Николай Лузан - Операция «Мираж»

Тот шустренько развернул машину и, выехав со двора, нахально втиснулся в ревущий поток машин. Рабочий день подходил к концу, и деловая Москва устремилась за город. Они удачно избежали пробок и через пятнадцать минут были на месте. В кабинете Николай не задержался, быстро собрал спортивную сумку и вернулся к машине. Пока им повезло — центр и «Ленинградка» не стояли в заторах. Сашок быстро домчался до спортивного городка у «Водного стадиона».

Услышав звонкие удары по мячу, азартные выкрики, Николай оживился, и в его глазах появился азартный огонек. Юрий быстрым взглядом пробежался по «мастерской» площадке — там собрались все «свои» — и радостно воскликнул:

— Не прогадали! Классная выйдет заруба! Фома с Максом здесь!

— За прошлую игру отыграемся! — загорелся Кочубей и распорядился:

— Сашок, все, спасибо, возвращайся в отдел. Мы доберемся сами.

— Коля, какой отдел? Ты, что про приказ шефа забыл: гулять на полную катушку?

— А Сашок тут причем? Пусть едет! Обойдемся без машины. Ни к чему барствовать.

— Барствовать?! Ну ты даешь, Коля? От жизни совсем отстал. Скромность сейчас не в моде.

— Слушай, Юра, может, хватит мне на мозги капать! Пошли разминаться! — начал терять терпение Кочубей.

Остащенко не унимался и продолжал незлобно подтрунивать:

— Коля, прошу тебя как друга, хоть один денек поживи как олигарх. Тебе ничего не стоит, а мне приятно.

— Тоже мне, нашел олигарха!

— Ладно прибедняться! Не думал, что ты такой жмот!

— Что-о?! Что ты сказал? — вспыхнул Николай.

— А то. Тридцать тысяч баксов зажал? Зажал? Я тебе друг или кто?

Кочубей хмыкнул и с иронией заметил:

— До сегодняшнего дня я и не подозревал, что их у меня так много.

— А ты как хотел? У нас любят красивых и богатых.

— Ладно, «друг олигархов», пошли играть, а то задвинут на площадку для «чайников», — положил конец пикировке Кочубей и поторопил Сашка.

— Что стоишь? Давай-давай, двигай в отдел!

— Но находись на связи, вдруг у нашего «олигарха» случится бзик, — крикнул Сашку вдогонку Юрий и, перебросив сумку через плечо, присоединился к Николаю.

Они спустились к раздевалке. Там уже гомонила компания друзей-волейболистов. Появление Юрия и Николая они приветствовали дружными возгласами:

— Ба! Какие люди!

— И вовремя!

— Сегодня двадцатое — у них получка!

— Отлично! Будет кому накрыть поляну!

— Ша, ребята! Они накроют — завтра придется играть на Колыме! — предостерег друзей Николай Дубровин — журналист, который своим язвительным пером разрабатывал шпионскую тему в газете «БизнесЪ».

— Легко, господа волейболисты и примкнувшие к ним «желтые» журналисты! — заявил Юрий и, махнув рукой, милостиво заметил:

— Сегодня я добрый и все прощаю, а вот насчет Коли не ручаюсь. Он недавно в таком зверинце побывал, что порвет вас, как тузик грелку.

— Все, молчу! — поднял руки Дубровин и призвал остальных:

— Ребята, не будем дразнить зверя. Предлагаю скинуться по «стольнику» и начать разминку.

Его дружно поддержали и достали кошельки. Николай с Юрием внесли «взнос» в общий «котел» — сыпанули мелочь в консервную банку, стали в пару с «Фомой» и «Максом» и начали легкую перепасовку. С каждым ударом и прыжком Николай ощущал, как к нему возвращалась утраченная бодрость: ноги привычно пружинили от земли, а рука все точнее ложилась на мяч.

Первую партию начали ни шатко, ни валко. Простенькие подачи чередовались с ударами накатом, но когда счет перевалил за семнадцать, игра пошла всерьез. Никто не хотел уступать, и концовка партии прошла в упорной борьбе. Не жалея локтей и колен, Николай «рыбкой» нырял за «мертвыми» мячами. Юрий тоже испытал кураж, а когда выходил к сетке, двойной блок не спасал соперников от его пушечных ударов.

К середине второй партии команды зарубились по-настоящему. Болельщики тоже завелись и подбадривали игроков выкриками. «Старики» — «Фома» и «Макс», в свое время игравшие во втором составе ЦСКА, показали всем, кто тут настоящие мастера и блестяще вытащили концовку. В третьей и четвертой партиях команды обменялись победами, а пятая напоминала качели. Попеременно — то одни, то другие — выходили вперед. Все решили два коварных удара «Макса» по блоку. Но Кочубей не расстроился проигрышу — игра доставила удовольствие. Приняв душ, друзья-соперники всей компанией двинули в давно уже облюбованный бар с многообещающим названием: «Зайди и оттянись».

Для «оттяжки» там имелся весьма незатейливое меню. Сдвинув столики, они заняли дальний угол. «Фома», не дожидаясь команды, разлил водку по рюмкам. С общего согласия роль тамады взял на себя Дубровин и предложил тост: «За крылатый мяч, который нас объединил!» Его охотно поддержали, а потом у «Макса» появилась гитара, и компания дружно затянула любимую песню:

Николай подпевал «Максу» и, да! он был счастлив! Он напрочь забыл о Перси и предателе Литвине. Юра, «Фома», «Макс», колючка Николаша Дубровин, объединенные бескорыстным духом волейбольного братства, стали для него настоящей отдушиной. Рядом с ними, в любимой игре он на время забывал о проблемах, а из сердца уходила горечь неудач.

Песня следовала за песней, и вскоре в баре звучали только их голоса. За соседними столиками притихли. Человеческое тепло и то чистое, ничем не замутненное чувство товарищества, которое исходило от этих крепких, жизнерадостных парней, невольно передалось окружающим, даже в глазах вышибалы затеплился огонек. Под дружные аплодисменты друзья-волейболисты покинули бар.

У Николая слегка кружилась голова и не столько от спиртного, сколько от опьяняющего чувства свободы. Личина предателя Литвина, которую ему пришлось носить последнее время, затрещала по всем швам и разлетелась в клочья. Он снова стал самим собой и снова был среди своих. На станции метро «Водный стадион» пути друзей разошлись. Николай, доехав до «Театральной», перешел на «Охотный Ряд» и покатил до конечной. Мерное покачивание вагона быстро убаюкало.

Из дремы Кочубея вырвала грубо вцепившаяся в плечо рука. Он открыл глаза, взглядом скользнул по брюкам мышиного цвета и остановился на злой физиономии милиционера-сержанта. Тот, поигрывая дубинкой, словно приценивался к нему. Внешность кавказца: тонкий с горбинкой нос, жгуче-черные глаза, темные, слегка вьющиеся волосы и запах пива, казалось, не оставляли Николаю шансов уйти от милицейского наката.

— Ну что, джигит, сам пойдешь или домкратом поднять? — процедил сержант, а заплясавшая в его руках дубинка недвусмысленно говорила, что последует дальше.

С Николая слетели остатки дремы, и в груди поднялась мутная волна гнева.