Якоб Пальме - Взрывы в Стокгольме

— Да, вероятно,— сказал Фаландер.

— А как у нас обстоит дело с техническими записями? Нашли что-нибудь?

— Нашли-то нашли, только не очень существенное. У нас довольно много отпечатков ног. Но ведь по лестнице ходит столько людей, что в общем-то пока неизвестно, чьи это отпечатки...

— Да, пожалуй. Такие отпечатки не слишком веское доказательство.

— Но есть тут отпечаток, он может для нас стать полезным. Мы обнаружили его в стороне, на Карлавеген, сорок два. В самом отпечатке был найден маленький круглый катышок. Он мог застрять в бороздках резиновых подошв. А когда потом человек встал на корточки, чтобы поджечь шнур, то согнул ступню, и катышок высвободился из бороздки и выпал.

— А что за катышок?

— Удобрение. Удобрение из куриного помета.

— Не так уж шикарно. Такое удобрение, вероятно, найдется в каждом саду.

— Да, конечно. Но наше — смешано с искусственным.

— А разве это исключение?

— Не знаю пока, но это легко выяснить.

— Еще есть какие-нибудь находки?

— Да, немного динамита и сам бикфордов шнур.

— А отпечатки пальцев?

— Нет,— сказал Фаландер,— чего нет, того нет.

— Ну, тогда давайте перейдем к вопросу о личности преступника,— предложил Бенгтссон.

— Так,— начал Петер Сюндман.— У меня есть кое-что о том коммерсанте, что был убит в субботу.

— Хорошо. Давай свои соображения и факты.

— Взрыв произошел в тот момент, когда он выходил из парадной. По всей видимости, он понял, в чем дело, и попытался убежать, когда раздался взрыв. Шея у него сломана непосредственно взрывной волной, так что он, вероятнее всего, скончался тут же, на месте. Но на лестнице он мог оказаться и чисто случайно. Пока нет оснований полагать, что взрыв был направлен именно против него. Во всяком случае, я не мог установить никакой связи между ним и теми местами, где произошли прежние взрывы. Но, вообще-то говоря, у людей вполне могли быть свои причины для того, чтобы его взорвать. Врагов у него хватало.

— В каком смысле?

— Я тут поговорил... и мне показалось, что были все основания ненавидеть коммерсанта. На его совести множество темных делишек, а если кто-нибудь на скользком деле богатеет — будьте уверены, кто-нибудь на нем и пострадает.

— У тебя есть что-то конкретно?

— Вот, послушай. Один инженер из какой-то строительной фирмы сделал изобретение, ну, какой-то там регулятор для строительных кранов. Но у него оказалось много сложностей с внедрением изобретения и стоило это порядочно. Тогда инженер попросил заем, а также заложил свой дом. А тут наш коммерсант взял и скупил какое-то количество его краткосрочных залоговых квитанций да и потребовал от инженера немедленной уплаты. И еще пригрозил, что сделает его банкротом, если тот не продаст ему свое изобретение. В конце концов инженер оказался вынужденным продать ему все свои права на изобретение за сумму, которая едва-едва покрывала его расходы. А коммерсант потом заработал порядочные денежки, продав его изобретение какому-то третьему лицу. Ну и, конечно, инженер не был в восторге.

— Я думаю! Так, а кроме этого у тебя ничего нет?

— Инженер утверждал еще, что коммерсант применял настоящий шантаж по отношению к одной женщине, своей служащей. Он угрожал ей, что заявит на нее в полицию за недостачу в кассе фирмы, если она не согласится на определенные предложения личного порядка со стороны нашего коммерсанта.

— Ты это проверил?

— Нет, к сожалению. Два года назад она переехала в Испанию.

— Может, она и за границу перебралась в связи с этими неприятностями?

— Да, похоже на то.

— А коммерсант, он так и не заявил в полицию относительно растраты?

— Нет, воздержался.

— Интересно, почему?

— Опасался, наверно, что во время расследования могут заинтересоваться его собственной персоной. Да и какой ему смысл, если она все равно уехала за границу. Вполне возможно, он был человек не мстительный, а лишь жестокий и беспощадный. И то только когда дело касалось какой-то выгоды для него лично.— Сюндман прервал себя и заглянул в свою черную записную книжечку.— Да, вот, пожалуй, и все, что мне удалось разузнать.

— Хорошо. Что у нас еще?

— А еще у нас есть национальный шведский флаг,— ответил Сюндман,— он был нарисован на динамитном патроне на Карлавеген, сто одиннадцать, ну, на том, что не взорвался.

— Так, так.

— Не знаю только, что он, собственно, означает. И чем может нам помочь. Не очень-то много от него проку. Не исключено, что тут замешана политика,— вообще, во всех этих взрывах. Здесь может быть и социалист, которому этот флаг не по нутру, и патриот, в такой вот форме воспевающий наш флаг... Что если все это просто шутка?

— А не можем мы как-нибудь за этот флаг зацепиться?

— Обследовать перо и всякое такое? Нет, едва ли. Шариковые ручки слишком массовая продукция.

— Флаг, значит, нарисован шариковой ручкой... Да, в таком случае едва ли...

Заседание закончилось; настроение у всех было неважное. Решили собраться еще раз во второй половине дня, чтобы уточнить, не выявятся ли на заседании у Полльсона какие-нибудь факты. Расследование ведь шло полным ходом.

На вечернем заседании выступил Бенгтссон.

— Польссон был очень мил,— резюмировал он.

— Да,— сказал Сюндман,— как обычно.

— Но заметно все-таки, он все это воспринимает очень серьезно. Раз доходит до того, что люди боятся выходить из своей квартиры, значит, положение неважное...

— Ну как, он критиковал нас за плохой розыск?

— Нет, и не думал. Мы говорили только о том, что следует предпринять.

— И что же он предложил?

— С завтрашнего дня в розыск включается еще пятьдесят человек.

— Пятьдесят человек? Интересно, где он их возьмет?

— Несколько полицейских мы получим из Норрланда, а потом придется перераспределить наши собственные силы. Кроме того, он хочет попытаться заполучить Гординга из управления государственной полиции, чтобы он перешел сейчас к нам и руководил нашей работой по розыску.— Бенгтссон сделал паузу, почесал ухо, потом продолжал:— А в следующую субботу мы привлечем самые мощные силы. Все наши штатные работники включатся да еще добавят сто человек, специально мобилизованных. На Эстермальме будут охранять каждый участок и каждую улицу.

— А вдруг в этот день минер возьмет да устроит взрыв где-нибудь в другом районе города, что тогда?

— Туда мы тоже направим своих людей. Все автомашины будут действовать как патрульные, кроме того, у нас три специальных машины службы готовности, они подключаются немедленно, как только кто заподозрит неладное.

— Нет, так мы только отпугнем преступника.

— Возможно. Но попытаться следует. И если мы его запугаем до такой степени, что он не отважится устроить свой взрыв в ближайшую субботу, так или иначе это будет моральной победой полиции. Иными словами, мы загоним его в оборону. Так, во всяком случае, выразился Польссон.