Евгений Коршунов - Кровь на черных тюльпанах

После небольшой паузы Дик вновь заговорил.

— Ты не вспоминаешь ту вьетнамскую деревушку, где свирепствовал наш Дикий Рэй?

— Жестокая необходимость, Дик. Закон войны.

— Необходимость? Может быть, может быть… Но потеряли мы неизмеримо больше, чем обрели, старина. Куда нас ведут сегодня? Назад, к обезьянам? К Маккарти? Вверх по лестнице, ведущей вниз?

— Не назад, а в сторону. Снова на дорогу мощи и величия.

— Прыжки в ширину с разбега, — усмехнулся Маккормик.

— Давай сменим пластинку, Дик, — раздраженно сказал Чип.

— О’кей! Ты знаешь, мне иногда кажется, что в чехарде президентов мы потеряли свой национальный ум. Скажем, ранее пропаганда была призвана обеспечивать наши внешнеполитические проекты. Что с успехом и делалось. Наконец ее грохот стал так велик, что здравый смысл стал не слышен. Служанка политики стала хозяйкой. И теперь она, вопреки здравому смыслу, сама диктует решения политике. Вот в чем сегодня заключается истина! И вовсе не в том, что вы с такой помпой изложили в своем первом номере «Истины».

— Своеобразный взгляд, Дик. Так сказать, со стороны. Но ведь ты же не посторонний.

— Черт побери! Вот потому я и хочу, чтобы в ваших или наших проектах было меньше идиотизма! Ты только посмотри, какие неуклюжие эссе выдают наши парни из Управления анализа разведданных! Скажем, по энергетической проблеме. Доклад ЦРУ! Растрезвонили на весь мир. И что? Наши же журналисты побывали в Тюмени, а после камня на камне не оставили от доклада.

— Зато мы хорошо половили рыбку в этой мутной воде.

— А-а! — Маккормик вяло махнул рукой. — Что с тобой говорить! Ты каким был, таким и останешься. Ночная стража! Рыцарь ЦРУ! Тебе должны ставить памятник в первую очередь.

— Если бы я меньше тебя любил, старина, я мог бы обидеться, — сказал Чип.

— Ты лучше слушай, что тебе говорит верный друг, да включи кое-что в свою оценку проекта, так сказать, изнутри. Я это лучше понял и прочувствовал. Продолжать?

— Валяй! — отмахнулся Вирджил, хотя понимал, что в словах Дика есть рациональное зерно. Устав в дороге, он не пытался вникать — успеется.

— Все дело в нашем невежестве, — продолжал Маккормик. — Помню, перед направлением сюда, в Москву, изучал анализ штаб-квартиры о способности русских к научным изысканиям. Словно эти русские — только что открытое племя дикарей, умственные способности которых должна определять разведка. Там было названо четыре имени. Они известны каждому советскому школьнику. Как Франклин и Эдисон известны нашим. Так вот, наши парни умудрились даже тут переврать две фамилии. Менделеев — о нем даже в словаре Вебстера сказано, что он открыл периодический закон, — стал Менделевичем, а великий ученый Ломоносов — Ломоносовским.

— Это анекдот?

— Хорошо бы. Я сам держал в руках этот анализ. Было бы не так дико, если бы его писали в сороковых-пятидесятых годах. Но он подготовлен нашими экспертами в семьдесят третьем. Прошло почти десять лет, а наши аналитики остались на том же пещерном уровне. Обидно, Вирджил. За державу обидно. Вот вы в своем бюллетене обрушились на русских, дескать, международный терроризм поддерживает Москва. Это страшный, это убийственный бумеранг! Не нам с тобой об этом говорить. Ладно, если бы они здесь были беспомощны. Они же вывернут ваш проект наизнанку. Фактами, документами. И все это обрушится на наши головы. Один из аргументов уже прозвучал здесь на конгрессе МОЖ. Представитель Франции напомнил, что во времена войны фашисты называли участников Сопротивления террористами. Так вот, я и думаю, зачем мы подхватили этот термин?

— Ты сомневаешься в том, что русские поддерживают все эти изменения в мире?

— Они и сами того не скрывают. У них же на знамени написано: самоопределение народам! А вы изобретаете велосипед и называете его мотоциклом. Чистоты нет, чистоты. Одна трепотня! А как мы влопались с этим «террористом из Никарагуа»? Выставили его перед журналистами. Он заявил, что никакого касательства к Никарагуа не имеет и вообще это провокация госдепартамента США и ЦРУ. Его вынудили клеветать. И все это ушло в прессу.

Чип молча слушал Маккормика. Что он мог ответить? На самом деле, думал Чип, почему так много у нас просчетов?..

1982 год. Никарагуа. Манагуа. «Шварц». Координация и пропагандистское освещение повстанческих действий. Цель — операция «Фоундлинг» («Подкидыш»). Задача — дестабилизация сандинистского режима.

Уже двенадцать дней он жил в Манагуа по паспорту австрийского журналиста. Казалось, все шло по плану, который за месяц до этого они кропотливо обсуждали на конспиративной вилле в Майами с помощником госсекретаря по межамериканским делам Томасом Эндерсом. Был, помнится, и посредник, который поддерживал их связь с «команданте Ромуло».

Состоялись уже встречи с советниками посольства Венесуэлы в Манагуа Хосе Анибалем Паласиосом, Эдгаром Эскобаром Муньосом и военным атташе Сальвадора Эдуардо Авилой. Участь руководителя Сандинистских комитетов защиты революции Летисии Эрреры была предрешена: план ее убийства был разработан детально.

Наконец, 1 января с фальшивыми документами, полученными через капитана гондурасской армии Эрнандеса, в Манагуа прибыл и сам «команданте Ромуло» — Уильям Бальтодано, один из руководителей заговора, тщательно скоординированного в Лэнгли.

Как и предполагалось, вместе с военным атташе посольства Венесуэлы полковником Педро Санчесом Риверо и его агентом в Никарагуа испанцем Хулио Гонсалесом Ферроном он укрылся в здании венесуэльского дипломатического представительства. Все трое окончательно скорректировали план взрыва цементного и нефтеперерабатывающего заводов. Эта акция, как особо подчеркивалось в инструкции ЦРУ и на чем настаивал Том, призвана была нанести ощутимый удар по позициям сандинистов.

Казалось, все было готово. Люди Чипа ждали только сигнала, чтобы начать мощную акцию в прессе против сандинистов, как вдруг Бальтодано был арестован сотрудниками службы государственной безопасности Никарагуа.

Самое неприятное случилось 16 января. Конференц-зал был полон. Усиленная охрана, свет юпитеров. Включенные магнитофоны журналистов. В президиуме — министр внутренних дел Никарагуа Борхе и начальник Управления госбезопасности Серна. Они прямо заявили, что ряд дипломатов и военных из стран Центральной и Латинской Америки замешаны в подготовке саботажа на стратегических предприятиях Никарагуа и это лишь часть крупного международного заговора против революции.

Сначала, помнится, все воспринималось как обычный пропагандистский прием сандинистов. Но вскоре ситуация взорвалась: ввели «команданте Ромуло», самого Уильяма Бальтодано. А на него была сделана, пожалуй, самая крупная ставка во всей серии тайных операций ЦРУ.