Питер Джеймс - Атомный ангел

– В Южной Африке, невежда!

– Ладно, Эйнштейн, нечего кичиться своим умом!

Она вытащила у меня изо рта сигарету и сунула в пепельницу, а другая рука ее снова отправилась в долгое путешествие по моему телу.

Вдруг в живот мне уперлось что-то холодное. На миг я напрягся. Ловушка! Меня заманили в ловушку и ударили ножом!.. Однако боли не было, холод растекался по животу, – и, приподняв одеяло, я увидел бело-голубой тюбик, из которого она выдавливала прозрачную жидкость.

– М-м, что не так? – поинтересовалась гостья, втирая крем ладонью – все ниже и ниже. Говорить стало нелегко.

– Просто не понял. что это, – сумел выдохнуть я.

– Смазка, – ответила она. – Нравится?

О да – нравилось, и еще как! Несколько минут я не понимал, что со мной сейчас будет – кончу или умру! Но все-таки выжил.

Когда я пришел в чувство, она уже дремала. Сквозь шторы лился яркий дневной свет. Она открыла глаза.

– Ты так и не сказала, как тебя зовут, – сказал я.

– А ты не спрашивал.

– Вот теперь спрашиваю.

– А ты догадайся.

На несколько секунд я глубоко задумался, прокручивая в памяти последние несколько часов.

– Кажется, понял, – сказал я.

– И как же?

– Мисс Динамит. Поэтому буду звать Дина.

Случилось это четыре месяца назад. Ко мне она пока не переехала, но проводила у меня почти все свободное время – и те немногие счастливые часы сна, что мне удавалось урвать, сократились процентов на семьдесят пять. Разумеется, Дина-Динамит не могла взять в толк, почему работа в компании венчурных инвестиций вынуждает иногда приходить домой поздно вечером, иногда – среди ночи, а иногда не приходить вовсе.

Привычные объяснения со временем теряли убедительность. Проблема для меня не новая. Сколько раз нужно сослаться на внезапную поломку машины, чтобы разумная девушка своей женской логикой дошла до простого решения: «Какого черта ты не выбросишь эту старую развалюху и не купишь себе новый автомобиль?»

Не скажу, что мне приятно слышать в адрес своего «Ягуара» эпитет «старая развалюха», но четыре месяца подряд я бессовестно сваливал вину за свои опоздания на него, так что замечание Дины в данных обстоятельствах было не лишено смысла.

Судя по посланию на зеркале, сегодня, в день моего рождения, терпению ее пришел конец. Она пообещала приготовить мне праздничный ужин; я пообещал вернуться к семи. В пять часов, как обычно, Хорас Уэлли вышел из Управления, а я отправился на Карлтон-Хаус-террас просмотреть очередной полицейский список владельцев темных «Фордов Капри». В двадцать пять минут седьмого я встал из-за стола. Время рассчитал заранее – и знал, что, выехав сейчас, ровно в семь буду дома.

И тут зазвонил телефон. Соблазн не брать трубку был велик, очень велик – но, как и многие из нас, я просто не могу уйти от звонящего телефона.

– Алло! – сказал я.

– «Дафна» не вернулась домой. Едет по эм-сорок.

– Черт!

Какого дьявола, ну почему именно сегодня?! Чертов Уэлли, ублюдок проклятый! Если его не повесят за преступления против Англии, то повешу я сам – за яйца. За преступление против моей интимной жизни.

– Вы за ним? Все трое?

– Да, сэр, не беспокойтесь.

Ага, как же! Вот тут-то самое время беспокоиться. Я уже убедился: эта команда так здорово умеет упускать подозреваемых и терять следы, что сделает состояние, показывая в цирке фокусы с исчезновением. Единственная проблема: ни одну исчезнувшую вещь они не способны вернуть назад. Никогда прежде, с самого начала своей вынужденной карьеры в МИ-5, я никем не командовал – и, должен сказать, предпочел бы и дальше работать один. Вообще большинство агентов предпочитают работать в одиночку. Понятно почему: если накосячил ты сам – хотя бы понимаешь, что произошло и в чем косяк. Однако находиться в трех местах одновременно я никак не мог, так что приходилось пользоваться услугами трех дуболомов. В любом случае, если происходит что-то интересное, я должен быть там, на линии огня. Особенно если Хорас Уэлли намерен вновь встретиться с парнем из «Форда Капри».

– Еду. «Дафна» движется с обычной скоростью?

– Да.

– Позвоните, если будут отклонения. Догоню вас у порнолавки.

«Отклонения» означали, что Уэлли свернет с шоссе. «Порнолавка» – кодовое название для Оксфорда, из-за голубого цвета зданий. Кембридж, тоже голубой, но оттенком посветлее, носил название «кинотеатр» – в смысле, такой, где показывают эротику. Я повесил трубку, задев локтем край стола, и поморщился. Локоть болел с того памятного приключения с такси, хотя прошла неделя.

Я вновь снял трубку и позвонил к себе домой. Там никто не отвечал. Выждав пятнадцать гудков, повесил трубку. Должно быть, Дина еще не приехала. Я вызвал одну из трех ночных телефонисток, только что заступивших на смену.

– Будьте добры, через полчаса позвоните мне домой и сообщите даме, которая возьмет трубку: мне пришлось лететь в Шеннон на ткацкую фабрику, у самолета возникли неполадки с двигателем, и домой я вернусь очень поздно. И передайте ей, пожалуйста, мои извинения.

– Да, мистер Флинн.

Спустился в лифте на подземную парковку. Полночно-синие бока моего «Ягуара» умудрялись блестеть даже под толстым слоем лондонской грязи и пыли, а вот колесам определенно требовалось общество тряпки и щетки. Дине и «Ягуару» не было смысла ревновать друг к другу – к обоим я относился равно по-свински.

Я сел за руль, захлопнул дверцу и повернул ключ в зажигании. Послышался приглушенный лязг, затем быстрое тиканье, и приборная доска передо мной начала пробуждаться к жизни.

Я вытянул подсос, подождал, пока умолкнет тиканье бензонасоса, и нажал на кнопку стартера. Засвистели воздухозаборники, загудели выхлопные трубы, завибрировал корпус машины, и зарычал мотор – чуть с перебоями, как всегда, когда моя красотка разогревалась.

Я стер пыль с втулки руля – мощной конической втулки, что запросто сможет пробить в груди дыру размером с пушечное ядро, случись мне упасть на нее во время аварии. «Ягуар» мой был сделан в суровые времена, ни подушек безопасности, ни складных рулевых колес не знавшие. Рама у красотки стальная, мощная, и теория гласит: врезавшись во что-нибудь на полном ходу, она просто снесет препятствие со своего пути или рассечет надвое, как боевой корабль рассекает ялик контрабандистов. Я чуть убрал подсос, выжал сцепление, включил первую передачу, отпустил тормоза, и мы двинулись вперед. Охранник у стальных ворот нажал кнопку, ворота с лязгом поднялись; охранник помахал мне рукой, желая доброго вечера, и я махнул ему в ответ.

Мой «Ягуар» – не лучший выбор для тихой и незаметной слежки, однако было уже темно, и очень уж не хотелось брать какую-нибудь из унылых служебных машин. В конце концов, думал я, сегодня у меня день рождения. Я заслужил хоть какую-то компенсацию за то, что пропускаю, по выражению Дины, «интересный» праздничный вечер. Фантазия ее в области досуга – особенно досуга в горизонтальном положении – не знала границ, а я чувствовал, что сегодня пропускаю нечто особое.