Франк Лепрево - Комната слёз

СОФИЯ : Вы встречались еще с этой женщиной – с Патрицией?

МИШЕЛЬ : Нет. Никогда.

СОФИЯ : Вы не пытались узнать, что с ней стало?

МИШЕЛЬ : Я боялся, что не внесу это испытание. И предпочел не знать. Я струсил. И потом … Время сделало свое дело. Я выбрал Бога.

СОФИЯ : А если бы Церковь разрешила священникам жениться, вы думаете, от этого стали бы худшим священником? Худшим папой?

МИШЕЛЬ : В то время догма не допускала этого. Получить лучшее и в этом мире, и в ином – одновременно невозможно. Вопрос не стоял.

СОФИЯ : Но теперь-то, когда вы решили за две недели покончить с отлучением от церкви женщин, совершивших аборт после изнасилования, и наоборот, отлучить священников-педофилов и отменить индекс запрещенных книг, – вам не кажется, что можно накинуть недельку и как-то урегулировать вопрос женитьбы для священнослужителей?

МИШЕЛЬ : Я и правда подумываю взяться за это дело. Но не в первый год. Нужно дать кардиналам переварить первую волну реформ. А вот насчет второго года – не буду зарекаться. Я не хочу, чтобы другим приходилось так же, как мне когда-то, выбирать между убеждениями и полноценной мужской жизнью. Я не слепец. У Церкви много священников, имеющих тайные семьи, у них есть дети, живущие таясь, во лжи, хотя они-то ничего плохого не совершили. Я хочу избавить этих детей от боли, которую они испытывают, слыша, как чужие люди говорят «Отец мой» – их отцам, которых официально у них нет. Я хочу защитить сердце этих детей, они тоже творения божьи.

СОФИЯ : А что ваше собственное сердце – до краев полно одной лишь любовью к Богу? Целиком? Или же в нем тоже угнездилась пустота? Антиматерия?

МИШЕЛЬ : Вы жестоки.

СОФИЯ : От вас научилась. Так как же?

МИШЕЛЬ ( Помолчав ): Мое сердце – как кусок кремня, который иногда находишь на пляже, знаете? Иногда повезет, и найдешь его. Кремень никогда не бывает ровным и гладким. Кремень – он другой. Плотный, угловатый камень, он колется и царапает, и его тоже ломают и оббивают. Это камень, весь состоящий из граней, провалов и шишек. Острие, грань и шишка… Все это… Все это формирует камень. Все это дает ему силу и характер. Теперь вы знаете мое сердце. Кремень.

СОФИЯ : Значит, и у него есть шишки.

МИШЕЛЬ : Да. Давно я не заходил на эту «нейтральную полосу», София.

СОФИЯ : Кремень – это еще источник искры.

МИШЕЛЬ ( Пауза, неотрывно смотрит на Софию ): При некоторых обстоятельствах – да.

СОФИЯ ( Пауза ). Спасибо.

МИШЕЛЬ : Вы верите мне? Вы мне доверяете?

СОФИЯ : Да.

МИШЕЛЬ : Хотите, я поклянусь на Библии? На Священном Писании?

СОФИЯ : Отчего мне в вас сомневаться? Нет желания. Нет смысла клясться на Библии или на Евангелии. ( Пауза ) К тому же я не уверена, что в этом случае вы поклянетесь самым дорогим.

Мишель и София испытующе смотрят друг на друга и улыбаются – печально, но без горечи.

МИШЕЛЬ : Спасибо, София. ( Пауза ) А теперь расскажите мне о ваших банковских неприятностях.

СОФИЯ : Это вопрос денег. Больших денег. Никак не связано …

Дверь внезапно открывается, и в ризнице появляются Гвидо и Стефан .

СТЕФАН : Женщина ?!?

МИШЕЛЬ ( Оборачиваясь к Софии и оглядывая ее с головы до ног ): Вне всякого сомнения. ( Поворачиваясь к Стефану ) Вы наблюдательны.

ГВИДО: Это она! Та, что повсюду ищут. ( поворачивается к двери ) Гвардейцы !

МИШЕЛЬ : Монсеньер Фальконе, перестаньте орать и закройте дверь.

Мишель смотрит на Гвидо и укрощает его взглядом, без единого слова. Продолжительное немое противостояние. Гвидо выполняет приказ.

МИШЕЛЬ : Спасибо. ( Долгая пауза ). Неужели ватиканские обычаи вытеснили элементарные правила общежития? Вас никто не учил стучать прежде, чем войти? Ваше воспитание оставляет желать лучшего.

ГВИДО : Нам послышались крики, доносящиеся отсюда.

МИШЕЛЬ : Вам теперь мерещатся голоса?

СТЕФАН : Мы подумали, вам сделалось плохо. Такое уже случалось, понимаете? Мы хотели успеть вовремя.

МИШЕЛЬ : Вы что-то стали слишком много думать. Обычно это вам не свойственно. И многовато берете на себя, на мой взгляд. Хотя в этом как раз у вас есть приличный опыт … Господа, я предупрежу вас, когда надумаю падать в обморок. Вы узнаете об этом первыми. Но в данный момент здоровье мое отменное. Сударыня беседовала со мной. ( Повернувшись к Софии, очень по-доброму, Мишель добавляет ) И я ей за это очень благодарен.

ГВИДО : Но как она сюда вошла?

МИШЕЛЬ : Силой Святого Духа.

СТЕФАН : Кто она такая?

ГВИДО : Это София. Она оказалась недостойна оказанного ей доверия. Слила информацию журналистам.

СОФИЯ : Неправда!

ГВИДО : Так это вы! Это вы все рассказали!

СОФИЯ : Неправда! Я ничего не говорила!

ГВИДО : Она прирожденная лгунья! Нельзя верить ни слову, сказанному этой змеей.

СОФИЯ : Неправда! Говорю вам, все не так.

МИШЕЛЬ ( к Софии ) : Успокойтесь, София, я здесь, рядом с вами. ( Поворачивается к Гвидо ) Монсеньер Фальконе, расскажите-ка мне об этих разоблачениях …

ГВИДО : Сплетни для бульварной прессы. Всякая дрянь.

МИШЕЛЬ: Господь вездесущ, знаете ли. Всякая низость дойдет до него. И потом я тоже люблю время от времени наводить справки о всяких проказах, реальных или вымышленных, моей паствы. Кстати, это напомнило мне о том, что нужно указать мой новый адрес.

СТЕФАН : Кому? Через двадцать минут весь мир будет знать, что вы живете в Риме.

МИШЕЛЬ : Не в Риме, монсеньер фон Харден. Не в Риме. В Ватикане. Но уверяю вас, служба доставки подписного журнала Closer не перепутает.

СТЕФАН : Closer ? Французский еженедельник?

ГВИДО : Журнал, который опубликовал новость о том, что французский президент …

МИШЕЛЬ : Он самый. На скутере! В каком-то смысле это было очень по-итальянски. Скутер … Но этим сходство между двумя соседними странами исчерпывается.

ГВИДО : Как прикажете это понимать?

МИШЕЛЬ : Да так… Ни один итальянец так и не уяснил назначение шлема. Так вот, именно журналисты из Closer, определили, кто был человек, подвозивший горячие круассаны… В шлеме и в строгом деловом костюме … Одной очаровательной белокурой актрисе.

СТЕФАН : И вы читаете такое?

МИШЕЛЬ ( скромно ) : Ага.

СТЕФАН : И вы прикажете доставлять журнал сюда?

МИШЕЛЬ ( скромно ) : Ага. Если повезет, он будет у меня как раз вовремя. А не после драки. В Гвиану журнал доходил на неделю позже, чем в метрополию. Позор. Я даже написал издателям жалобу. На официальном бланке. Они не поверили, и ничего так и не изменилось. Вы не думаете, что мне стоит слегка намекнуть на это – в речи, которую я буду сейчас говорить с балкона?

СОФИЯ : Теперь на пути Closer не будет лежать океан. Вы станете ближе друг другу. Позвольте посоветовать вам повременить?

ГВИДО : Нечего ее слушать. Ее место в тюрьме. Я зову гвардейцев.