Сергей Серп - Смерть из первых рук

Полицейский шел, попутно вытирая лицо влажными салфетками, затем обтер руки, достал носовой платок и высморкался. Одежду почистить решил в отделении, благо идти недалеко. Опорный пункт размещался рядом со станцией и частично занимал первый этаж соседнего дома. Войдя внутрь, полицейский указал горе-нарушительнице на лавку, стоявшую в небольшом коридоре.

– Климов! Это ты? – из-за двери кабинета участкового раздался крик.

– Я, товарищ лейтенант, – ответил сержант, – задержанную доставил.

– Чего? Какую задержанную? А ты чего такой грязный? – выйдя из комнаты, Кошкин окинул сержанта придирчивым взглядом.

– Виноват!

– Бывает. Так это, кто там у тебя?

Екатерина сидела в коридоре. Сквозь порванные брюки женщина изучала ссадины, попутно думая, как выкрутиться из сложившейся ситуации. В голове вертелись банальные идеи: давить на жалость, сказать, что спешила на поезд, а не убегала от контролеров и прочие.

Собравшись в коридоре втроем, сержант стал описывать произошедшее, озвучивая свои догадки об истинных мотивах безбилетницы. Екатерина попыталась возразить, но участковый одним взглядом отбил у нее всякую охоту спорить. Будь что будет, решили Екатерина, и на вопрос о наличии документов отрицательно покачала головой.

Участковый пришел в натуральное бешенство и прежде, чем сказать нечто вразумительное, выдал длинную матерную тираду.

– Сержант, ищи бабку – свидетельницу, будем протокол оформлять!

Екатерина сжалась в комок, надеясь провалиться в щель между стеной и скамейкой. Сержант и сам был обескуражен произошедшим. Климов знал о вспыльчивости участкового, но еще ни разу не видел, чтобы человек менялся за долю секунды столь коренным образом.

– Так, а это у нас откуда? Сперла?

Екатерина не сразу поняла, что речь идет о ее сумке, висевшей через плечо. Новая вещица ярким акцентом выделялась на разноцветном фоне грязной, местами рваной и дурно-пахнущей, что особенно чувствовалось в маленьком коридоре, одежды. Блестящие золотом вставки, добротная кожа и меховой брелок: все это бросилось в неискушенные глаза очень внимательного участкового.

– Откуда у тебя сумка кожаная?

– Н-н-н-нашла, – заикаясь, неожиданно для себя самой, тихо начала Екатерина

– Епт, еще бы. Давай говори, откуда сумка?! – взревел Кошкин, – не ее ли ты стащила в давке перед налетом на сержанта?!

Екатерина не могла больше сдержать слез. Ее лицо все исказилось, нижняя губа задрожала, глаза сощурились и, издав вой, похожий на хрип, Екатерина заревела.

– Твою мать. Климов, закрой ее в обезьяннике. Пусть там сопли утрет. Видеть эту гадость не могу!

Как таковой камеры для задержанных в участке не было, и роль обезьянника исполняла маленькая комната, бывшая кладовка, с вырезанным в двери окошком, которое закрывалось и открывалось из коридора. Этот недокарцер с привинченной к полу маленькой скамейкой, использовали очень редко, для особо буйных, ожидающих переезда в отделение.

– Я ничего не воровала, – сквозь всхлипы, сморкаясь в рукава, мямлила задержанная, – я правда нашла, вчера, у-у-у-уууутром. – Екатерину забила сильная дрожь, и будто ком встал поперек горла.

– И где нашла? При каких обстоятельствах? Давай сочиняй! – участковый явно не доверял словам и слезам задержанной.

– В Редкино. У платформы, утром нашла. Вчера, – слезы невольно продолжали течь, туманя карие глаза, – я честно, я правда нашла, когда на первый поезд спешила.

– Шла-шла и нашла! Что в сумке было?

Задержанная замялась. Она прекрасно помнила содержимое, но боялась, что ей за это может грозить.

– Давай, что было? – участковый продолжал напирать на Екатерину.

– Документы и денег немного, я все верну-у-у-у-ууу-уу – новая волна рыданий обрушилась, на уши участкового.

– Документы где?

– Выкинула-а-а-а-а

– Твою мать, документы где?! – Участковый был готов взорваться в любую секунду и перейти к рукоприкладству.

– Выкинула, честно, под станцию. Мне они не нужны, товарищ полицейский, все равно я не похожа. Они, небось, и сейчас там лежат, в Редкино, – широко открыв поднятые на полицейских глаза, и стараясь не плакать, лепетала задержанная. Про деньги Екатерина решила больше не вспоминать, пока не спрашивают.

Не смотря на то, что процедура досмотра должна производиться в присутствии понятых, это правило соблюдается не всегда. Кошкин отобрал у задержанной сумку, вытряхнул содержимое и сам досмотрел, так ничего не найдя. Екатерина действительно нашла вещь, лежащую на рельсах и, как настоящая женщина, не смогла отказать себе в удовольствии дополнить скудный гардероб красивым аксессуаром. Открыв сумку, она обнаружила в ней документы, кошелек с деньгами, немного косметики, салфетки, ключи и прочие мелочи. Ключи и документы она сразу выбросила, разумно посчитав, что они ей не пригодятся, косметику же еще вечером оставила дома.

– В Редкино, говоришь, выбросила? – Участковый поднял глаза от пустой сумки и заметил, как Екатерина быстро кивнула. – Ну, поехали, покажешь.

Глава восьмая

Вернувшись из столовой, полицейские раскинулись в креслах. Евгений зевнул, в то время, как его друг просто покачивался с закрытыми глазами. Шилов, которого ночью в очередной раз пытались убить, к счастью только во сне, прочитал, что на качество сна влияет атмосфера и общее самочувствие. Кошмары не снятся, если человек спокоен, чувствует защищенность и уверенность в завтрашнем дне, когда его постель свежая и приятная для тела. Все это, по мнению криминалиста, у него было, разве что…

Треск телефонного звонка, мгновенно вырвал напарников из приятной, послеполуденной дремы. Шилов, резко дернулся, возвращаясь в реальность, а Борисов, не открывая глаз, едва шевеля губами, как школьник, не желающий вставать и просящий маму о пяти минуточках покоя, промурлыкал:

– Гена, это наверняка тебя, возьми.

Помрачневший от внезапной головной боли, Шилов поднял трубку, стоящего на столе спаренного телефона. На другом конце провода послышался знакомый и резкий голос:

– Але, это участковый Кошкин, с кем я говорю?

– Шилов. Что случилось?

– Есть любопытная находка по вчерашнему телу. Приезжайте в морг. Я там буду минут через тридцать.

– Что за находка, Сергей Анатольевич?

– Паспорт, Шилов, паспорт, ну и так, шмотки по мелочи. Самое интересное при встрече.

– Понял, сейчас будем. Жень, подъем – последняя фраза была адресована Борисову, уже после того, как криминалист положил трубку.

– Что? Куда? – лицо следователя, только продавшего глаза, выражало крайнее неудовольствие.

– В морг. Кошкин звонил, паспорт нашли.

– Емае, Кошкин- Кошкин, ну хоть нам работы меньше. Он сам-то где?

– Сказал, через полчаса будет. Кофе?