Алексей Макеев - Неслабое звено

Прошло ровно двое суток с момента последней встречи друзей с генералом Орловым, знаменитого совещания в пятницу, после которого события пошли вскачь. И вот снова знакомый кабинет, хрустальная пепельница с дымящимся крячковским окурком, расхаживающий взад-вперед генерал, докладывающий Гуров…

Отличие было в том, что сегодня уже воскресенье, управление практически пусто – они трое, дежурные на первом этаже да безотказная Верочка, которой Орлов позвонил вчера вечером домой и попросил поработать в выходной, посидеть на подхвате, мало ли что понадобится… Сам генерал после позднего звонка Льва на его домашний телефон, узнав, что дело закончено, ждать до понедельника не захотел – что в точности соответствовало желанию Гурова, какие у сыщика выходные! – и приказал своим гвардейцам завтра утром прибыть «на ковер». Для разбора полетов с последующей раздачей слонов.

– Я прямо не знаю, – Орлов явно выговаривал наболевшее, – то ли представить вас, голуби, к правительственным наградам, то ли наложить на вас, казаки разбойники, строжайшее дисциплинарное взыскание.

– А совместить если? – подмигнул Гурову неунывающий Стас. – Нет, Петр, признай, мы на коне! Икона в твоем сейфе, Воробьевы сидят в уютных камерах ИВС. Хорошие парни вновь победили плохих, а?

– Не совсем победили, к сожалению. Руки у нас коротки справиться с самыми плохими парнями. И девчатами… – задумчиво сказал Гуров.

…В квартиру Бурновых он позвонил уже около шести часов вечера – после того, как они взяли Воробьева-старшего прямо в его знаменитой «студии». Тот сначала артачился, но, увидев на заднем сиденье «Рейндж-Ровера» сыночка в наручниках, все понял, сник и не говорил ни слова, хотя его слова были уже не очень и нужны. Будет еще время обстоятельно побеседовать с «народным художником». Гуров оставил с ними в райотделе Станислава, тот должен был заняться неизбежной бумажной волокитой процедуры пока еше не ареста, а задержания подозреваемых. Ничего, в понедельник задержание плавно перейдет в арест, никуда прокуратура с такими уликами и протоколами не денется. А там пойдет следственная рутина: опознания, очные ставки, следственные эксперименты… Это уже не их с Крячко забота.

Получив с «друга и соратника» нерушимое обещание не успокаиваться до тех пор, пока он надежно не пристроит сладкую парочку в ИВС, и взяв второй экземпляр подписанного Василием там, на даче, протокола, Гуров отпустил «Ровер» с набоковскими парнями, а сам двинулся к дому отца Михаила. На прощание он поблагодарил Равиля с Ибрагимом. Рана последнего оказалась не слишком серьезной, кость задета не была, хоть крови абрек потерял немало. А еше Лев попросил ребят передать их хозяину, что завтра, в воскресенье, ближе к вечеру, он хочет с Набоковым встретиться.

Настроение Льва, когда он подходил к нужному ему дому, привычно размышляя на ходу, выстраивая тактику предстоящего – весьма непростого! – разговора, никак нельзя было назвать радужным. Чувства полной, окончательной победы он не ощущал. И когда, как девять дней назад, на его звонок открыла Александра, Гуров, встретившись с ней взглядом, окончательно принял единственное, хотя очень трудное решение.

Они прошли в ту же, что и в прошлый раз, комнату. Вновь, как тогда, отца Михаила с матушкой Татьяной дома не было, что очень обрадовало Льва. Снова откуда-то появился мурлыкающий Хантер, вызвав у сыщика кривоватую нервную ухмылку: Гуров всерьез опасался, что у него вот-вот начнется идиосинкразия на всю кошачью породу.

Вот только «попова дочь безвинная» на этот раз не улыбалась, не шутила, а была предельно серьезна. Как, впрочем, и полковник Гуров.

– Прочитайте этот документ внимательно, Саша. – Лев протянул ей два измятых, под копирку от руки исписанных листка. – А потом поговорим.

Бурнова более чем внимательно прочла подписанную Василием Воробьевым копию протокола. Затем перечитала еще раз. И еще. Затем с вымученной, какой-то мертвой полуулыбкой протянула бумаги Гурову.

– Желания разорвать не возникло? – Гуровская улыбка тоже не соответствовала голливудским стандартам.

– Нет. Это копия, а я не истеричная дура. – Она некоторое время молчала, собираясь с мыслями. – Но главная причина не в этом, хотя бы оригинал. Вы понимаете, полковник, что все его показания, касающиеся меня, любой приличный адвокат разнесет в пух и прах? Это если вам удастся вытащить меня на судебный процесс, а вам…

– Не удастся, – спокойно закончил Гуров. – Понимаю. Лучше вас понимаю. Нас начнут прессовать еще на этапе предварительного следствия. Как же! Дочь священника, замешанная в такое! Скандалище несусветный. Патриархия, Совет по делам религий при Президенте очень постараются не допустить, чтобы эта грязь вылезла наружу. Непосредственно вы не убивали, вам сперва изменят меру пресечения на подписку о невыезде, а затем тихонько, на тормозах, вообще выделят ваше дело в отдельное производство и пустят под сурдинку ко дну. Даже если мы дружно упремся рогом – не стоит недооценивать нашу контору! – то ваше участие в суде не в наших интересах. Здесь вы кругом правы. Мало того, я уверен, что на том же этапе предварительного следствия с Воробьевыми проведут разъяснительную работу их адвокаты, это они раньше не допускались к подследственным до суда. Воробьевым много чего пообещают. Самое интересное – потом эти обещания, в отличие от предвыборных, выполнят. Это от двух трупов этим подонкам не отвертеться, а от некоторых иных, с вами связанных моментов… Сколько угодно!

Теперь уже он замолчал на несколько минут, пристально глядя на все более нервничавшую Бурнову. Та в конце концов не выдержала:

– Что дальше? Продолжайте же, черт бы вас побрал!

– Интересно, – в тихом, спокойном голосе Гурова отчетливо зазвенел металл, – вы понимаете, что на ближайшее будущее вы у меня в руках? Что, имея этот документ, я хоть ненадолго, но скручу вас в бараний рог? Что ждать помощи и защиты вам придется в камере, куда я преспокойно засажу вас прямо сегодня, уж поверьте, я не блефую! А нравы в женских камерах ИВС далеки от нравов института благородных девиц, особенно в отношении молодых и красивых. Трое суток с момента задержания вы там проторчите как милая, это минимум, ордер на ваш арест прокуратура подпишет так и так, у нас тоже свои рычаги имеются. Да, вас вытащат. Через недельку. Что с вами за этот короткий срок может случиться – описывать не буду, потому как противно. Но, для сведения, бывали прискорбные случаи, что выпускали узников ИВС обоего пола под спасительную подписку о невыезде, когда и под залог, а они, неблагодарные, нет бы от радости плясать – р-раз!.. и в петлю. Так, по глазкам вашим вижу, что мои слова начали до вас доходить. Но это еще не все!