Андрей Вольмарко - Дебют

Растерянный и несмелый гул голосов за спиной заставил её улыбнуться. Похоже, к завтрашнему полудню вся Лепорта будет знать, что ни одна шутка о Джейн Ла-Руссе не будет оставлена незамеченной.

По крайней мере, те, которые придумываны под заказ.

Она чуть не споткнулась, когда из толпы прямо перед ней вынырнул одетый в тогу парень.

— Ваша милость? — он поспешно поклонился. — Фра Пасиенте просил найти и проводить вас. Вы позволите?

Джейн едва слышно выругалась. Как всегда, вовремя.

Пасиенте ждал её у входа в саму виллу. Джейн с трудом удержалась от смешка — выряженный в пурпурную мантию и бородатый, он мало походил на гражданина Седой Империи.

Скорее, на безумца, завернувшегося в цветную простыню.

— Госпожа гонфалоньер, — он широко улыбнулся ей и отвесил неожиданно изящный для его фигуры поклон. — Рад вас видеть.

— Взаимно, — прохладно кивнула Джейн. Улыбка Пасиенте слегка дрогнула, и он поспешно отвернулся, предлагая ей пройти внутрь виллы.

— Выглядите, как всегда, прекрасно.

— Благодарю, — Джейн сжала кулак, стараясь прогнать приятное покалывание в кончиках пальцев. О, сейчас она отыграется. — Наверное, я выглядела бы ещё лучше, если бы вы предупредили, что мне стоит надеть тогу. Или тунику. Или что-либо ещё, кроме этого, — она хлопнула себе по штанине, и в воздух поднялось облачко пыли. — Впрочем, вполне подходит моей роли на этом празднике, да?

— Ваша милость… — попытался было начать патриций, но Джейн взмахнула рукой, затыкая его.

— Действительно шикарный праздник. Никогда такого не видела. Особенно мне понравилось представление. Артисты на высоте — хотя, конечно, немного отстают от того, кто писал пьесу.

— Ваша милость…

Джейн резко остановилась и развернулась, заставив Пасиенте неловко податься назад.

— Вы меня разочаровываете, фра Пасиенте, — холодно проговорила она, глядя ему прямо в глаза. — Я спасла вас. Я дала вам положение. Я сделала вас главной семьёй среди Четырёх. А что дали мне вы? — она дотронулась пальцем до нижней губы в притворной задумчивости. — Может, вы помогли мне заключить союз с Виареджио? Нет. Тогда, быть может, наполнили казну? — она очень медленно покачала головой. — Нет. Наверное, вы тогда хотя бы достойно справляетесь с удержанием Четырёх Семей под контролем?

Она эффектно замолчала, продолжая буравить его взглядом.

— Нет, — тихо ответил он, хмуро глядя на неё в ответ. Надо сказать, для абсолютно виноватого он смотрел слишком смело и уверенно.

— Вот как, — усмехнулась Джейн. — И после этого вы пытаетесь выставить меня посмешищем, притащив сюда вот в таком виде? — она провела ладонью вдоль тела и подняла брови, предлагая ответить.

Какое-то время Пасиенте стоял неподвижно, как статуя. Он даже не моргал — просто смотрел на Джейн, чуть скривившись.

А затем тяжело вздохнул.

— Я предложил дать вам роль Императора на праздновании. Семьи восприняли это немного по-своему, — он оглянулся, убедившись, что коридор пуст, и наклонился к ней. — Ваша милость, я вам обязан, и я не из тех людей, кто считает долг пустым звуком. Мы оба знаем, что я — ваш человек.

— Правда? Знаем? — иронично спросила Джейн.

— По крайней мере, я знаю, — хмуро продолжал патриций. — И Семьи это знают. А потому ведут себя соответствующе. Пасиенте — самая младшая и бедная Семья, и моя лучшая идея в их глазах стоит как треть самого глупого слова любого другого. Я пытаюсь делать лучшее с тем, что имею, ваша милость.

Теперь Джейн понимала, почему у неё не получается злиться на него.

Потому что он был в таком же положении, что и она.

Гонфалоньер вздохнула и качнула головой.

— Я всё ещё не понимаю, почему вы не сказали мне, что стоит нарядиться.

— Хотя бы потому, ваша милость, что тогда они бы точно сделали из вас посмешище.

Джейн вздохнула. И снова он прав.

— Ладно, фра Пасиенте. Будем надеяться, что сегодня нам обоим повезёт, и вы станете первым среди Четырёх, а я смогу получить деньги для города.

Или они оба исчезнут из истории, как и все неудачники.

Комната, которую Четыре Семьи выбрали для переговоров, выглядела на удивление скупо. Джейн ожидала золота, безвкусного нагромождения шкур и оружия, одно бесполезнее другого — но здесь обнаружились лишь мраморные бюстики у стены, несколько картин и большой стол, за которым сидели трое мужчин в тогах.

Похоже, на их украшения и ушло всё золото.

У краснощёкого и хмурого здоровяка с шеи свисала целая связка золотых медальонов, в седых волосах у сухопарого старика был массивный золотой венок, а на пальцах человека с орлиным носом было столько колец, что Джейн не сдержалась и насмешливо приподняла бровь.

— Ваша милость, позвольте мне представить вам фра Фурисо, — краснощёкий отрывисто кивнул и нахмурился ещё больше. — Фра Рисата, — дружелюбная улыбка от старика. — И фра Велонсо, — длинноносый мужчина молча поднял руку, и пламя свечи ярко отразилось на его кольцах. — Меня, само собой, вы знаете.

— Благодарю, фра Пасиенте, и рада приветствовать вас, господа.

— Как и мы — вас, ваша милость, — Велонсо говорил неестественно тихим голосом. — Надеюсь, вы нашли Циттадинии увлекательными?

— О да, праздник прекрасен. Правда, я искренне надеюсь, что ритуального боя рабов всё-таки не будет.

Велонсо удивлённо хмыкнул.

— Нет, ваша милость, боя не будет. Мы нашли ему лучшую замену. В полночь…

— … В полночь сразятся скульпторы и художники, — вдохновенно прервал его Рисата, и Велонсо недовольно дёрнул щекой. — Мы выберем лучшего — и он целый год будет жить у нас на попечении, получая деньги на каждый каприз и любую нужду. А в конце года он должен будет предоставить нам шедевр, — он широко развёл руками, — который мы подарим городу! Разве это не прекрасная идея?

— Действительно, это потрясающе, — судя по его восторгу, идея принадлежала ему самому.

— Остальным, впрочем, тоже повезёт, — продолжил Рисата. — Они…

— Проигравшие, — громыхнул Фурисо, и Джейн едва не вздрогнула. — И их доберут те патриции, которые могут себе позволить талантливых — но не гениев, — он бросил презрительный взгляд на Пасиенте. — Как и во времена Империи.

Поразительно. Они переизобрели рабство.

— Судя по всему, вы очень любите Империю.

— Да, ваша милость, любим, — грустно вздохнул Рисата, мечтательно глядя на один из мраморных бюстов. — Величие Империи похоже на маяк, и мы — маленькие мотыльки, которые летят на свет его даже сквозь века.

— Наши предки добились своего положения ещё при Империи, верно служа Лепорте, — Фурисо бросил ещё один уничижительный взгляд на Пасиенте, который тот снова проигнорировал. — Они сражались, принимали законы, спорили, страдали — и им было даровано положение, которое они заслуживали.