Эд Макбейн - Ненавидящий полицейских

Он внимательно посмотрел на нее. Улыбка почти сразу же исчезла, и у него появилось странное чувство, что это была просто дежурная улыбка.

– Почему бы тебе не поспать? – спросила она.

– Попозже, – ответил он, глядя на нее.

– Хэнк, если ты думаешь...

– Что?

– Нет, ничего.

– Мне еще придется вечером вернуться на работу, – предупредил он.

– Они занимаются этим делом вовсю, верно?

– Очень торопятся, – согласился он. – Думаю, старик боится, что теперь он на очереди.

– Бьюсь об заклад, что ничего больше не случится, – сказала Элис. – Не может быть, чтоб было еще убийство.

– Никогда нельзя сказать заранее, – ответил Буш.

– Ты не хочешь поесть перед уходом? – спросила она.

– Я еще не ухожу.

Элис вздохнула.

– Никак не спастись от этой проклятой жары. Что ни делаешь, все равно она чувствуется.

Она взялась за пуговицу сбоку юбки. Расстегнув пуговицу, расстегнула «молнию». Юбка упала к ее ногам, и она вышла из нее. На ней были нейлоновые трусики с оборками. Она подошла к окну, а он глядел на нее. Ноги у нее были длинные и гладкие.

– Иди ко мне, – сказал он.

– Нет, Хэнк, мне не хочется.

– Ладно, – сказал он. – Как ты думаешь, к вечеру не станет прохладнее?

– Сомневаюсь. – Он пристально смотрел на нее. У него было четкое ощущение, что она раздевалась для него, но она сказала... В недоумении он ухватил себя за нос.

Она обернулась от окна. От белизны нейлона ее кожа казалась еще белее. Ее груди выпирали из слишком тесного лифчика.

– Тебе пора стричься, – сказала она.

– Завтра постригусь. У нас ни минуты не было свободной.

– Ох, черт возьми эту жару, – сказала она и завела руку за спину, чтобы расстегнуть лифчик. Он видел, как подпрыгнули освободившиеся груди, как она швырнула лифчик через всю комнату. Она пошла смешать себе еще коктейль, а он не мог отвести от нее глаз."Что она пытается сделать? – недоумевал он. – Что она хочет со мной сделать?"

Буш быстро встал и подошел к ней. Он обнял ее и положил руки ей на грудь.

– Не надо, – сказала она.

– Крошка...

– Нет, – твердо, холодным голосом.

– Почему нет?

– Потому что я сказала.

– Тогда какого черта ты разгуливаешь, как...

– Убери руки, Хэнк. Пусти.

– Ну, беби...

Она отстранилась.

– Поспи, – сказала она, – ты устал. – В ее глазах было что-то странное, почти злой блеск.

– Не могу...

– Нет.

– Ради бога, Элис...

– Нет!

– Ладно.

Элис быстро улыбнулась.

– Ладно, – повторила она.

– Ну хорошо... – Буш помолчал. – Я... лучше пойду лягу.

– Да, лучше ложись.

– Чего я не могу понять, так это...

– Тебе в такую погоду даже простыня не понадобится, – прервала Элис.

– Наверно.

Он подошел к кровати, снял ботинки и носки. Ему не хотелось, чтобы она видела, как она его задела. Он снял брюки и быстро забрался в постель, натянув простыню до подбородка.

Элис глядела на него, улыбаясь.

– Я читаю «Анапурна», – сказала она.

– Ну и что?

– Просто я об этом подумала.

Буш перекатился на бок.

– Мне по-прежнему жарко, – сказала Элис. – Пожалуй, приму душ. А потом, может быть, схожу в какой-нибудь кинотеатр, где есть кондиционер. Ты ведь не против?

– Нет, – пробормотал Буш.

Она подошла к кровати сбоку и постояла минуту, глядя на него.

– Да, пойду под душ. – Она медленно стянула трусики по плоскому животу и по белым бедрам. Трусики упали на пол, она переступила через них и стояла у кровати, глядя на Буша и улыбаясь.

Буш не двигался. Он смотрел в пол, но мог видеть ее ноги и ступни. И все же он не пошевелился.

– Спи крепко, дорогой, – прошептала она и пошла в ванную.

Он услышал, как зашумел душ. Лежа, он прислушивался к шуму воды. Потом телефонный звонок заглушил шум душа в ванной.

Он сел и потянулся к телефону.

– Алло?

– Буш?

– Да.

– Это Хэвиленд. Тебе лучше немедленно подойти.

– В чем дело? – спросил Буш.

– Знаешь этого молодого новичка Клинга?

– Да?

– В него только что стреляли в баре на Кальвер.

Когда Буш вошел, комната детективов 87-го участка напоминала юношеский клуб. Не менее двух дюжин подростков столпилось между входом и письменными столами. При этом около дюжины полицейских выкрикивали вопросы, звучали ответы на двух языках, и бедлам был полный, а шум такой, как будто взорвалась бомба.

На всех подростках были яркие золотисто-фиолетовые куртки, на спинах красовалась надпись: «гроверы». Буш поискал глазами Кареллу в переполненной комнате и, увидев его, быстро пошел к нему. Хэвиленд, свирепый полицейский с лицом херувима, кричал на одного из ребят:

– Не болтай чепуху, сопляк, а не то я сломаю твою чертову руку!

– Попробуй только, шпик, – ответил юнец, и Хэвиленд ударил его по губам. Парень отшатнулся, падая на проходящего Буша. Буш двинул плечами, и парень отлетел обратно в объятия Хэвиленда, как будто его толкнул носорог.

Когда Буш подошел, Карелла говорил с двумя подростками.

– Кто стрелял? – спросил он.

Ребята пожали плечами.

– Вы все пойдете в тюрьму как соучастники, – пообещал Карелла.

– Что произошло? – осведомился Буш.

– Мы с Клингом зашли выпить пива. Тихо, спокойно. Я его там оставил, а через десять минут, когда он уходил, на него набросились эти подонки. Один из них всадил в него пулю.

– Как он?

– В госпитале. Пуля 22-го калибра, прошла через правое плечо. Видимо, малокалиберный револьвер.

– Думаешь, это связано с другими убийствами?

– Сомневаюсь. Модус операнди не тот.

– Так какого черта?

– Откуда я знаю? Кажется, весь город решил, что открыт сезон охоты на полицейских.

Карелла снова повернулся к подросткам.

– Когда напали на полицейского, вы там были?

Ребята не ответили.

– Ладно, приятели, – сказал Карелла, – хитрите дальше. Увидите, что это вам даст. Посмотрим, сколько продержатся «гроверы» после такого дела.

– Мы не стреляли в полицейского, – сказал один из парней.

– Да? Так он что, сам в себя стрелял?

– Вы думаете, мы свихнулись, – сказал другой парень. – Стрелять в «быка»?

– Он полисмен, а не детектив, – сказал Карелла.

– На нем был костюм, – добавил первый парень.

– Полицейские носят гражданскую одежду вне службы, – ответил Буш, – ну и что из этого?

– Никто не стрелял в полицейского, – повторил первый парень.

– Никто, только кто-то выстрелил.

Лейтенант Бернс вышел из своего кабинета и проревел:

– Ладно, тихо! Замолчите!

В комнате сразу стало тихо.

– Кто у вас главный? – спросил Бернс.

– Я, – ответил высокий подросток.

– Как тебя зовут?

– До-До.

– Полное имя?

– Сальвадор Хесус Сантес.

– Хорошо, подойди сюда, Сальвадор.

– Ребята зовут меня До-До.

– Ладно, подойди сюда.