Питер Гринвей - Человек, который похитил королеву и распустил парламент

Все, кого это нападение застало врасплох, решили, что на крепость с целью похищения драгоценностей напали остатки банды, совершившей несколько лет назад нашумевшее ограбление поезда.

Солдаты, каждый из которых заранее получил указания, веером развертывались по всем направлениям: башня Святого Томаса, Девелин, Констебль, Флинт, Бойер и Бьючэмп… В башнях повсюду слышался топот солдатских ботинок, повсюду появлялись современные пистолеты и автоматы, а кремневые ружья и тесаки покоились в Белой башне… И везде успевал Фрэнч: он проследил, как закрыли ворота, проверял секторы обстрела с крепостных стен, руководил эвакуацией обслуживающего персонала, охранников и всех тех, кому нечего было делать в крепости, над которой теперь развевался повстанческий флаг Вайатта.

Не прошло и тридцати минут, как Тауэр был превращен в неприступную крепость. Ему предстояло выполнять ту же функцию, которую когда-то в древности выполнял каждый из ее обагренных кровью камней. Цыган отправил Вайатту короткое донесение: «Задача выполнена». Впервые в истории лондонский Тауэр находился в состоянии осады.

Та же участь постигла и узел связи нового здания Скотленд-Ярда.

Однако захват различных стратегически важных объектов не означает успеха переворота, так же как одна ласточка не делает весны. Любой сообразительный человек может поднять людей и быстро добиться успеха в подавлении восстания. Силы реакции можно одурачить, но это отнюдь не значит, что противник действительно глуп. Он может быстро оправиться от первого удара и, вернув себе способность соображать, ринуться на борьбу с разрозненными группами повстанцев и подавить их поодиночке.

Вайатт решил эту проблему с помощью королевы. Об особом положении королевы говорилось так много, что теперь вряд ли кто-нибудь осмелился бы лишить ее этого преимущества. Пока королева находилась под стражей, она была грозным оружием в руках Вайатта и парализовала мощные силы его противников…

«Граждане Великобритании, палата лордов и палата общин, граждане стран Содружества! Меня попросили сообщить вам, что я и моя семья здоровы и что мы находимся в безопасности. Нас предупредили, что никакие шаги с нашей стороны не смогут повлиять на ход событий, о которых многие из вас уже знают. Основная цель этих событий станет вам известна в ближайшем будущем.

То, что мы находимся под стражей, — неоспоримый факт, и меня просят заявить со всей ясностью, что наша безопасность в дальнейшем находится в прямой зависимости от вашего согласия с новым положением и с теми, кто это положение создал.

Свидетельством доброй воли тех, кто захватил власть, является тот факт, что моя просьба сделать личное дополнение к этому заявлению была великодушно удовлетворена. Я хотела бы добавить следующее.

Я ни о чем не прошу для себя. Я была бы недостойна того положения, которое занимаю, и того доверия, которым пользуюсь так много лет, если бы потребовала от вас воздержаться от действий, подсказываемых вашей преданностью. Эти действия в конечном итоге могли бы сделать мое положение еще более опасным. Но я уверена, что вы поймете, перед какой дилеммой я стою, поскольку я не только королева, но и мать. Я могу только умолять вас во имя безопасности моих детей проявить терпение и соблюдать спокойствие. Это, возможно, только ветер, а не страшный, все уничтожающий на своем пути шторм».

Тишина.

На лице Вайатта прежнее спокойствие. Приписка королевы превзошла все его ожидания. Бейнард пошел на риск и вытянул лишний туз. Капитан приказал Дженнингсу передать своему первому заместителю лишь одно слово: «Поздравляю».

Вайатт обернулся и бросил взгляд на членов палаты, чтобы определить настроение этих сплотившихся для общего противодействия людей. Их лица выражали нерешительность, чувство, что они имеют дело вовсе не со случайно вспыхнувшим восстанием. Почва из-под их ног и из-под ног сил законности и порядка явно уходила… Они падали в какую-то чертову яму…

Вайатт поднялся, сознавая, что переворот полностью удался и что он и его сторонники теперь неприкосновенны. Обводя взглядом палату, он неожиданно почувствовал непреодолимое презрение к этим политиканам, знавшим, что хозяева используют их так же, как сводники проституток, и тем не менее цеплявшимся за власть. В ущерб государству они с деликатностью мышей только слегка «касаются» больших проблем и дерутся, как крысы, когда дело доходит до процедурных вопросов. Проститутки хоть профессионалы, а эти… Настало время вернуть их к их избирателям…

— Я не собираюсь отнимать много времени ни у вас, ни у себя. В течение многих лет значительно большему числу людей, чем казалось вам или вашим избирателям, становилось все более очевидным, что управление нашей страной переходит из одних некомпетентных рук в другие. Нет сомнений, что эта система породила биржевых спекулянтов, промышленных магнатов, букмекеров и организованную преступность; нет сомнений, что при этой системе обе партии посадили страну на мель.

То, что вы действуете с циничным пренебрежением по отношению к тем, кого представляете, является доказательством вашей недобросовестности. То, что вы миритесь с апатией народа по отношению к вашим действиям, красноречиво свидетельствует о вашей слепоте, граничащей с тупостью.

Я пришел сюда сказать вам, что страна отказывается быть ведомой нюхом правых и руками левых. Она готова идти вперед в ногу со временем под руководством тех, кто готов руководить эффективно. Палата не является больше эффективным инструментом правительства. Следовательно, я имею удовольствие сообщить вам, что с этого момента палаты как таковой больше не существует. Вы свободны и можете оставить этот зал, — закончил Вайатт.

Прошло не менее трех минут, прежде чем стих негодующий гул голосов. Члены парламента из оппозиционной партии, подогреваемые сомнениями относительно их права управлять, угрожали смять небольшую группу солдат вокруг кресла спикера. В тот же момент появилось подкрепление — и разъяренным тори пришлось отступить. Шум стоял невообразимый, и некоторое время невозможно было расслышать голоса десятка человек, жаждущих выступить с трибуны. Наконец с общего согласия слово было предоставлено Ригли.

Лидер лейбористов встал, дождался, пока наступила абсолютная тишина, и принял черчиллевскую позу. Указав дрожащим пальцем на последнего человека в длинном ряду критиков, он торжественно заявил:

— Именем королевы я приказываю вам оставить палату! Судя по вашей форме, вы являетесь офицером королевских вооруженных сил; если это так, вы запятнали честь своего полка и всей армии. Единственное достойное действие, которое вы еще можете совершить, — это немедленно сдаться законным властям. Ваши слова и действия — измена народу, парламенту и Ее Величеству.