Александра Маринина - Чужая маска

– Помните, мы с вами встречались несколько дней назад, – вкрадчиво говорила Настя. – Вы тогда нашли для меня карту почти тридцатилетней давности, и я в ней обнаружила кое-что интересное и непонятное. Но это не телефонный разговор…

Приманка сработала, и уже через полчаса архив роддома был открыт, благо жила завархивом совсем недалеко, что для маленького городка было, в общем-то, делом обычным.

– Вы давно работаете в этом роддоме? – спросила ее Настя.

– Да уж лет двадцать, – кивнула женщина. – В архиве работы немного, правда, и зарплата крошечная, но я всегда подрабатывала. Приду, все бумажки в порядок приведу, журналы заполню, папки подошью – и сижу себе, вяжу. В моих кофтах и платьях полгорода ходит. Особенно малыши, – принялась она охотно рассказывать. – Вы же понимаете, детки так быстро растут, что денег не напасешься им все время новую одежду покупать. А я свяжу, к примеру, костюмчик из голубой шерсти, маленький в нем полгода побегает, потом мамаша моточек серой или белой шерсти прикупит и мне вместе с костюмчиком принесет. Я его распущу, новой шерсти добавлю и быстренько перевяжу на размер побольше. Быстро и дешево. Но вы не думайте, что если я на рабочем месте вязала, так у меня в документах беспорядок. Можете проверить, ни одна бумажка не затерялась.

– Какой срок хранения архивных документов?

– Да бог его знает, – махнула руками архивариус. – Я инструкций-то не читала, зачем они мне? У меня свой порядок, зато всегда все можно найти, если нужно. Я когда пришла сюда в семьдесят пятом году, так все, что до меня скопилось, по листочку перебрала и в папочки подшила, опись сделала. Здесь ведь до того момента архивариуса лет десять не было, а то и больше. То есть номинально-то он был, числился на должности, но пьющий был – ужас! Ничего не делал, все запустил, учета никакого. А выгнать не могли – участник войны, инвалид, вся грудь в медалях. Попробуй тронь такого – сразу и райком партии, и совет ветеранов за него заступаться начинали.

– Но все-таки выгнали? – с улыбкой спросила Настя.

– Нет, рука не поднялась. Сам умер. Тогда, помню, муж мне сказал: Катя, мол, главный врач роддома хочет с тобой встретиться. Я так удивилась! Зачем, спрашиваю. А я в то время как раз уволилась из собеса, с новым начальником поцапалась, сидела дома и тужила, что у меня стаж прервется, а новой работы нет. Оказалось, у Виктора Федоровича мать как раз у меня пенсионные документы оформляла и рассказала ему, что в собесе есть такая молодая и толковая, это я, стало быть, и вежливая, и спокойная, и все бумажки у нее в порядке, и не теряется ничего. Вы же понимаете, городок у нас маленький, слухи быстро расходятся, ну и про мое увольнение Виктор Федорович прослышал.

– Виктор Федорович – это главный врач? – уточнила Настя.

– Ну да, Лощинин Виктор Федорович. Он много лет нашим роддомом командовал, года, наверное, с шестьдесят третьего. Пришла, значит, я к нему, и он мне говорит, что ценит мои деловые качества и очень просит взять на себя их архив, потому что он находится в очень запущенном состоянии, а документы этого не любят. И сразу мне сказал: зарплата у нас маленькая, но я знаю, что вы своим рукоделием весь Чехов одеваете, так что для этого у вас все условия будут, я препятствовать не стану. Конечно, мы оба понимали, что это незаконно, в те-то времена нужно было все через фининспекцию оформлять, в общем, сами понимаете… Так и договорились.

– А доктора Пригарина вы помните?

– Ну а как же! Его все помнят у нас. Замечательный врач, душой за дело болел, со своим временем не считался. Виктор Федорович очень его ценил.

– Они дружили?

– Да как сказать… Наверное, дружили. Но так, на работе только. Чтоб семьями друг к другу в гости ходить – такого, кажется, не замечалось. А почему вы про Владимира Петровича спросили?

– Просто любопытно стало, я так много о нем слышала от вашего нового главврача.

Екатерина Егоровна продолжала поддерживать разговор, ловко перебирая папки и журналы, расставленные в одной ей понятном порядке на полках.

– Вот, – сказала она, протягивая Насте три журнала. – Это то, что вы просили. С собой будете забирать?

Предложение было соблазнительным, но Настя вовремя остановилась. Она слишком хорошо знала, что порой случается с документами, изъятыми с нарушением правил. По правилам нужно было бы оформить выемку, но для этого следовало как минимум иметь при себе постановление следователя и приглашать понятых. Постановления у нее не было. А если из всего этого что-то получится и дело дойдет до адвоката, то из любого процессуального нарушения может вырасти огромный неповоротливый слон, вскочив на спину которого обвиняемый спокойненько переместится в категорию свидетелей. Придется переснимать, а если в записях обнаружится что-то интересное, вернуться сюда и забрать журналы с соблюдением всех процессуальных требований.

– Нет, – покачала она головой, – забирать не буду. Пересниму отдельные страницы. Я постараюсь не задерживать вас надолго. А журналы пусть пока у вас останутся, здесь они, как я понимаю, в надежных руках.

Екатерина Егоровна польщенно улыбнулась.

– Так, может, я пока чайку сделаю? Хотите?

– С удовольствием выпью.

Архивариус вышла в соседнюю комнатку, где у нее стояла плитка и хранились чайные принадлежности, а Настя открыла первый журнал и принялась за работу.

Войдя в квартиру, Настя сразу поняла, что Алексей чем-то встревожен.

– Асенька, у вас там что-то случилось, – сказал он, даже не дав ей раздеться. – Тебя искал сначала Коротков, потом Гордеев. Просили сразу же позвонить, как только появишься.

Настя тут же разыскала Короткова.

– Гора трупов растет, – мрачно усмехнулся он. – Сегодня по сводке прошла мадам Досюкова. Если я мыслю примерно так же, как все, то сейчас уже вскрывают ее квартиру. Там обнаружат копию ее договора со Стасовым и начнут его дергать за нервные окончания.

– Вот черт! – в сердцах бросила она. – Может, это другая Досюкова?

– Та самая, Наталья Михайловна, проживает на улице Веснина. Где сейчас Стасов, не знаешь? Дома его нет.

– У него же сотовый телефон, – удивилась Настя. – Должен ответить.

– Не отвечает.

– Утром должна была приехать из Питера его жена. Может, они куда-то отправились, и он специально телефон не взял, чтобы его не нашли?

– Ага, или, наоборот, никуда не отправились, поскольку он вчера во всеуслышание заявил, что не видел Татьяну два месяца. Молодожен хренов. Надо бы его предупредить.

– А что с Досюковой-то?

– Лежит с удавкой на шее и не дышит. Нашли на лестнице жильцы дома. Никто ее не знает, во всяком случае, никто не признается, так что непонятно, к кому она в этом доме приходила и что вообще там делала. Поэтому и нужно срочно искать Стасова, он же с ней общался регулярно, так что вполне может знать, кто у нее в том районе живет. Ты позвони Колобку, он уже из-под себя выпрыгивает, ты ему зачем-то очень нужна. Подозреваю, он хочет тебя спросить, что делать с Досюковой.