Кирилл Казанцев - Кремлевские войны

Проводив подчиненного, Тарасов встал и принялся ходить по кабинету. Следовало осмыслить полученную информацию и выработать план дальнейших действий.

Игорь Юрьевич Безбородов уже не первый год вел борьбу с вице-премьером Тарасовым. Фактически она началась с того самого момента, когда они вместе оказались в команде нынешнего Президента. Алексей Константинович, помнится, еще тогда поражался: как глава государства додумался соединить их, подлинных антагонистов, в одной команде? Но спрашивать об этом само Первое лицо было бесполезно: это самое лицо никогда не объясняло мотивы своих поступков. Соединил – значит, имел для этого причины.

А то, что они с Безбородовым были именно антагонистами, врагами по жизни, не вызывало ни малейших сомнений. Они не только придерживались противоположных взглядов по важнейшим политическим и экономическим вопросам, не только по-разному оценивали людей, события, принимаемые правительством решения. У них и вкусы были разные, и привычки, так что все, что было хорошо для одного, было отвратительно для другого. Как говорится, что русскому хорошо, то для немца смерть. Хотя в данном случае оба были русскими.

Игорь Безбородов не раз пытался опорочить, а затем и свалить вице-премьера Тарасова. Распускал против него разные слухи, организовывал в послушных ему СМИ информационные кампании, наговаривал на него Первому лицу. Частью этой борьбы были и уголовные процессы, затеваемые против тарасовских подчиненных. Так что очередная попытка организовать такой процесс, который бы косвенно задевал и самого вице-премьера, новостью не была. Такие попытки предпринимались и раньше. Один раз его заместителю – честнейшему человеку, крупному экономисту – пришлось больше года провести в тюрьме. До суда однако дело так и не дошло: Тарасов смог сделать своим союзником тогдашнего главу администрации Президента. Как только этот факт стал известен в Генпрокуратуре, там сразу обнаружили, что в деле тарасовского заместителя нет никакой основы для уголовного преследования, и его выпустили.

Сейчас, по сравнению с этим эпизодом четырехлетней давности, в деле имелось несколько новых моментов. Во-первых, Игорь Юрьевич Безбородов впервые выступил не за кулисами, вел борьбу не чужими руками, а обратился к главе Следственного комитета сам, лично. То есть теперь борьба шла напрямую, лицом к лицу.

Во-вторых, теперь Безбородов выступал не в одиночку, а обзавелся целой группой сторонников. И хотя эта группа состояла сплошь из заместителей, преуменьшать их влияние не стоило. Опытный зам вполне может сделать себя незаменимым и определять буквально все в своем ведомстве. Официальный руководитель при этом остается чисто парадной фигурой, каким-то зиц-директором.

В-третьих, сменился глава президентской администрации. Новый руководитель, Александр Александрович Салтанов, был назначен всего полгода назад, и Тарасов еще не успел установить с ним прочных отношений. Сделать это было совершенно необходимо – в системе российской власти именно администрация Президента выполняла роль подлинного правительства, и ее руководитель фактически был более важной фигурой, чем премьер-министр. Однако Алексей Константинович не спешил. Важно было не ошибиться, правильно оценить новую фигуру на вершине власти, правильно расставить акценты в их отношениях.

Судя по тому, как Александр Салтанов подбирал себе кадры, какие решения, принимаемые Президентом и правительством, прежде всего поддерживал (формально он их все поддерживал – иначе и быть не могло, – но ведь поддержка поддержке рознь), новый глава президентской администрации был человеком, не совсем чуждым Тарасову. Но Алексей Константинович хотел в этом окончательно убедиться, лучше изучить будущего партнера. А может, и союзника. Еще три дня назад Тарасов полагал, что спешить с этим не стоит, что у него для этого еще есть время. Теперь же, после ареста Алмазова, стало ясно, что откладывать больше нельзя. Без поддержки Салтанова ему вряд ли удастся одолеть коалицию Безбородова и его союзников. Она имела своих людей во всех силовых структурах, опиралась на ясную и понятную большинству населения идеологию – борьбу с иностранными агентами; наконец, она имела отличный повод для того, чтобы опорочить Тарасова – созданный его подчиненным фонд, куда поступали деньги, добытые мошенническим путем.

И этот фонд был четвертым моментом, осложняющим ситуацию. Будет очень трудно доказать, что он создавался с совершенно государственными и патриотическими целями. А некоторым людям доказать это будет совершенно невозможно. К тому же тогда, четыре месяца назад, когда создавался фонд, новая администрация во главе с Салтановым только вставала на ноги, и Алексей Константинович решил не приглашать людей из этой незнакомой команды на совещание в Заветное. Наверное, это была ошибка. Даже наверняка ошибка!

Продолжая прохаживаться по кабинету, вице-премьер от досады с силой ударил кулаком правой руки по ладони левой. Надо было тогда проявить больше мудрости и позвать Салтанова! Тогда ситуация сейчас была бы совсем другой. Будучи участником того совещания, глава президентской администрации, во-первых, был бы в курсе принятых в Заветном решений, а во-вторых, невольно нес бы за них часть ответственности. А теперь надо все разъяснять, доказывать, что ты не верблюд…

«А может быть, само создание фонда было ошибкой? – вдруг подумал Алексей Константинович. – Может, не надо было тогда соглашаться с этим предложением Алмазова?» Конечно, доводы Егора Борисовича были сильны, польза от фонда явная, но просчитал ли вице-премьер в тот момент все возможные риски? В том числе для своей репутации? Выходит, не просчитал.

Сознание совершенной ошибки – точнее, нескольких ошибок – было мучительным. Однако вице-премьер не относился к числу людей, которых сознание совершенной когда-то ошибки лишает воли и выбивает из седла. Раз он совершил неправильный шаг, надо исправить оплошность. Надо срочно встретиться с Салтановым. И не как проситель, пришедший искать защиты для своего подчиненного (а может, и для себя самого), а как равный по влиянию государственный муж. Разработать план этой беседы. Судьба Алмазова в нем будет находиться совсем не на первом плане. А может, во время первой встречи с главой президентской администрации этот вопрос вообще не стоит затрагивать. Надо говорить о другом, о том, что интересно фактическому главе правительства. Например, о неизбежной корректировке бюджета или о тарифной политике… Скажем, высказать вот такое предложение…

Вице-премьер стремительно развернулся и направился к столу. Время мучительных размышлений закончилось. Он поймал путеводную нить, которая должна была вывести его из лабиринта. Путь предстоял долгий и трудный, но Алексей Константинович был уверен, что в конечном итоге выход будет найден. Не из таких передряг выходили! Что же касается Егора Борисовича, то ему придется пока потерпеть. Путь к его освобождению будет нелегким, это было ясно.