Андрей Вольмарко - Дебют

Джейн улыбнулась краешком губ. А сейчас, похоже, патриции — самые угнетённые и несчастные люди во всей Лепорте.

— Мы скучаем по тем временам, хоть и не застали их, — согласно прошелестел Велонсо, поигрывая отражениями на перстнях.

Если бы эти люди не были бы самыми богатыми в Лепорте, Джейн рассмеялась бы им в лицо.

Но вместо этого она понимающе улыбнулась.

— Вы всегда можете вернуть те времена, разве нет?

— Циттадинии — это лишь одна ночь, ваша милость.

— А я не про праздник.

По помещению будто бы пролетел сквозняк. Вот теперь-то они и перейдут к делу.

— Вы можете помочь мне вернуть Лепорте величие.

— Ваша милость, — осторожно начал Велонсо, пристально глядя на Джейн. — Вы хотите вернуть Лепорте величие за нас счёт, а не просите нас помочь.

Как будто бы есть разница.

— Разве я не считаюсь с вашим мнением? Разве я не пригласила фра Пасиенте в Магистрат?

— Это лишь капля, предложенная умирающему от жажды, — прогудел Фурисо, зло щурясь на неё. Джейн не могла отделаться от ощущения, что стоит его чуть-чуть вывести из себя — и он перепрыгнет через стол, схватит её за шею и задушит прямо здесь. А остальные не скажут и слова. — Вы отправили ункасино в тюрьму. Вы пытались ввести дополнительные налоги для патрициев. Вы дали патрициат этому ничтожеству Серпенте, — он сплюнул на пол. — Вы плюёте нам в лицо раз за разом — и теперь, протянув платок, спрашиваете, не станем ли мы на вашу сторону? — он шумно выдохнул и с грохотом хлопнул по столешнице, заставив Рисату вздрогнуть. — Нет уж! Я не буду говорить с вами и тем более помогать, пока ункасино гниют в тюрьме!

— Тише, Фурисо, тише, прошу, — сморщившись, Рисата успокаивающе похлопал здоровяка по плечу. — Это переговоры, а не рынок, тут крик делу не помогает. А вы, ваша милость… — он улыбнулся так , что на мгновение Джейн показалось, что нужно бояться не пышущего злобой Фурисо, не хитрого Велонсо, а его. — Если кто-то в страже потеряет документы, и из-за беспорядка хотя бы половина укнасино выйдет на свободу и вы откажетесь от части своих законов — мы с радостью поможем вам и городу всем, чем сможем.

Джейн сглотнула.

Чертовски привлекательная сделка. Кучка безмозглых придурков и малая часть денег за целые золотые горы, которые отроют ей и Лепорте сотни дорог. Она сможет нанять армию. Она сможет подчинить Виареджио. Она сможет вернуть в город богатство и величие. Она…

В голове всплыло лицо нидринга — окровавленное, со всколоченной бородой, выглядывающее из двери разбитой лавки.

— Нет, — хрипло произнесла она.

Пасиенте вытаращил глаза на неё. Фурисо зло усмехнулся, будто был прав. А Рисата повернулся к Велонсо с застывшей улыбкой.

— Я же говорил, что она откажется.

— Раз она отказалась, то ей здесь больше делать нечего, — пробасил Фурисо, маша рукой в сторону двери. — Похоже, её милости легче удавалось обещать, а не делать. Вот суть популистов.

— Не знаю, на что вы надеялись, — разочарованно качнул головой Велонсо. — Убедить нас пустыми словами дать вам денег? Денег на то, чтобы вы потом использовали их против нас? Не понимаю, — он растерянно пожал плечами.

Она надеялась проговорить достаточно, чтобы понять. И она, наконец, поняла.

— Прежде чем я уйду, — тихо проговорила она, опустив плечи и напустив на себя вид проигравшей. — Вы помните, фра Рисата, время расцвета не только Империи, но и патрициата?

— Конечно, — старик едва заметно нахмурился. — PaxLeportum.

— Да, Pax Leportum, — Джейн слабо улыбнулась и подошла к побитому временем бюсту какого-то патриция. — Два века мира и процветания. Ни одной войны, ни одного голода. Только сияние славы и величия Лепорты. А затем, — она легонько щёлкнула пальцем по лбу бюста. — Конец. Коллапс, — она резко повернулась к Рисате. — Некоторые идиоты говорят, что виноваты были патриции.

— Я вижу, куда вы ведёте, и…

— Они требовали всё больше привилегий, — жёстко продолжила Джейн, повысив тон. — Богатели всё больше и всё меньше хотели делиться богатством с Империей. Делали всё меньше для Лепорты. А в конце… — она трагически вздохнула и развела руками. — Гражданские войны, одна за другой. Ведь величие Лепорты было бесконечно, а её трон — это право на всё величие Империи сразу. И почему бы не попробовать взять его силой, если есть на это деньги? Как на покупку художника или скульптора на год?

— Это совершенно разные вещи, — холодно проговорил Велонсо.

— Но и это не было концом. Самый-самый конец наступил тогда, когда плебс понял, что Pax Leportum для сотен тысяч закончился из-за амбиций пары десятков достаточно богатых.

— Хватит! — прорычал Фурисо, вскакивая. Джейн захотелось отпрянуть и оказаться поближе к двери, но вместо этого она задрала подбородок и презрительно взглянула на него.

— Можете кричать сколько угодно. История от этого не изменится. И она повторится, если её, вы не поверите, повторять. Завтра. Через год. Через пятьдесят лет, — Фурисо зарычал, и Джейн стиснула зубы, чтобы не сдвинуться с места. — Но сути это не меняет. С каждым днём вы отдаляете новый PaxLeportum и приближаете день, когда плебс потеряет терпение.

— Я так и не услышал условий, — Рисата заинтересованно склонил голову набок, как большая птица.

Джейн улыбнулась самой своей располагающей улыбкой. Сердце колотилось, как безумное. Сейчас или никогда.

— Я позволю фра Пасиенте освободить должность Хранителя Казны. И занять новую должность представителя патрицив в Магистрате — Принцепса.

Огонёк в глазах Рисаты подсказал, что звучание имперского титула ему пришлось по вкусу. Крючок заглочен.

— И в чём смысл? — зло фыркнул Фурисо. — Патриции всегда были представлены в Магистрате, и…

— Смысл, фра Фурисо, в том, что это раньше вы могли купить должность гонфалоньера. Я предлагаю вам место того, кто гарантирует, что город не только слышит вас, но и считает своей частью.

Теперь они были похожи на банкиров, прикидывающих выгоду. Джейн видела, как новые возможности проносятся у них перед глазами. Больше власти, больше возможностей, больше голосов в Магистрате, больше уважения среди малых семей патрициев…

— Тогда, быть может, нам стоит выбрать на эту должность кого-то более опытного, чем фра Пасиенте? — задумчиво предложил Велонсо.

— Это была его идея, и мне кажется, что он заслужил место, — очередная маленькая ложь, которая даст большой результат, — Но, впрочем, как желаете — у нас Республика, — и она подмигнула Пасиенте.

Ни Рисата, ни Фурисо, ни Велонсо никогда бы не позволили друг другу занять такую лакомую должность. Это было верхом иронии — своим пренебрежением и страхом друг перед другом они будут вынуждены поднять Пасиенте над собой.

— Хорошо, допустим, это будет Пасиенте. Но этого мало, — добавил Рисата. — Одна должность — этого мало.