Анна Богстам - Очевидец

– А ты вообще отсюда? – спрашивает она.

– Нет, я вырос в Мальмё. В пригороде Русенгорд [10] Иммигрантский пригород. , – отвечает он.

Харриет ловит себя на том, что чересчур долго не может оторвать от него взгляд.

– Я хотел быть полицейским с восьми лет, – добавляет он, будто Харриет поставила под вопрос его выбор профессии. – Меня приняли с первой попытки. Все тесты прошёл на отлично.

– И правильно, – говорит Харриет поспешно. Она чуть не сделала ему комплимент, что он выделяется в группе, но это кажется глупым и преждевременным, поскольку они знакомы всего несколько дней. К тому же не похоже, чтобы он искал подтверждения своим качествам.

– Только знай, что мне на это совершенно наплевать, – говорит он под конец.

Она останавливается. Наплевать на что? На свою детскую мечту? На то, что он был лучшим в классе?

Элиас широко усмехается.

– Что ты не полицейская, я имею в виду. Мне на это начхать. Я не думаю так, как Комариха. И хочу, чтоб ты это знала. – И, сразу посерьёзнев, продолжает: – Мы всё равно раскроем это дело, хотя у нас не лучшие исходные данные.

Он произносит эту фразу, скорее чтобы подчеркнуть общность их устремлений, чем в виде призыва к действию, и у неё гора сваливается с плеч.

Они вышли на шоссе. Харриет стоит несколько минут на холме, прежде чем запрыгивает в красную «Тойоту» Элиаса.

– Высадишь меня в Лервикене? – спрашивает Харриет и сильно хлопает дверью.

– Само собой. Это машина моей девушки, так что поосторожнее с дверцами, – говорит он, выезжая на трассу.

Как только Харриет убеждается в том, что задние фонари машины скрылись за гостевой гаванью, она достаёт телефон. Время почти три часа ночи. Она не хочет звонить Маргарете, но всё-таки пишет ей смс. Сообщение получается довольно бессвязным, пальцы немного замёрзли из-за холодного ночного воздуха и слушаются с трудом. Трижды ей приходится исправлять автокорректор, который упрямо пишет «жестяной» вместо «ужасный». Раньше Харриет бы посмеялась над абсурдной выдумкой автокорректора, но теперь это её только раздражает. В конце концов текст удаётся отправить. Если Маргарета не спит, она ей перезвонит. Звук уведомления. Произошла ошибка при отправке сообщения. Харриет тяжело вздыхает. Она находится вне зоны доступа, и мобильный не может подключиться даже к датской сети. В рыбацкой деревушке совсем темно. Нет света и в окнах её дома, но, когда она открывает входную дверь, её встречает Като. Он лает, а виляющий хвост бьётся о стену.

– Ш-ш-ш, не разбуди хозяина. – Харриет пытается успокоить собаку, но овчарка возбуждена и продолжает лаять. – Это я, папа, – кричит Харриет в сторону второго этажа, но никто не отвечает.

Харриет зажигает свет в прихожей и начинает снимать куртку, но, протянув руку за плечиками, видит, что на вешалке нет синей куртки Эушена. Его обуви тоже нет. Харриет холодеет. Он что, ушёл? Может быть, он услышал шум вертолёта? Она снова открывает входную дверь. Виден свет на втором этаже красного кирпичного дома Ивонн. Эушен мог пойти к ней. Харриет медленно натягивает куртку и тянется за поводком. Като скулит от восторга, когда она надевает ему ошейник, и рвётся вон. Знакомый скрип нарушает тишину, когда она открывает калитку в сад соседки, и Като протискивается мимо неё к синей двери дома. Харриет стучит и слышит за дверью шум в прихожей. Проходит несколько секунд, прежде чем дверь открывается.

– Малышка Харри, – говорит Ивонн и улыбается. Выражение лица у неё мягкое, она одета в длинную белую ночную рубашку и красный халат из толстой фланели. – Эушен здесь, сидит на кухне, я так и думала, что ты придёшь, – продолжает она. – Я проснулась от какого-то шума. Так легко стала просыпаться в последнее время. Что-то случилось?

Харриет кивает. Като скулит и пытается протиснуться в приоткрытую дверь.

– О’кей, бери его сюда, хотя я и не очень люблю собак, – добавляет она.

Знакомый тёплый запах её дома окутывает Харриет, и привычный покой разливается по всему её телу.

– Эушен вышел на дорогу и бродил там, так что, когда я поняла, что тебя нет дома, я забрала его к себе. Я спрашивала, где ты, но твоё отсутствие его вроде не волновало. Как бы там ни было, давай сделаем вид, что мы не заметили, что он сбит с толку, раз он так хочет, – продолжает Ивонн.

– Я была на работе, на задании, – говорит Харриет, входя в прихожую. Ей нужно бы рассказать, что произошло, всё равно они скоро узнают. Но она не уверена, что в состоянии сделать это именно сейчас.

Ивонн обнимает Харриет, и её халат запутывается в поводке Като. Тот начинает лаять.

– Като немного взбудоражен, я подержу его на поводке. Только заберу папу, – выдавливает из себя Харриет.

– Зайди на минутку. Можешь не снимать обувь, я всё равно завтра буду заниматься уборкой, – говорит Ивонн и смеётся.

Эушен сидит на кухне. Он удивлённо вскидывает глаза на Харриет, когда она входит в дверь. Като бросается приветствовать хозяина.

– Кажется, я вынуждена передумать относительно Като, – продолжает Ивонн, переступая через поводок. Пёс начинает лихорадочно обнюхивать пол.

Переступив порог в дом Ивонн, Харриет испытывает то же чувство защищённости, что и от одеяла, которым её совсем недавно укутывал полицейский. Она садится у кухонного стола из соснового дерева, и Ивонн, не спрашивая, наливает ей чашку чая. В кухне пахнет чаем «Эрл Грей». Свет лампы с абажуром Тиффани, медный чайник, водружённый Ивонн на полку над плитой, ручной работы коврик «бонад» на стене, – всё это создаёт ощущение уюта, которое так необходимо Харриет в эту минуту.

– Попробуй, – продолжает Ивонн и протягивает ей сервировочное блюдо со сдобным венком к чаю. – Такой же плетёный венок, что мы ели раньше с кофе, только этот всё ещё свежий.

Харриет изучающе рассматривает деревянное блюдо в руках Ивонн. Края блюда украшены буквами.

– Это из дома моих родителей, мой отец сделал. Он был плотником. Там написано Кровь гуще воды [11] Т. е. узы кровного родства сильнее других уз. , но уже почти невозможно прочесть, – говорит Ивонн.

Харриет откусывает большой кусок выпечки. Проглатывает и настраивает себя на рассказ.

– Случилось что-то ужасное. Кеннета Йонссона нашли мёртвым в котловане. – Она не должна посвящать их в детали, но то, что его нашли в воде, сказать можно.

– Деточка, боже ж ты мой, – восклицает Ивонн. Она замирает у стола и только потом опускает на него блюдо с выпечкой.

– Это правда, – продолжает Харриет.

– Да что ж это происходит в нашей деревушке? – Ивонн бессильно опускается на стул. Она подпирает голову рукой, и её волосы падают ей на лицо. – Много чего было в моей жизни, но никак не думала, что будет такое, – продолжает она.