Юлиан Семенов - Сборник Штирлиц, он же Исаев

– Теперь понимаю. Он дал какие-нибудь показания в связи с Кочевым?

– Никаких. Конкретно – никаких.

– А косвенно?

– Он отрицает, что знал Кочева, когда проводил съемку своего фильма «Берлин остается Берлином».

– Вы не позволите мне взглянуть на эти показания?

– Пожалуйста…

«Вот и все, – удовлетворенно подумал Кройцман, – все дело сейчас ляжет на стол, и я просмотрю его и пойму, как он вышел на то, что интересует Бауэра».

Берг достал из сейфа тонкую папку и положил ее перед Кройцманом.

– Я всегда режу дела на эпизоды, – пояснил он, – здесь как раз то, что тебя интересует… Видишь, – он кивнул на открытый сейф, – эту гору… Все эпизоды разложены по папкам.

«Сволочь, – ожесточился Кройцман, – старая сволочь».

Он пролистал папку и сказал:

– По-моему, Люс дает искренние показания.

– По-моему, тоже. Только надо их до конца подтвердить во времени и месте: свидетелями, данными возможного наблюдения…

– За ним наблюдали? Кто? Ваши люди?

– Не только наши. За мной тоже, я заметил, стали наблюдать. Вряд ли за мной наблюдают наши люди…

– Вы позволите мне проверить, кто наблюдает за вами?..

– Пока не стоит. А вдруг это у меня начинает проявляться мания подозрительности? Если за мной смотрят красные, то наша контрразведка, надеюсь, сможет охранить меня… Хотя, впрочем, от чего меня охранять? Хоть я и бабник, но забыл, как это делается; пить не могу – язва… Работа – дом, дом – работа.

– Вы отрицаете возможность того, что вся эта история с Кочевым – провокация коммунистов? От начала и до конца?

– Смысл? Какой им смысл?

– Мы – фронтовой город, мы наводим мосты, а здесь исчезает их гражданин.

– Он не исчезает. Он скрывается здесь, по нашим версиям…

– Все верно. Ну а если все же подумать о моей версии? Она ведь бьет и по Люсу. Раньше он делал фильмы против нацистов, которые так хвалили на Востоке, а теперь делает заявление в печати о том, что мир обречен и никто не в силах его спасти. Может, он отошел от них? Чтобы никто не упрекал его в прямой связи. Агент должен быть нейтралом в политике, иначе он бесполезен.

– Интересное предположение. У тебя есть какие-нибудь факты?

– Пока нет.

– Что значит «пока»? Ты их ищешь? Помимо меня?

– Разведка не входит в мое ведомство, но они ведь тоже не спят в своем доме.

– Может быть, ты поможешь мне связаться с ними для обмена информацией?

– Вы заметили, что я на это время выключил диктофон? Я говорю то, что мне шепнули друзья в конфиденциальной беседе.

«Ну-ну, – подумал Берг, – твой выключен, а мой диктофошка пишет».

– А если вы докажете непричастность Люса ко всему этому делу и отпустите его – будете вы готовы мотивированно объяснить происшествие с Кочевым?

– Юрген, я ничего не буду делать специально для красных. Я все буду делать для нас, для нашего закона. И потом, я не совсем увязываю: вначале ты говорил о политике «наведения мостов», а теперь о провокации коммунистов.

– Как раз это и увязывается. Чтобы сорвать нашу политику наведения мостов, они должны убедить общественное мнение, будто наш берег ненадежен.

– Сейчас понял. Ты позволишь мне поразмыслить над твоими словами?

– Конечно. А я пока пороюсь в папках – для себя, если позволите.

– Нет, сынок, не стоит… Там много моих пометок, и это рабочие материалы, а пометки твоего бывшего учителя могут запечатлеться в твоем мозгу, и это будет плохо, потому что ты можешь оказаться в плену моей версии.

– Значит, у вас есть версия?

– Да. Она отличается от твоей. По-моему, Кочев здесь в Берлине, но почему он здесь и где – это я собираюсь выяснить в течение ближайших трех – пяти дней. Если этот срок тебя не устраивает, тогда я готов передать дело другому человеку, оформив материалы таким образом, чтобы не было горы эпизодов, а лишь единая папка…

– Я буду докладывать министру и советнику Винцбеккеру в МИДе.

– Боюсь, их этот срок не устроит, а?

– Если они будут возражать, я стану спорить с ними.

– Вряд ли ты переспоришь министра…

– Я попробую сразиться с ними. Я вижу, вы не хотите, – Кройцман спрятал диктофон в портфель, – раскрывать все карты, и это ваше право. Я могу более настойчиво просить вас показать мне все дело, чтобы составить полное представление, но я не сделаю этого, потому что я вам многим обязан в жизни. Без ваших уроков я бы не был юристом, я был бы обыкновенным болтуном, каких сотни в наших органах юстиции.

– Если хочешь, мы можем вместе пообедать и там поболтаем еще с часок.

– С удовольствием.

«У старика есть данные против Бауэра, – подумал Кройцман, помогая прокурору Бергу надеть плащ, – он ведет серьезную игру, и он будет бить наотмашь, когда соберет доказательства».

– Я жую котлеты, но тебя я накормлю великолепным бифштексом. Знаешь, я даже сам, наверное, сегодня съем бифштекс, чтобы поднабраться сил. Судя по всему, мне предстоит драка не меньшая, чем тебе… Я тут поболтал один вечер с моими ребятами из прессы, многое объяснил им, но попросил, чтобы они пока помолчали. Они пообещали, что будут в драке, если она начнется, на моей стороне… Им легче, – Берг посмотрел в глаза Кройцману, – над ними нет министров.

– Это верно, – вздохнул Кройцман. – Это абсолютно верно…

«Испугался, мальчик, – отметил Берг. – Очень хорошо. Теперь ты понял, что я не очень-то боюсь твоих разговоров с министром? Теперь ты понял, что я на все пойду в этой драке, особенно если разговор с Сингапуром сегодня ночью состоится, а завтра я получу показания из Гонконга… Но тебе пока про это не надо знать, мальчик. У тебя своя игра, а у меня своя. Только если для тебя это игра, то для меня это жизнь».

– Добрый день, господин Шевц… Прошу садиться.

– Добрый день, господин прокурор. Спасибо.

– Я вызвал вас в качестве свидетеля по обвинению редактором Ленцем режиссера Люса в подлоге и клевете.

– Я не имею к этому никакого отношения.

– Где вы работаете, господин Шевц?

– Постоянно нигде. Я работаю время от времени по договору, чтобы обеспечить себе возможность для творчества.

– Творчества?

– Я поэт.

– Где вы публиковались?

– Пока нигде. Вы думаете, это так легко у нас – опубликоваться?

– А разве трудно?

– Еще как… Без связей попросту невозможно… Или если не поддержит какой-нибудь меценат… А я из рабочей семьи, откуда мне взять богатых покровителей?

– Пожалуйста, взгляните на это фото.

– Это я. Знаете, самое выгодное дело – наняться в какую-нибудь съемочную группу… Они неплохо платят, и потом, это временно… Люс снимал свою картину, и меня привлек один из его помощников.

– В чем заключалась ваша работа в группе? Как называлась ваша должность?

– Точного названия нет… Говорят: «Работает в окружении». В тот день, когда я снят…