Алексей Янинин - Обвиняется... сенсация

— Тогда хоть звук потише сделай. Совсем оглушил!

— Не могу! Система еще до конца не отработана, — искренне сожалея, что не может помочь в такой малости, стал оправдываться водитель. В конце концов эти два наемника отлично понимали друг друга. Их положение отличалось лишь степенью доверия «босса», «хозяина», а это шаткое различие могло поменять их ролями каждую минуту.

— Да, парень! Сечешь ты все с первого взгляда. С таким работать приятно, — сказал Катер, оторвав нитку-проводок и отправив пуговицу вслед за диктофоном в бездонный карман переднего сиденья. Водитель удовлетворенно хмыкнул.

Плавно притормозив на одном из перекрестков, машина замедлила ход, а потом и вовсе остановилась. «Припарковались», — подумал Вернер. Затем по свежему воздуху, ворвавшемуся в салон, он догадался, что в «фольксваген» кто-то сел. Этот кто-то, невидимый, неосязаемый, был рядом с Катером и через стекло наблюдал за ним.

— Добрый день, — поприветствовал детектива вошедший. Голос его, усиленный динамиками, оглушил Катера. Голос, одновременно и похожий на тот, что Катер слышал по телефону, и отличающийся от него. Вернер не сразу сообразил, что «хозяин», полагаясь на проницательность своего шофера и телохранителя, на этот раз не счел нужным прикрыть рот платком.

— А я-то надеялся хоть раз взглянуть на своего работодателя, — попробовал начать с шутки Вернер.

— Лучше и не мечтайте об этом! Зачем вам лишние неприятности, такому молодому? — подхватил его тон «хозяин». «Босса», видимо, устраивала такая ситуация, когда люди, на него работающие, беспрекословно выполняя его указания, стремились при этом сохранить свое лицо.

Хрипло рассмеявшись собственной шутке и сорвавшись под конец на кашель, из чего Вернер заключил, что его «босс» — человек отнюдь не первой молодости, голос продолжил:

— Я не хотел бы порывать с вами деловые отношения, а как только вы меня увидите, то не из неприязни, а из соображений личной безопасности, чтобы уменьшить ненужный риск, я был бы вынужден принять превентивные меры. Вы понимаете, что это значит?

— Разумеется.

— Я не могу позволить себе рисковать. У меня же дети… Теперь о деле. — И вновь полился спокойный, без эмоций, со старческой хрипотцой баритон. — Я отдаю себе отчет в том, что вы, господин Катер, человек опытный. Другого такого мне найти будет сложно. Надеюсь, что и вы были довольны нашим сотрудничеством.

— Еще бы… — откликнулся Катер, вспомнив свой резко возросший за последнее время счет в банке.

— Хоть я и старался лишить вас такой возможности, — продолжал голос, не давая Вернеру перехватить нить разговора, как это случилось утром по телефону, — подозреваю, что вы запаслись кое-какими доказательствами. Особенно веские аргументы — это фотографии. Те самые, которыми вы завоевали доверие у Кроммера. Я их передал вам с легким сердцем, полагая, что дело сойдет гладко и у вас не будет никакого повода порывать контакт с нами, запасаться доказательствами против… Да вы даже и не знаете, против кого. Все это было бы так, если бы человек, который передал вам столь важные документы, не попал в поле зрения журналистов и полиции. Ему чрезвычайно не повезло.

— Зачем вы вообще втянули его в это дело? — позволил себе перебить «хозяина» Катер.

— Я предпочитаю не делиться ни с кем своими сведениями. Излишние данные обременяют не только голову, но и душу. Но вам отвечу, тем более что вы все равно раньше или позже сами догадаетесь. Этот контакт — согласен с вами, что человек он абсолютно не пригодный для дела, — была наша единственная возможность заманить Кроммера в Женеву.

— Я так и думал…

— Но теперь нам надо искать выход из создавшегося положения. Представляется реальная возможность избавиться от «прыщавого», как вы его называете. Его настоящее имя — Мартин Мюллер, журналист. Сделать это придется вам — ведь именно вы, как человек, имеющий непосредственное отношение к делу в Женеве, находитесь в наиболее опасном положении.

— Хорошо устроились. Я из-за вас угодил в это дерьмо, а теперь…

— Вы сделаете все, что надо, а мы выплатим обычный гонорар.

— Ну, это другое дело! — обрадованно воскликнул Катер. То, что от «прыщавого» надо избавляться хотя бы ради собственной безопасности, было ясно Катеру и до встречи с «хозяином». Но он, оказывается, на этом еще и сможет подработать. Правда, настроение ему подпортила новая мысль: — А что же делать с ребятами из «Блика»? Они на верном пути и будут копать дальше.

— Мы сумеем их убедить не делать этого. Но как раз по этой причине, дабы исчезновение Мюллера никто не смог связать с отелем «Бо риваж», его надо убрать изобретательно. Допустим, его изобьет до смерти банда хулиганов. В каком-нибудь общественном месте. Они, слава богу, всегда пусты по ночам. Или тело найдут где-то на окраине, а все соседи услышат, как избивала бедного журналиста банда молодчиков. Вас хватит на то, чтобы изобразить целую банду? — вновь возвращаясь к шутливому тону, как будто они обсуждали не убийство, а очередной голливудский боевик, спросил «хозяин».

— Не сомневайтесь! Журналист падет жертвой разнузданных юнцов, — предпочел отшутиться и Катер.

— Подробности, где найти Мюллера и как его вызвать на свидание, расскажет вам мой шофер. А сейчас всего хорошего!

Вновь распахнулась дверца, в машину ворвалась шальная струя уличного воздуха, и «фольксваген» тронулся с места. По дороге Катер получил все инструкции. Их осталось только выполнить.

Он их и выполнял. Иссеченный, не похожий больше на того человека, с которым Катер, предварительно договорившись по телефону, встретился неподалеку от городских предместий, Мюллер пробовал кричать, стучаться в двери, но лишь тишина была ответом на его мольбу о помощи. Хотя вот уже где-то зажегся свет. Тыча спросонья пальцем мимо кнопок или отверстий телефонного диска, почтенный бюргер звонил в ближайший участок, призывая на помощь полицию. Вот-вот рассекут ночную тьму сине-желтые всплески полицейских сигналов, нарушит девственную тишину ночи пронзительный вой сирен. Больше медлить нельзя. Катер нажал на кнопку ножа. Спружинив, выскочило и, подрожав мгновение, замерло длинное, тонкое лезвие…

В этот момент Дорфмайстер меньше всего думал о деле Кроммера, о неизвестном агенте бывшего премьер-министра Шлезвиг-Гольштейна, да и о журналистике и сенсациях вообще.

Едва за ними бесшумно захлопнулась смягченная автоматической пружиной дверь квартиры Дорфмайстера, Лотта жестом римской патрицианки резко сбросила с плеч на пол прихожей плащ, словно живой улегшийся мягкими складками вокруг ее ног. Осторожно переступая, словно боясь острыми шпильками поранить это классическое великолепие, она выбралась из вороха одежды и направилась в комнату. Аксель кинулся было следом, но застыл пораженный… Уходя из дома, он всегда оставлял включенными свет и радиоприемник, тихо напевавший в его отсутствие. Это было неэкономно, но разумно — одна из мер предосторожности, рекомендованная полицией. На первый взгляд пустячок, но создавалась иллюзия жизни, присутствия людей, и воры зачастую не решались забираться в квартиры со светом и музыкой. Им не хватало уверенности в отсутствии хозяев. Луч света от маломощной цветной лампочки, освещавшей спальню Дорфмайстера, сейчас падал на словно застывший в проеме дверей силуэт Лотты. Полумрак в квартире, тихая, напевная музыка, словно против желания вкрадывавшаяся в уши, пылающие от предвкушения счастья, холодное шампанское, приготовленное Акселем заранее, невольно сказывались на настроении этих молодых, откровенно нравящихся друг другу людей.