Питер Гринвей - Человек, который похитил королеву и распустил парламент

Мы заявляем о конфискации в пользу государства бывшего Букингемского дворца. Все движимое имущество будет передано тем, кто там проживал, — официальным лицам, слугам, служащим.

Сам дворец будет передан в распоряжение лондонского совета для временного размещения части тех семи тысяч жителей города, которые сейчас не имеют жилья.

Сандригемский дворец передается в ведение министерства здравоохранения. Там будет устроен пансионат для престарелых и инвалидов.

Виндзорский дворец конфискуется государством и передается местным властям для использования в качестве места развлечения и отдыха населения, а также для проведения других мероприятий в интересах повышения благосостояния народа.

Арендная плата и другие доходы от поместий герцога Корнуэльского поступают в распоряжение государства и передаются министерству жилищного строительства».

Делегация, консорциума профсоюзов прибыла точно в десять часов для беседы с Вайаттом и представления ему резолюции, гласившей, что «консорциум серьезно озабочен положением, создавшимся в результате захвата власти Вайаттом, и хотел бы получить заверение в том, что все вопросы, касающиеся профсоюзного движения, будут согласовываться с консорциумом в течение всего времени, пока данное правительство сохраняет контроль над страной».

Вайатт, вздремнув пять минут и выпив чашечку черного кофе, был не менее пунктуален. Зал заседаний палаты общин заполнили сторонники Вайатта, представители руководящих органов профсоюзов, руководители правительственных организаций, журналисты, пишущие на промышленные темы, и другие заинтересованные лица. На галерке собрались рядовые члены профсоюзов, а те, кому не хватило места, толпились в коридоре.

Компания Би-Би-Си получила разрешение вести киносъемку для передачи по телевидению в тот же вечер. Беседа считалась важной, а по мнению некоторых, даже исключительно важной. В известном смысле Вайатт выступал перед консорциумом в роли обвиняемого. От его поведения во многом зависела готовность рабочих признать авторитет Вайатта.

Бейнард видел, как Вайатт занял бывшее место спикера. Вид у капитана был очень усталый.

Том Тэлли решительно встал, поправил волосы и начал говорить. Он чем-то очень напоминал корнетиста в духовом оркестре, а кричал так громко, словно обращался к тугоухим:

— И еще, дорогие коллеги, я требую от вас заверения, публичного заверения в том, что захват власти вами не будет схож с тем памятным случаем, когда Гитлер потряс мир жестоким преследованием профсоюзов, преследованием, в результате которого в Германии были полностью уничтожены профсоюзное движение, священное право рабочих на забастовку и кардинальный принцип решения спорных вопросов путем переговоров.

Под оглушительные аплодисменты Тэлли опустился в кресло. Наступившую тишину нарушал лишь стрекот кинокамер. Вайатт встал. Подергивание бровей на его лице предвещало бурю. Несколько мгновений он разглядывал Тэлли, самодовольно развалившегося в кресле.

— Я не нуждаюсь в уроках по истории. Но если нас просят обратиться к памяти, я готов поговорить о том, как в двадцать шестом году рабочие были преданы профсоюзными руководителями.

Тэлли и его соратники резко выпрямились в креслах, впервые осознав, что перед ними сильный человек. Те, что не являлись членами профсоюза, были в восторге от Вайатта. Безработные, собравшиеся на галерке, улыбались.

— Что касается преследования вас, — продолжал Вайатт, — то, если сам Ригли не считал вас важными, чтобы опасаться, будь я проклят, если опасаюсь вас.

Галерку охватило чувство восхищения. Бейнард вздохнул, а Вайатт спокойно выжидал, пока воцарится тишина.

— Правда состоит в том, что вы изо всех сил стремитесь к преследованию, как изголодавшаяся старая дева добивается изнасилования. Как бы вы хотели, чтобы я расстрелял одного из вас (не вас лично, это не было бы оправдано) или сделал какой-нибудь другой шаг, который позволил бы вам надеть корону страдальца! Для вашей устаревшей организации это был бы поистине живительный укол, в котором она так нуждается!

Лоример посмотрел на Вайатта, потом на Бейнарда и вопросительно поднял брови. Не слишком ли далеко он заходит? Но Вайатт продолжал, не обращая никакого внимания на гул протеста:

— Союзы, над которыми вы потеряли контроль, сделали нашу страну предметом насмешек. Их безответственные действия в течение многих лет, действия, которые вы не сумели пресечь, сыграли немалую роль в нанесении стране огромного ущерба.

Тэлли чуть было не попятился назад, уставившись на палец, протянутый Вайаттом в его сторону. В Тэлли никогда никто не тыкал пальцем.

— Я обвиняю вас и вашу иерархию в том, что вы допустили такое развитие событий, которое может закончиться только полной дискредитацией движения, оберегать которое вам доверено.

Несколько членов консорциума вскочили с криками «Протестуем!», «Это нападки на рабочий класс!».

— Садитесь! — И снова зазвучал острый как бритва голос. Все сели. — Кто обвиняет меня в нападках на рабочих? Бывший машинист, который покинул фабричные корпуса, чтобы стать профсоюзным лидером. Я хорошо помню, как он позировал у своего кабинета фотокорреспондентам. А потом появился снимок с подписью: «Профсоюзный лидер Перси Моггс отправляется на обед к королеве». Какое у вас и вам подобных могло быть дело к Ее Величеству, кроме стремления получить рыцарский титул! В чьи глаза вы плюете, когда добиваетесь портфелей в правительстве, предавая интересы рабочих? Вы доказали свою глупость не раз, позволив правящей верхушке поощрять себя, делать из себя марионеток, раздавать вам рыцарские звания, завладеть вашей душой и телом, чтобы только держать рабочих под контролем!

Вайатт сделал паузу, но никто не захотел воспользоваться этим.

— Нужно ли мне приводить цифры результатов голосования по любому из профсоюзов, который вы можете назвать, или итоги обсуждения по вопросу, касающемуся той или иной группы рабочих? Нужно ли объяснять вам, почему девяносто процентов членов любого профсоюза не пользуются своим правом голоса? Нет, это не апатия, не безразличие, а глубокое понимание того факта, что их руководители — бесполезные фиксаторы времени.

На галерке раздался громкий всплеск аплодисментов, и никто не попытался помешать этому. Но зал умолк, как только Вайатт поднял руку.

— Профсоюзное движение — это история пяти человек, ведущих борьбу не за какие-то охвостья власти, а во имя благополучия других. Их принципы уничтожены амбициозными устремлениями, подорваны в схватках за достижение власти любой ценой и искалечены, чтобы сопротивляться переменам в меняющем свой облик мире. Хуже всего то, что сегодня профсоюзное движение из-за своих ошибок вызывает у рабочих гнев и возмущение. Следовательно, это вы предали рабочих и вы должны защищаться.