Эд Макбейн - Вечерня

Карелла попробовал задвинуть ящик еще раз. Он скользнул было внутрь, но вдруг застрял. Что-то на задней стенке ящика, а может, за ним, не давало ему войти до конца. Он снова вытащил ящик, встал на четвереньки и просунул руку в стол. Там что-то прощупывалось. Ему не было видно, что, но…

Он отдернул руку от внезапной боли!

Тоненькая струйка крови пробежала по кончикам пальцев.

Это «что-то» — нож!

Он нашел орудие преступления.

Оскар Лоринг, адвокат защиты, наклонился поближе к Уиллису и спросил:

— В котором точно часу это было, детектив?

У него были щетинистые усы, а изо рта несло так же, как от льва, отобедавшего бородавочником. На часах было без пятнадцати три. Уиллис на этом месте свидетеля уже отстоял полтора часа до обеда, а сейчас он опять здесь с двух часов — с тех пор, как возобновилось заседание суда. Он пытался объяснить, почему, во-первых, он затребовал ордер на арест без предупреждения, а во-вторых, почему убил человека, стремившегося застрелить его из винтовки «АР-15». Все это произошло в октябре прошлого года во время облавы в поисках тайников. И вот дело только что дошло до суда. Лоринг пытался создать впечатление у присутствующих, что в своих письменных показаниях Уиллис лгал: когда он обратился за ордером на обыск, у него не было достаточных оснований считать, что в подозрительной квартире находится оружие или какая-то контрабанда, и что на самом деле он подложил и оружие, и контрабанду после того, как они взломали дверь!

А сейчас он, видите ли, желал знать точно, в какое время Уиллис — и Боб О'Брайен, и четыре копа из ПУКП в униформе — взломали дверь в эту квартиру!

— Было девять часов утра, — сказал Уиллис.

— Точно девять часов? — спросил Лоринг.

— Я не помню, сколько было точно. Мы проводили облаву, намеченную на девять часов, и, я думаю, мы собрались к девяти и вышли в девять.

— Но если вы не помните, было ли точно…

— Извините меня, — вмешался судья, — но к чему весь этот разговор?

Его звали Морис Уайнбергер — лысоватый мужчина с редкими седыми бакенбардами. Он любил рассказывать собеседникам, что все свои волосы он потерял в тот момент, когда его назначили на это место.

— Ваша честь, — сказал Лоринг, — в деле моего подзащитного важно знать, в какое точно время произошло это незаконное вторжение…

— Протестую!

Это подал голос прокурор. Способный парень из офиса окружного прокурора оставлял Лорингу надежду не испачкаться в дерьме.

— Протест поддерживаю. Какая разница, мистер Лоринг, вошла ли полиция за минуту до девяти или через минуту после?

— Если ваша честь мне позволит…

— Нет, не думаю, что смогу. Вы держите этого офицера здесь вот уже два с половиной часа, цепляясь за каждую несущественную деталь облавы, проведенной под защитой ордера, должным образом подписанного судьей Верховного суда! Вы выяснили все, что касалось его честности, его мотивов, методов и всего прочего, кроме разве что законности его рождения, которой, я уверен, вы еще займетесь…

— Ваша честь, есть еще жюри при…

— Да, я помню об этом. Я также знаю, что мы теряем здесь уйму времени, и, если вы мне не скажете, почему так важно зафиксировать время прихода, я должен буду попросить вас избрать другую линию допроса.

— Ваша честь, — сказал Лоринг, — мой подзащитный проснулся и завтракал в девять часов.

— Ну и что?

— Ваша честь, этот свидетель утверждает, что они взломали двери в девять часов и обнаружили моего клиента в постели. Спящим, ваша честь!

— Ну и что?

— Я здесь просто допускаю предположение, ваша честь, что, если этот детектив лжесвидетельствует в…

— Протестую!

— Протест принимается. Это исключено, мистер Лоринг! Вы это хорошо знаете.

— Если детектив ошибается в отношении событий, происходивших в то утро облавы, тогда, возможно, он допустил подобную ошибку и в оценке этого дела!

— Вы имеете в виду выдвинутые основания для ордера на обыск?

— Да, ваша честь!

— Детектив Уиллис, — сказал Уайнбергер, — почему вы полагаете, что в той квартире были оружие и контрабанда?

— Ваша честь, до облавы там несколько раз делал покупки секретный сотрудник полиции. Брал наркотики, и не что-нибудь, а кокаин! И он сообщил, что видел там оружие. Могу добавить, что оружие было именно того типа, из которого стреляли в нас в тот момент, когда мы проникли в квартиру.

— Как его зовут, этого тайного сотрудника?

— Офицер Чарльз Сивер, ваша честь!

— Какой участок?

— Тот же, где и я, ваша честь. Восемьдесят седьмой…

— Вас такое объяснение удовлетворяет, мистер Лоринг?

— Впервые слышу, ваша честь! Об этом в заявлении детектива Уиллиса не было ни слова…

— Я говорил, что информация основана на моих личных сведениях и…

— Вы не упомянули об офицере полиции…

— Какая разница? Ордер был обоснован, не так ли? Я пришел в эту проклятую квартиру…

— Минутку, минутку! — прервал Уайнбергер.

— Прошу прощения, ваша честь, — сказал Уиллис.

— Мы можем пригласить сейчас офицера Сивера? — спросил Уайнбергер.

— Мне нужно время, чтобы подготовиться, ваша честь, — сказал Лоринг.

— Тогда переносим заседание на завтрашнее утро. Будьте готовы к опросу в девять утра.

— Ваша честь…

— Заседание суда переносится на завтра на девять утра, — сообщил Уайнбергер, стукнул молотком и резко поднялся.

— Всем встать! — крикнул секретарь суда, и все встали в то время, как Уайнбергер покидал зал заседаний, как лысый Бэтмен с вьющимся за ним черным шлейфом.

Настенные часы показывали 14.55.

Они должны прийти в 15.30.

Когда они сообщат о себе по домофону, она им скажет, что дверь открыта. Они входят в прихожую, она говорит: «Я здесь». А когда они войдут в гостиную…

Дом уже был перевернут вверх дном.

Весь последний час она была занята тем, что вытаскивала из шкафов ящики с одеждой и сваливала на пол их содержимое, выключала телевизоры и стереоустановки, собирала в кучу в гостиной серебро, украшения, меховые пальто, чтоб казалось, что они все это натащили сюда во время ограбления ее дома. Она расскажет полицейским, как, войдя в дом, натолкнулась на двух вооруженных мужчин…

Она надеялась, что они будут вооружены. А если нет, то ей придется переделать свою легенду…

…двух вооруженных мужчин, которых она застрелила в целях самообороны. Застрелила двух вооруженных грабителей, которые, ворвавшись в ее дом, считали, что здесь никого нет. Уиллис как-то показывал ей данные на них — у каждого список преступлений в милю длиной! Открыла и закрыла! Не плачь, Аргентина, по мне!

Конечно, у нее не было разрешения на ношение оружия, которое она купила у Шеда Рассела, но она не хотела, пока не пришло время, ломать голову над этим вопросом, пусть даже ей придется опять идти в тюрьму. Самое важное — сделать так, чтобы на Уиллисе все это никак не отразилось! Она еще не знала, как это сделать. А на часах уже было без пятнадцати три. Он придет домой не раньше 16.15–16.30. К тому времени все закончится. Все.