетельницу, что самостоятельно разберется, добавил уже тише, обращаясь к Екатерине:

– В отделение, пройдемте.

– Да я … – осеклась растерянная женщина и медленно похромала вместе с сержантом, так неудачно оказавшимся на ее пути.