Питер Гринвей - Человек, который похитил королеву и распустил парламент

— Спишь?

Вайатт открыл глаза и увидел Бейнарда, который разглядывал его, как доктор, пытающийся найти у пациента признаки жизни.

— Нет. Я просто задумался.

— О Розетта-стрит.

Вайатт удивленно посмотрел на Бейнарда.

— Ты прошептал это название…

— Розетта-стрит… Да, вспомнил тот вечер, когда я объявил о своем плане людям в нашем районе.

— Да, это было темное дело, если хочешь знать. Как бомба разорвалась.

Вайатт улыбнулся:

— Ты имеешь в виду полицейского?

— Последнее, чего можно ждать на таком бунтарском собрании, — это появления полицейских, которые тогда спросили, нет ли среди нас владельца автомашины с номерным знаком ВС 3811.

— К счастью, такого не оказалось, — заметил Вайатт.

— Дело о любопытном полицейском, — шутливо произнес Бейнард. — Я помню твой ответ на его вопрос о том, какую религию мы исповедуем. Молчаливую религию. Наш любимый Создатель считает, что люди не должны болтать. Не знаю, как нам тогда удалось сдержать себя и не рассмеяться.

— Да, от него нелегко было отделаться, — признался Вайатт.

— Хорошо, ты догадался пригласить его спеть с нами шестьдесят четвертый псалом.

— Да, трудный был вечер.

— Старик Тэрнер был не легче полицейского.

— Невозможно, — возразил первым Тэрнер.

— Значит, невозможно. — Вайатт нервно ходил взад и вперед. У него буквально раскалывалась голова от охвативших его идей. Но он не мог думать ни о чем другом, кроме необходимости убедить Тэрнера и других колеблющихся. — Если вы знаете другой способ, если вы считаете, что правительство добровольно уступит власть, если вы думаете, что мы сможем разрушить ту силу, с которой партии держат власть, законными путями, тогда прошу занять мое место.

— Мы могли бы предпринять попытку добиться того же легальными средствами.

— Спросите либералов, как далеко они ушли с легальными методами. Кучка романтических девственников, умирающих от любви к конституционному правительству. Они не осмеливались согрешить и поэтому так и умерли бобылями.

Вайатт удивлялся самому себе: какой же он был дурак — верил Тэрнеру. Но в то же время этот руководитель районной организации, инженер пятидесяти лет от роду, был одним из самых энергичных сторонников Вайатта. Но по натуре он был соглашателем и сверхосторожным человеком. А сейчас получалось так, что Тэрнер отстаивает монархию, тот самый институт власти, который они поклялись уничтожить.

Ребенок мог бы увидеть железную логику его идеи, мог бы увидеть, что иначе нет ни малейшей надежды на успех. И вот перед ним пример нерешительности. Даже если бы немногие сейчас отошли в сторону, всему движению пришел бы конец. Кто-нибудь наверняка проговорился бы. Анонимный звонок по телефону в полицию — и делу конец.

— Я готов сделать все, что в моих силах, для свержения старого режима, но королева… — Тэрнер сделал паузу. — Я должен сказать тебе прямо, Вайатт. Это не совсем то.

— Мы потеряем симпатии народа, — заметил учитель Кэннинг.

— Мы не ищем симпатий. Мы силой заставим признать себя. Наша цель — власть. И если мы не можем взять ее легально, возьмем с боем. Мы должны обезглавить политику и доказать, что труп можно оживить, что мы способны жить и дышать без королевского разрешения на жизнь.

— Конечно, монархия должна быть ликвидирована, никто этого не отрицает. Но мне думается, что как только мы захватим власть…

— Черт возьми, неужели вы не видите, что королева — единственный человек, который может гарантировать нам удержание власти.

— И даже если…

— Нет, Тэрнер. Среди нас нет места сентиментальным попутчикам. Мы нападаем не на королеву. Мы нападаем на тех, кто стоит за ее спиной, кто мешает прогрессу, мешает людям свободно мыслить. Нельзя сделать так, чтобы и овцы были целы и волки сыты. Вы либо за королеву, либо за революционные идеалы.

Вайатт уже не обращался к Тэрнеру или кому-нибудь еще. Он метался, как тигр в клетке, не сознавая охватившего присутствующих чувства удивления, не думая ни о чем, кроме необходимости убедить людей.

— Те из вас, кто хочет покинуть наши ряды, пусть сделают это сейчас. Никакого компромисса в этом отношении быть не может. Я могу рассчитывать на две сотни парней, которые пойдут за мной туда, куда я их поведу. Вы, Тэрнер, поступайте как хотите и можете отправляться ко всем чертям, но помните, что вам была оказана честь служить пятидесяти миллионам людей, каждый из которых не менее важен, чем ваша королева.

— Я всегда буду помнить, — тихо сказал Бейнард, — какая тогда наступила тишина. Никто не произнес ни слова. Однако чувствовалось, что все с тобой, что бы ты ни делал. Но все молчали, и это молчание мне запомнилось.

То, о чем сейчас вспоминал Вайатт, не имело никакого отношения к Тэрнеру. Он всегда расценивал Мэри только как необходимый винтик в машине. Жена Поля Моррисона! И она сыграла важную роль… Он вспомнил, как тогда, посмотрев на собравшихся, поймал ее взгляд.

— Да, Гарри. — Вайатт улыбнулся. — Я хорошо помню: тогда никто не сказал ни слова.

Воспоминания были отброшены, и Вайатт с радостью принялся за работу.

Из декрета о жилищном строительстве.

«Правительство придает важнейшее значение жилищному строительству.

Проблема жилищного строительства уже рассматривается с участием соответствующих министерств. Мы приняли конкретные меры по ряду предложений, реализация которых возможна в короткий срок.

Национальным позором является тот факт, что страна, хвастающая своей способностью выступать в роли мировой державы — что бы ни подразумевалось под этими словами, — все еще является самым отсталым государством в Западной Европе с точки зрения обеспечения жильем. Поэтому можно оценить только как преступные действия правительства, которое в соответствии со своей «социалистической» доктриной должно было заботиться о благосостоянии страны, однако на самом деле соображения престижа ставило выше национальных нужд.

Возьмем, к примеру, заказ на ударные подводные лодки. Люди не могут жить в подводных лодках.

Мы ликвидировали этот заказ.

Средства — двадцать миллионов фунтов стерлингов — немедленно направляются в распоряжение тех областей страны, где жилищная проблема стоит наиболее остро. Этот заем будет представлен практически в виде беспроцентной ссуды. Ассигнуемых средств будет достаточно для строительства приличных квартир для пяти тысяч семей.

Еще больше будет сделано в этом направлении, если удастся добиться экономии средств. В остальном мы имеем поддержку министерства финансов. Уверены, что сумеем удвоить долю от общего национального продукта, отводимую на жилищное строительство. Более того, мы предпримем шаги к предоставлению займов на кооперативное строительство на более выгодных для населения условиях. Реализация этих мер опять-таки зависит от возможности экономии средств в других областях нашего хозяйства.