Эд Макбейн - Послушаем за глухого!

Длинноволосые молодые люди, наверное, казались пуэрториканцам, населявшим эти места, очередной волной иммигрантов. Как оказалось, предрассудки легко выворачиваются наизнанку: в каждом толстопузом угнетателе сидит тощая жертва, которая ждет, что ее отпустят на все четыре стороны. Хиппи, дети-цветы, или, если угодно, «придурки», пришли сюда в поисках мира, покоя и любви и были встречены с той же неприязнью, страхом и враждебностью, какую успели узнать пуэрториканцы со стороны прежних старожилов. Пуэрториканцы теперь сами излучали агрессивное недоброжелательство. Но что делать: нельзя долго навязывать людям определенный образ жизни, а потом требовать, чтобы они вдруг забыли его и стали жить по-новому. Нельзя пихнуть их в канаву и затем требовать понимания того, почему сыновья и дочери преуспевающих американцев норовят оказаться с ними рядом в той самой канаве, которая им так обрыдла. Если насилие абсурдно в своей основе, то ситуация, при которой одни жертвы нападают на других жертв, по меньшей мере, трагикомична. Именно такая обстановка сложилась в южной части города, где молодежь, явившаяся пожить в нищете, была вынуждена покупать холодное и огнестрельное оружие, чтобы защититься от тех, кто тут жил в нищете многие годы. В последнее время сюда стали заезжать байкеры-мотоциклисты в кожаных куртках и со свастиками, испытывавшие к своим стальным лошадкам любовь, обычно направляемую на женщин. Байкеры внесли в жизнь района еще больше тревоги и добавили непредсказуемости и в без того напряженную ситуацию.

Пуэрториканцы, с которыми сегодня общался Карелла, не получали удовольствия от разговоров с полицейскими. Полиция ассоциировалась у них с незаконными арестами, взятками и притеснениями. Карелла подумал, что Альф Делгадо, единственный пуэрториканец, работавший у них в отделе, конечно, справился бы с задачей куда лучше, но, что делать, Стив уже ввязался во все это. И он терпеливо опрашивал местных жителей, показывал фотографию и выслушивал стандартные ответы: «Нет, не знаю… Не видел… Они все для меня на одно лицо».

Байкера звали Янк — свое имя он вывел белой краской на кожаной куртке слева, над сердцем. У него были длинные черные патлы, густая бородища, голубые глаза. Правый глаз отчасти открывал шрам, который, сбегая со лба к щеке, изуродовал веко. Помимо кожаной куртки у Янка имелись все привычные байкеровские атрибуты: мятая бейсбольная кепка (шлем был привязан к седлу мотоцикла, оставленного у тротуара), черная тенниска с белыми подтеками от частых стирок, грубые черные брюки, ремень с большой пряжкой, черные высокие ботинки. Янк сидел, покачиваясь на стуле. За его спиной была витрина магазина, торговавшего плакатами, и на одном из них красовался Линдон Джонсон на мотоцикле. Янк курил и не сводил восхищенного взгляда с той сверкающей хромом скульптуры, каковую являл собой мотоцикл на плакате. Не поднимая глаз на Кареллу, Янк почувствовал в нем полицейского. Впрочем, байкерам было наплевать на полицию, они свято верили, что истинная полиция — это они, а все прочие — отребье, с которым нечего церемониться.

Карелла не стал ходить вокруг да около. Он показал парню значок, удостоверение и сказал, что работает детективом в Восемьдесят седьмом участке.

Янк бросил на него холодно-неодобрительный взгляд, затянулся сигарой и процедил:

— Ну и что?

— То, что я рассчитываю на твою помощь.

— В чем?

— Ты тут живешь?

— Угу.

— Давно?

— Несколько недель назад прикатили сюда втроем из Калифорнии.

— Скитальцы?

— Мобильный отряд.

— Где живете?

— То здесь, то там.

— А точнее?

— Где примут. Впрочем, членам нашего клуба оказывают теплый прием по всей стране.

— Где вам оказали радушный прием на этот раз?

— За углом.

— За которым?

— На Рутланде… Послушайте, если я все верно понял, то вы хотите, чтобы я кого-то опознал? Ну так в чем дело? Или вы подозреваете меня в каком-то жутком преступлении?

— Ты задумал какое-то жуткое преступление?

— Мотоцикл припаркован на законных основаниях. Я сижу, курю сигару, размышляю. Это противозаконно?

— Ни в коем случае!

— Так в чем проблема?

Карелла вынул записную книжку, извлек из нее фотографию и показал Янку со словами:

— Узнаешь?

Янк придал стулу нормальное положение, выпустил клуб дыма, а потом, уложив фотографию на колени, стал сосредоточенно вглядываться в нее. После долгой паузы он сообщил:

— Никогда не встречал.

Он вернул фотографию Карелле, снова откинулся на стуле так, что тот оказался на задних ножках и выпустил очередной клуб сигарного дыма.

— Разреши узнать твое полное имя, — сказал Карелла.

— Зачем?

— Вдруг мне снова захочется вступить с тобой в контакт?

— С какой стати вам захочется снова вступать со мной в контакт. Я же сказал, что никогда не встречал этого парня.

— Да, но бывает, что люди узнают что-то новое. Раз вы столь мобильны.

— Вот что я вам скажу, — Янк широко улыбнулся, — радуясь своей находчивости. — Лучше вы скажите мне ваше полное имя. Если я что-то такое узнаю, то дам вам знать. — Он пустил два аккуратных кольца дыма и спросил: — Подходит?

— Ты уже знаешь мое полное имя, — напомнил Карелла.

— Ну и память у меня, — покачал головой Янк и снова широко улыбнулся.

— Ну ладно, до встречи, — сказал Карелла.

— Не очень-то на это рассчитывайте, — предупредил его Янк.

В среду без четверти час в детективный отдел позвонила Августа Блер и попросила соединить ее с детективом Клингом, который, воспользовавшись перерывом на ланч, преспокойно дремал в дальней комнате. Мейер осведомился, не может ли Клинг перезвонить, но Августа, тяжело дыша, сказала, что в ее распоряжении всего одна минута, и она была бы признательна, если бы Мейер все-таки позвал Клинга. Она добавила, что ее звонок связан с ограблением. Мейер неохотно пошел будить Клинга, который, напротив, узнав, кто его спрашивает, весьма обрадовался, что так внезапно прервали его сон. Он на всех парах понесся в отдел, схватил трубку и сказал:

— Здравствуйте, мисс Блер. Как поживаете?

— Отлично. Я весь день пытаюсь позвонить вам, мистер Клинг, но это мой первый перерыв… Мы начали в девять, и я не знала, когда вы приходите на работу.

— Я уже был в отделе, — сообщил Берт.

— Выходит, зря я тогда не позвонила. Ну неважно, теперь я дозвонилась и мне надо уже бежать… Вы не могли бы сюда приехать, мистер Клинг?

— А где вы?

— «Шеффер фотографи». Холл-авеню, пятьсот восемьдесят. Пятый этаж.

— Хорошо, я приеду. А что случилось?

— Дело в том, что, когда я стала прибирать квартиру, я обнаружила кое-что, не имеющее ко мне никакого отношения. Похоже, вор оставил это случайно…