Эд Макбейн - Грабитель

По всем признакам этот день Клинг не мог считать вполне успешным.

Он запланировал пикник за рекой, в Беттауне, с переправой на пароме. Но дождь не дал осуществиться этой дурацкой идее.

Весь промокший, он зашел за Клер ровно в двенадцать. Дождь принес ей «жуткую головную боль». Он не будет возражать, если они недолго посидят у нее, подождут, пока подействует аспирин?

Клинг не возражал.

Клер ставила на проигрыватель пластинки одну за другой, впав в тяжелое молчание, которое он приписал беспокоившей ее головной боли. Город за окнами казался полосатым от струившегося по стеклам дождя. Из проигрывателя лилась музыка: Бранденбургский концерт № 5 ре-мажор Баха, «Дон Кихот» Штрауса, «Психея» Франка.

Клинг едва не заснул.

В два часа они вышли из квартиры. Дождь почти прекратился, оставив в воздухе какую-то неопределенность, и они брели рядом в угрюмом, замкнутом молчании, испытывая к дождю общую ненависть, но почему-то позволив ему вбить между собой прочный клин. Когда Клинг предложил пойти в кино, Клер горячо его поддержала.

Фильмы оказались ужасными.

Основная картина называлась «Гибель апача» или как-то столь же непривлекательно. В нем участвовали орды разрисованных голливудских статистов, которые с визгом и улюлюканьем нападали на небольшой отряд солдат в синей форме. Горстка солдат отбивала атаки коварных апачей почти до самого конца фильма. К этому моменту орды, атаковавшие маленький измученный отряд, должны были исчисляться десятками тысяч. За пять минут до конца появилась еще одна горстка солдат, оставив у Клинга четкое впечатление, что война будет продолжаться еще два часа и фильм следовало бы назвать «Гибель сына апача».

Второй фильм программы был о маленькой девочке, у которой разводились родители. Девочка едет с родителями в Рино — мама должна там поселиться, а у папы там как раз дела, — и, пользуясь неизменной последовательностью жеманных поз и неестественными для девочки выражениями лица, она убеждает маму и папу никогда не расставаться и жить в семейном счастье вместе с их жеманной, ясноглазой, глупо улыбающейся и хитрой маленькой дочуркой.

Из кинотеатра они вышли отупевшие. Было шесть часов вечера.

Следующим номером Клинг предложил выпить и пообедать. Клер согласилась с ним, сказав, что как раз сейчас выпить и поесть было бы здорово.

Так они оказались в ресторане, на верхнем этаже одного из самых известных в городе отелей, сели за столик и принялись смотреть через огромные окна на реку и рекламный щит на другом берегу.

Сначала на щите появилось слово: «СПРАЙ».

Затем вместо него: «СПРАЙ ЖАРИТ».

Затем возникло: «СПРАЙ ПЕЧЕТ».

А потом снова: «СПРАЙ».

— Что будешь пить? — спросил Клинг.

— Пожалуй, виски с лимонным соком, — ответила Клер.

— Не коньяк?

— Может быть, позднее.

К столику подошел официант. Он выглядел так же романтично, как Адольф Гитлер.

— Что-нибудь выпить, сэр? — спросил он.

— Виски с лимонным соком и мартини.

— С лимонной цедрой, сэр?

— С оливками, — сказал Клинг.

— Благодарю вас, сэр. Не желаете посмотреть меню?

— Спасибо, сначала мы выпьем. Ты не против, Клер?

— Да, чудесно, — отозвалась она.

Они посидели молча. Клинг посмотрел в окно.

«СПРАЙ ЖАРИТ».

— Клер?

— Да?

«СПРАЙ ПЕЧЕТ».

— Это еще не провал, правда?

— Пожалуйста, Берт.

— Дождь… и отвратительные фильмы. Жаль, что так получилось. Я хотел…

— А я знала, что так и будет. Я пыталась тебе сказать, помнишь? Разве я не говорила, что я самая большая зануда? Зачем ты настоял, Берт? Теперь я себя чувствую, как… как…

— Но я не хочу, чтобы тебе было плохо, — возразил он. — Я как раз собирался предложить, чтобы мы… начали все заново. С этого момента. Забыв все, что… что случилось.

— Ох, ну какой от этого прок? — вздохнула Клер.

Подошел официант с напитками.

— Виски с лимонным соком для дамы? — спросил он.

— Да.

Он поставил бокалы на стол. Клинг поднял бокал.

— За новое начало, — предложил он.

— Давай, но это все впустую, — ответила она и выпила.

— Что касается вчерашнего вечера… — начал он.

— А я-то думала, что будет новое начало.

— Мне нужно объяснить. Меня забрали два копа из отдела по расследованию убийств и привезли к своему лейтенанту, который предупредил, чтобы я держался подальше от дела Джинни Пейдж.

— Ты так и поступишь?

— Да, конечно. — Берт помолчал. — Признаюсь, мне любопытно, но…

— Понимаю.

— Клер, — спокойно произнес он, — что с тобой происходит?

— Ничего.

— Куда ты уходишь, когда замыкаешься в себе?

— Что?

— Куда ты…

— Не думала, что это заметно. Прости.

— Это заметно, — сказал Клинг. — Расскажи мне о нем.

Клер резко подняла взгляд:

— Не думала, что ты такой хороший детектив.

— Для этого не требуется долгое расследование, — возразил он. В его голосе послышалось уныние, словно он, получив подтверждение своих подозрений, сразу же потерял боевой дух. — Что я могу поделать, если ты влюблена. Многие девушки…

— Не то, — перебила его Клер.

— Многие девушки безнадежно влюблены, — продолжал он. — Парни бросают их, романы заканчиваются неудачей.

— Да не то же! — резко оборвала его Клер, и, когда Берт посмотрел на нее через столик, ее глаза были полны слез.

— Эй, послушай, я…

— Пожалуйста, Берт, я не хочу…

— Но ты сказала, что был парень. Ты сказала…

— Хорошо, — ответила она. — Хорошо, Берт. — Клер прикусила губу. — Хорошо, был парень. И я была безумно в него влюблена. Мне было семнадцать лет — как Джинни Пейдж, — а ему девятнадцать.

Клинг ждал. Она подняла бокал и осушила его. Сделав большой глоток, вздохнула, а Клинг наблюдал за ней и ждал.

— Я его встретила в клубе «Темп». Мы сразу сблизились — знаешь, как это бывает, Берт? Вот и с нами это случилось. Мы строили множество планов. Мы были молоды, сильны и любили.

— Не понимаю, — сказал он.

— Его убили в Корее.

На щите за рекой вспыхнула надпись: «СПРАЙ ЖАРИТ».

За столиком наступила тишина. Клер разглядывала скатерть. Клинг нервно скрестил руки на груди.

— Поэтому не спрашивай, зачем я хожу в «Темп» и дурачусь с юнцами вроде Хада и Томми. Я все время ищу его, Берт, можешь ты это понять? Ищу его лицо, его молодость, его…

Клинг безжалостно оборвал ее:

— Ты его не найдешь.

— Я…

— Не найдешь. И глупо пытаться. Он умер и похоронен в земле. Он…

— Не желаю тебя слушать! — отрезала Клер. — Пожалуйста, отвези меня домой.

— Нет, — возразил он. — Он похоронен мертвым, а ты себя хоронишь заживо, делаешь из себя мученицу, надев в двадцать лет вдовий траур! Что с тобой творится? Ты знаешь, что люди умирают каждый день? Знаешь?

— Заткнись! — крикнула Клер.