Александра Маринина - Чужая маска

Но все шло как нельзя более мирно. Олеся Мельниченко заняла место рядом с Сергеем и, казалось, не обращала на Ирину ни малейшего внимания, опасный Гущин увлеченно беседовал с красивой брюнеткой, женой другого партийного деятеля, а Николай очень мило ухаживал за Ириной, развлекая ее свежими политическими анекдотами и рассказами о своих поездках за границу.

На экране включенного телевизора появилась заставка, подсказывающая, что пора открывать шампанское и ждать последнего удара курантов. Все сидящие за столом оживились, голоса стали громче.

– С Новым годом!

– С Новым годом!!

– С Новым годом!!!

Ирина залпом осушила бокал полусухого шампанского и почувствовала, как напряжение немного отпустило ее. Сейчас они начнут пить, подумала она, и чем быстрее напьются – тем лучше. Пьяный, конечно, опасен тем, что может громко ляпнуть что-нибудь ненужное, но зато и списать все можно на опьянение. Мол, какой с него спрос. Можно даже не обижаться и отношений не выяснять.

– Ирина Андреевна, а вы кто по образованию? – спросил Николай, подливая ей коньяк в рюмку.

– По образованию я никто, – с улыбкой ответила Ирина. – Когда мы познакомились с Сережей, мне было девятнадцать лет. Я влюбилась до такой степени, что бросила институт.

– Какой институт?

– Тогда он назывался историко-архивным, а сейчас как-то по-другому, я точно не знаю. Николай, не наливайте мне коньяк, не нужно.

– Почему же? Это очень хороший греческий коньяк. Разве вам не нравится?

– Я не смешиваю коньяк с шампанским.

– Разве? – Николай как-то странно посмотрел на нее. – А почему?

– Чтобы голова потом не болела. И вообще я не очень люблю коньяк.

– Разве? – снова повторил он. – Раньше любили.

– Раньше я была юная и глупая, – засмеялась Ирина, ощутив внутренний холодок. – Я никогда не любила коньяк, но всегда стремилась соответствовать. Вы понимаете, о чем я говорю? Мне казалось, что если я стала женой такого человека, как Сергей Березин, то должна быть светской дамой, зрелой и опытной, а не юной зеленой девчонкой, которая крепче пепси-колы ничего в рот не брала. Потому и пила все подряд.

– Но вы ведь и теперь еще очень молоды, – заметил Николай, не сводя с нее пристального взгляда широко расставленных светлых глаз. – Разве вы перестали ощущать себя юной?

– Наверное, – кивнула Ирина. – После аварии я вообще стала другой. Знаете, когда кажется, что твоя молодость будет длиться вечно, то мироощущение одно, а когда вдруг осознаешь, что не только молодость, но и жизнь может закончиться в одно мгновение, не испрашивая на то твоего согласия, мировосприятие становится совсем иным. Мне теперь совершенно безразлично, как меня будут воспринимать люди, понимаете? Мне теперь не стыдно признаться, что я не люблю не только коньяк, но и водку, что я вообще плохо переношу алкоголь и не умею быть светской дамой. Заглянув по ту сторону, я поняла, что для меня главное, а что пустое.

– И что же стало главным? – очень серьезно спросил он.

– Чтобы Сергей меня любил, чтобы мы жили вместе и растили детей. И если его друзья и коллеги будут говорить, что у Березина жена – деревенская простушка, не умеющая поддержать светскую беседу и пить наравне с мужчинами, то меня это ни капли не заденет. Пусть говорят.

– А раньше задевало?

– О, еще как. Каких только глупостей я не наделала в свое время, чтобы всем доказать, что я достойна называться женой крутого бизнесмена.

– Это верно, – кивнул Николай. – Вы в свое время порядочно наворочали. Но это все в прошлом, верно?

Ей стало не по себе. Такой невинный разговор оборачивался небезопасными воспоминаниями о чужом прошлом, о котором сама Ирина знала явно недостаточно. Она неторопливо поднялась.

– Пойду проверю мясо, кажется, его пора подавать.

Стараясь двигаться спокойно и расслабленно, чтобы не выдать напряжения, она вышла на кухню и плотно притворила за собой дверь. Шум голосов сразу стал заметно глуше. Как хорошо, что Сережа с Виктором Федоровичем придумали для нее автомобильную аварию и длительную болезнь. Теперь на нее все можно списать – и изменившийся стиль поведения, и не столь броскую, как раньше, внешность, и частые головные боли, из-за которых она не может подолгу находиться в шумном обществе.

Она проверила мясо в духовке, но вместо того, чтобы вернуться в комнату, села за стол и стала бессмысленно перебирать маленькие серебряные ложечки, приготовленные для десерта. Ей не хотелось идти к гостям, здесь, на кухне, она чувствовала себя более защищенной, чем среди чужих и еще неизвестно как настроенных людей.

– Ирина Андреевна!

Ирина подняла голову и увидела Николая.

– Простите, можно мне воспользоваться телефоном здесь, на кухне? А то в комнате такой гвалт стоит.

– Да, пожалуйста, – кивнула она, показывая на висящий на стенке аппарат.

Николай уселся за стол напротив нее и снял трубку.

– Алло! Мама? Поздравляю тебя с Новым годом! Как вы там?..

Ирина встала и стала что-то деловито изучать в холодильнике, чтобы Николай не заметил, что она сидит на кухне просто так, без всякого дела. Он быстро закончил разговор, не ушел, а вытащил сигарету и зажигалку и протянул открытую пачку Ирине.

– Позвольте вас угостить.

– Я не курю, – покачала она головой. – Даже дыма не выношу.

– Неужели смогли бросить? – удивился Николай. – Вы молодец. Это не многим удается. Может, поделитесь секретом?

– Никакого секрета. Я же сказала вам, я многое делала только для вида, чтобы казаться старше, взрослее. В том числе и курила поэтому. А теперь необходимость отпала.

Он немедленно загасил сигарету и виновато улыбнулся.

– Простите, я не знал, что вам дым неприятен.

«Мне ты сам неприятен, а не дым», – мелькнуло в голове у Ирины, и она даже удивилась, откуда взялась эта мысль. Николай пока что не сделал ей ничего плохого.

– Курите, не стесняйтесь, я уже иду в комнату, – сказала она, подходя к двери.

– Ирина Андреевна, мне нужно с вами поговорить.

«Ну вот, – подумала она, – вот и началось. Хорошо, если он начнет просить меня повлиять на Сергея в каком-нибудь вопросе, в этом случае я с ним легко справлюсь. А если что-то другое?»

– Я вас слушаю, – спокойно произнесла она, возвращаясь и снова усаживаясь за стол.

– Мне нужна пленка, Ирина Андреевна.

Она молчала. Случилось самое худшее, что только можно было предположить. Речь идет о чем-то таком, о чем она совсем не знает, но обязательно должна знать. И скорее всего Сергей тоже не знает, иначе он бы предупредил ее, так что помощи ждать неоткуда.

– Проясните, пожалуйста, свою позицию, – холодно ответила Ирина. – Я, конечно, не светская львица, но я очень не люблю, когда ко мне приходят далеко не самые близкие мне люди и говорят: мне нужно. Мне тоже много чего нужно, но в основе моих требований всегда лежат какие-то разумные доводы. Так я вас слушаю.