Эд Макбейн - Убийца Леди

Хоуз украдкой разглядывал эстрадную знаменитость. По случаю жары Джей Астор осталась в трусиках и бюстгальтере. Грудь у нее красивая и полная, а вот ноги, пожалуй, подкачали. Слишком мускулистые. Ноги теннисистки. Глаза слегка раскосые, но Хоуз сразу понял, что косит она из-за близорукости и сексуальность тут ни при чем. Певичка обнажила в улыбке крупные белые зубы и сразу стала похожа на добродушную лошадку. А может, он к ней слишком предвзято относится? Наверное, если бы не фото, он нашел бы мисс Астор привлекательной женщиной.

— В гостиной работает кондиционер, — сообщила она. — Пойдемте и закроем дверь.

Вслед за ней Хоуз прошел в суперсовременную гостиную. Джей Астор закрыла за ним дверь и сказала:

— Ну вот. Правда, так лучше? Жара меня просто доконала. Я всего две недели как вернулась из южноамериканского турне, и поверьте, даже там не было так жарко. Так чем я могу вам помочь?

— Сегодня утром нам принесли письмо, — начал Хоуз.

— Да? И что в нем было? — Джей Астор подошла к бару, занимающему целую стену длинной комнаты. — Хотите выпить? Может, джин со льдом? Или «Том Коллинз»? Чего вам налить?

— Ничего, спасибо.

По-видимому, его ответ удивил ее; тем не менее, она невозмутимо смешала себе джин с тоником.

— В письме было написано: «Сегодня в восемь вечера я убью Леди». Вы что-нибудь можете мне сообщить по этому поводу?

— Милое письмецо. — Певица скорчила гримасу и выжала в свой бокал лайм.

— Кажется, оно не произвело на вас особого впечатления, — заметил Хоуз.

— А что, должно было произвести?

— Но ведь Леди — это, кажется, ваш сценический псевдоним?

— О! — воскликнула она. — О да! Леди… «Я убью Леди сегодня вечером». Понимаю. Да. Да!

— И что?

— Псих. — Джей покрутила пальцем у виска.

— Возможно. Скажите, а вы когда-либо получали письма с угрозами? Не было ли таких телефонных звонков?

— Вы имеете в виду — в последнее время?

— Да.

— Нет, в последнее время нет. Иногда маньяки шлют мне угрожающие письма. Как будто их пишет Джек-потрошитель. Они называют меня грязной. Обещают убить и очистить мир жертвенной кровью агнца, и тому подобную чушь. Придурки. Психи. — Она с улыбкой повернулась к нему. — Как видите, я до сих пор жива.

— Мисс Астор, кажется, вы не воспринимаете подобные угрозы всерьез.

Певичка поморщилась.

— Называйте меня Джей, — попросила она. — Да, верно. Если бы я волновалась из-за каждого придурка, который пишет или звонит мне, у меня самой скоро крыша поехала бы. В их угрозах нет ни капли правды.

— И тем не менее, возможно, в данном письме речь идет именно о вас!

— Так что будем делать?

— Прежде всего, если не возражаете, мы хотели бы на сегодняшний вечер взять вас под охрану полиции.

— На всю ночь? — уточнила Джей, кокетливо подняв брови. На секунду лицо ее приобрело то же вызывающее и многообещающее выражение, что и на газетном фото.

— С того времени, как вы выйдете из своей квартиры, и до конца представления.

— Последнее выступление заканчивается в два ночи, — сказала она. — Вашему копу трудно придется. О, кстати! Не вы ли тот коп, который будет меня охранять?

— Нет, не я, — ответил Хоуз.

— Не повезло, — заявила Джей, отпивая большой глоток.

— Первый концерт начинается в восемь вечера?

— Правильно.

— В письме говорится…

— Может, это просто совпадение?

— Может быть. Когда вы обычно выходите из дому, чтобы ехать в «Бриссон»?

— Около семи.

— Я пришлю за вами патрульного.

— Надеюсь, он окажется симпатичным ирландцем.

— Такого добра у нас пруд пруди, — с улыбкой заверил ее Хоуз. — Между прочим, не припомните, не случалось ли в последнее время ничего такого, что могло бы…

— Вызвать у кого-то желание меня убить? — Джей ненадолго задумалась. — Нет!

— А вы все же подумайте. Ссоры, разногласия при обсуждении условий контракта? Может, вы уволили какого-нибудь музыканта? Что-нибудь?

— Нет, — задумчиво протянула она. — Со мной легко ладить. У меня такой сценический образ. Я своя девчонка. У меня легкий характер. — Она ухмыльнулась. — Я вовсе не хотела сказать, будто я дамочка легкого поведения!

— А как же угрожающие письма и звонки, о которых вы упоминали? Когда вы получали подобное в последний раз?

— Перед отъездом в Южную Америку. Несколько месяцев назад. Видите ли, я всего две недели как вернулась. Вряд ли придурки знают, что я здесь. После того как выйдет мой новый альбом, они снова усядутся писать мне. Кстати, вы его слышали? — Она покачала головой. — Конечно! Какая же я глупая! Альбом еще не поступил в продажу.

Она подошла к музыкальному центру, открыла один из ящиков и достала с верхней полки альбом. На обложке обнаженная Леди Астор скакала верхом на лошади. Длинные черные волосы были распущены и волнами спадали на грудь, почти целиком закрывая ее. В глазах ее сверкало такое же лукавое, порочное, вызывающее выражение, как и на фото в газете. Альбом назывался «Лошадка Астор».

— Там у меня в основном старинные ковбойские песни, — пояснила Джей, — только тексты мы слегка изменили. Хотите послушать?

— Собственно, я…

— Это не займет и минуты, — пообещала Джей, ставя диск. — У вас сейчас своего рода пиратское прослушивание. Какой еще детектив в городе может похвастать, что слышал новый альбом Джей Астор до его выхода на рынок?

— Я хотел…

— Сидите, — велела Джей.

Заиграло вступление. Альбом открывало заскорузлое соло ковбойской гитары, а затем вступил вкрадчивый, бархатный голос Леди Астор:

В песне было много куплетов. Хоузу совсем не понравилось. Не смешно! Слишком близко он был знаком с настоящей жизнью, чтобы наслаждаться пародией на знаменитую песню «Дом на ранчо». Потом началась пародия на песню «Сердце Техаса».

— Эта погрубее, — признала Джей. — В ней много сальностей. Она многим не придется по вкусу, но мне наплевать. По-моему, нравственность — странная штука.

— Что вы имеете в виду?

— Я уже давно пришла к выводу, что нравственность — вопрос глубоко личный. Для артиста самое трудное — попытаться приспособить свои моральные принципы к принципам своих фанов. Это невозможно. Нравственность есть нравственность; у вас она одна, а у меня — другая. То, что я принимаю как само собой разумеющееся, способно вызвать шок у какой-нибудь канзасской домохозяйки. Вот ловушка, в которую может угодить любой артист.

— Что за ловушка?

— Большинство артистов — во всяком случае, в шоу-бизнесе — живут в больших городах. Именно там происходят все важнейшие события, так что необходимо быть там, в центре жизни. А городская мораль существенно отличается от морали захолустья. Номер, который городской хлыщ примет на ура, не пройдет с парнем, который косит или молотит пшеничное поле — я толком не знаю, что делают с этой пшеницей. Но если вы пытаетесь угодить всем, у вас едет крыша. Вот потому-то в первую очередь я стремлюсь угодить себе. Главное — не допускать безвкусицы. А нравственность… Мои моральные принципы сами о себе позаботятся.