Питер Гринвей - Человек, который похитил королеву и распустил парламент

Около пяти часов в Тауэре раздался телефонный звонок. Заместитель начальника гарнизона Слингсби принял приказ самого Вайатта: крепость нужно немедленно сдать. Френч не хотел и слышать об этом. Он сидел в неуютном помещении начальника караула и ждал…

Слингсби сразу же отправился к королеве и сообщил ей, что она свободна. Она молча выслушала сообщение, а Слингсби ушел собирать своих подчиненных. Они оставили посты безо всяких возражений. Приказ Вайатта! Значит, все кончено. Они знали, чего теперь следует ожидать.

Крепостной двор отозвался похоронным молчанием, когда повстанцы нестройными рядами проходили через площадь. Десять минут спустя всех их упрятали в полицейские грузовики, выстроившиеся у стен крепости. В тот же момент в ворота въехал шикарный лимузин с королевским штандартом на крыле. В нем должны были.покинуть Тауэр его узники.

Едва родившись, республика умерла. Осталась лишь возможность ее возрождения.

Перринс с каким-то необычным вниманием разглядывал потертость на ковре. Он только что получил сообщение. Все было кончено. Главарей уже везли к нему под усиленной охраной, а с остальными (их было около четырехсот) предстояло разобраться позже. Это будет долгая и грязная работа. В душе Перринс хотел бы не связываться с ней. Одеть маску Януса — публично показывать себя, добрым, рассудительным человеком и в то же время воздавать полностью предателям за их дела. Перринс не мог переварить тех мер, которых иногда требовала служба. И все-таки районных руководителей нужно было отыскать, и Перринс подумал о таких людях, как Лингфилд, которые охотно выполняют свои обязанности, способны вытрясти душу, чтобы получить нужные показания.

Вайатта приказано держать в строгой изоляции. Причин для этого Перринс не видел.

Он ощущал профессиональное любопытство к человеку, который уже вошел в историю. Встреча с ним предвещала быть интересной. В отличие от своих подчиненных, Перринс не чувствовал вражды к Вайатту: для него это была игра. Вайатт сделал крупную ставку и проиграл. Большие или маленькие люди — все рано или поздно проигрывают.

Мысли Перринса, начинавшие путаться, оборвал появившийся с триумфальным видом Лингфилд.

— Что это с вами, Лингфилд?

— Легкая рана, сэр. — Керли многозначительно подмигнул. Его узкие глаза заблестели. Он все еще дышал часто, как загнанный зверь.

— Где же они?

Керли разочарованно вздохнул. А он-то хотел помимо официального доклада рассказать Перринсу во всех подробностях об операции по вторжению во дворец.

— Здесь, сэр. Бейнарду раздробили руку. Пусть помучается без помощи, авось это развяжет ему язык.

Перринс стряхнул с себя сонливость и резко спросил:

— Кто приказал?

Керли бросил на шефа удивленный взгляд.

— Джепсон. — Лингфилд не понимал, что так обозлило начальника.

— Арестованные в нашем ведении, а не в ведении Джепсона. Позовите к Бейнарду врача.

— Но…

— Делайте, как я сказал!

Лингфилд пошел было к двери, но потом остановился и отчеканил:

— Слушаюсь, шеф.

— Давайте сюда Вайатта.

— Одного?

— Конечно.

Лингфилд снова задержался у двери:

— Это невозможно, нам приказали…

— Я же сказал — давайте его сюда!

«Конец, — размышлял Перринс. — Легко прочитать надпись перед входом — вся прошлая работа в грязных громадных буквах. Время начать очищать ящики стола. Небольшая частная сыскная контора на южном, побережье, может быть, в Брайтоне…»

Перринс пристально посмотрел на Лингфилда, который вдруг понял, почему шеф так высокомерен.

— Давайте его сюда, Керли.

Лингфилд улыбнулся и пожал плечами, зная, что все скоро встанет на свои места. Ведь последние несколько недель Перринс был равнодушен к своим обязанностям. Лингфилд вышел. У Перринса было время поразмыслить и удивиться самому себе: зачем я это сделал? Однако, теряясь в догадках, ответа он так и не нашел.

Дверь открылась без стука. Керли молча впустил Вайатта, улыбнулся обоим, а потом сильно захлопнул дверь.

Перринс долго и пристально смотрел на стоявшего перед ним человека. Свою жизнь он провел, навешивая ярлыки на людей, и считал, что умеет оценить человека. Однако ему было несколько неприятно почувствовать, что он вдруг лишился нужных ярлыков. Поняв, что любопытство уже выходит за рамки приличия и вежливости, Перринс оборвал свои мысли и жестом предложил Вайатту сесть.

— Спасибо.

— Хотите выпить?

Вайатт был несколько удивлен этим предложением, но согласился.

Перринс налил в большой бокал шотландское виски и протянул его Вайатту. Тот взял бокал и тихо произнес:

— Если не возражаете, Бейнарду это сейчас нужнее…

Перринс снова уставился на Вайатта, и в мыслях его мелькнул ярлык, совершенно необычный ярлык. Подумав, Перринс сказал:

— Садитесь. Выпейте. Алкоголь при таком кровотечении не нужен. Это вы должны были бы знать. — Перринс замолк и посмотрел на потертый ковер — Я послал за врачом.

Вайатт сел, посмотрел на бокал, который держал в руке, потом на Перринса.

— Итак, вы и есть капитан Вайатт?

— Был капитаном Вайаттом. — Вайатт улыбнулся. — А теперь вам придется подыскать другой ярлык.

Перринс был поражен. Что это? Случайное совпадение или чтение мыслей?

— Между успехом и неудачей, капитан, всегда очень тонкая нить. Значит, мы встретимся на весьма обычной почве.

Он направлял свои слова куда-то в темень, говорил свободно, чтобы только скрыть угрызения совести, вел себя подобно нищему, стараясь угадать, сколько же стоит место для ночлега. После стольких лет службы он понял, что не может разговаривать с мертвецом. Вайатт, все еще сжимая бокал обеими руками, внимательно слушал и наблюдал за Перринсом.

— Они уже выдворяют ваших друзей из Букингемского дворца. — Перринс посмотрел на Вайатта, как бы спрашивая: ну, что скажешь? — Уже возвращают картины и мебель. Говорят, через сорок восемь часов все будет на прежних местах. Неплохо? Королева временно будет жить где-то еще. Ходят слухи о новой коронации.

— Зачем вы все это мне рассказываете?

— Никто другой не скажет вам этого. Вам вообще ничего не будут говорить. Это мелко, не правда ли? Для них существует только один путь — нанести вам поражение, капитан, но и это мелко. Я хочу, чтобы вы до конца испытали горечь поражения. Вы слишком крупная фигура, чтобы быть мелочным с вами.

Перринс встал и начал ходить по комнате, собираясь с мыслями, подыскивая нужные слова.

— Позор, бесчестье — и все в максимальной степени. Они планируют назвать гражданами третьего сорта всех, кто помогал вам, и это будет после того, как виновные отбудут свой срок тюремного заключения. Они будут выискивать всех ваших сторонников. Расследования не прекратятся долго. А пока — монархия, демократия на старый лад. Традиции, обычаи и титулы — все будет доведено до наивысших степеней, какие только можно себе представить. Ваша беда, капитан, в том, что вы усилили всю систему монархического правления, питающую паразитическую привязанность к лояльным подданным… Парламент! Он останется тем, чем был, как вы публично показали, — ширмой для больших людей.