Эфочка - Ну ты чего такая хилая? Глотай свой гараж! [litres самиздат]

Слава тут забивал стрелку и идет вслед за чьей-то малой.

Спустя коротенький диалог, у Продольченко горит пердак. Ничего путного он не узнал, помимо того, что Хаффман в кашемировом свитере, а в глазах по-прежнему пляшет чертовка, с застывшей зубастой, в говорящем неразборчиво, сквозь рубцы, пастью. Сколько там прошло с «пребежишь ты ко мне, Славочка, сверкая проженными штанишками?» сейчас Хаффман лениво выдыхает мятный пар и чувствует себя победительницей, как девочка-моль. Он не протянет свою руку в сгнившую ладошку, скрывающей сучью ухмылку.

Света говорит, что им пора вернуться к Жене и делает шаг, вниз по ступенькам, когда Слава резко меняет мировоззрение и вот уже верит, что его душа все равно отправится в ад, и он станет как девочка-моль. Судорожно, скороговоркой, внутренне кричит, так, что пульсирует в висках: "согласен-согласен-согласен, помоги-помоги-помоги, вызываю бледную моль, вызываю". У него трясутся руки и намокают глаза, вращаются белки и ни за что не могут зацепиться. Девочка в окне шуточно кланяется своему Славочке, не говоря ничего торжественного или пугающего сломленному человеку.

– А Витек Александрович Дернов хорошенько тебя снабдил, – Хаффман останавливается, поворачивается так, что вспыхивают на московском солнце обесцвеченные прядки.

– Откуда ты…

– Мне тоже пришла рассылка, как и твоему парню. Тебе не кажется, Свет, что нам лучше держаться вместе?

– К Каррелову я не…

– Я про блогерскую тусу, Свет, из нее так просто и не выйти. И если одного блогерщика, с компроматом на правительство, узнают и закруют, другие встанут на одиночные пикеты и шантажировать власть побегут.

В её глазах девочка-моль кружится в танце, пока розовая вата вокруг Хаффман разлагается. Ее тонкие запястья, сложенные на груди, ломаются, зубы терзает плоть, и, как не пытается дышать, как обычно вдыхать раскаленный пар не получается. На какое-то мнгновение она, сломанная двадцатилетняя девочка, пешка в игре сильных мира сего, легко отбрасываемая с доски, с мягкой грудиной, копошащимся змеей парнем, строящей из себя неебаца игрока. И Слава, такой же ребенок с щетиной, влюбленный без памяти в опального политика, ради него строящий из себя что-то. Но без программы для монтажа, в видео выходит только дергаться марионеткой, в костлявых руках. И хор детских аплодисментов плавится адским огнем.

– Про твоего Каррелова легко было копать.

– Не мне это говорить, но пустой пиздеж. – да потому что Каррелов играет сейчас с большими дядьками и слежка государства, тысячью острых как нож нитями, скатываются с маслянистой кожи. – не лучшее начало.

К девушке подбирается ухмылка, ледяная, приклеенная. – а не слишком ли много на себя берешь? Руку твою я жать не буду, итак в одной лодке – Хаффман говорит тонким, нечеловеческим голосом. Слава подбирается весь, не вздрагивает, тяжело вздыхает и поднимается по ступенькам, к верно ждущему Жене. Он поднимается следом.

– Что вы так долго?

– Ебались в подъезде

– Я кончил в рот.

– Хорошенько мне отлизав.

Оператор притворно кривится, жестом указывает на диван.

Как только камера включается, Хаффман, из стервы, тут же становится няшкой и первым делом спрашивает, почему он согласился на интерьвью с ней:

– Я сейчас бомжара, так что готов давать только жалостливым девочкам.

– Ты считаешь меня жалостливой?

– Скорее корректной и милой. Заранее извиняюсь, буду материться, а мат тут звездочками стыдливо не прикроешь…

– Так это мы поставим на превью и перерыв. Я красные щели замажу тоналкой, ты можешь вслух говорить, звездочка! А теперь не будем тянуть кота за яйца, ты же понимаешь, я должна побыть стервой и задать этот вопрос. Это все-таки интервью.

– Уходишь с ютуба – и смотрит участливо, приторно, а из ее глаз сахарно.

– Да, только не ухожу, а уже ушел. Канал удалять не буду, все видео останутся, деньги за билеты все верну, оставшийся мерч разыграю в группе, стримов не будет, но я могу иногда появляться у каких-нибудь тытруберов, лампочку закрутить.

– Кстати об этом, ты был на макияже у Аси, вы общаетесь вне съемок?

– Да не то чтобы. Гридин отказался и она срочно искала замену, и я подумал, а почему, собственно, не помочь? Она хорошая девочка… Но я хомо! – опережает зацепившуюся за такую сладенькую для любого тытруберского интервью, но Слава быстрее.

– А что послужило причиной ухода с ютуба?

– Да заебало быть на виду, пусть знают, какой я без монтажа у звездочки бан!

– Значит, ты не к парню ушел?

Слава гонит про свою бисексуальность и специально съезжает с темой, ему подыгрывают.

–… нравятся мне больше мужики, но я лох, поэтому лез в отношения с девушками, обжигался и лез снова. Хотел перед всеми своими бывшими извиниться – вы прекрасные девушки, просто ваш бывший – пидор, не вздумайте винить себя!

Хаффман расчувствовалась, похвалила Славу и начала забивать время, чтобы дотянуть до заветных тридцати минут:

– Так, снято – Женя вырубает камеру и идет скидывать на комп, а после они сидят душевно втроем на кухне, пьют китайский чай из фарфорового чайничка. Женя курит в открытое окно. Вдвоем они ждут, когда парень поедет домой, что произойдет очень не скоро и Слава может прослыть любовничком Светы, если так и продолжит смотреть ей в глаза, предпочитая две маленькие, плохо различимые демонессы, чем одну большую, да смееятся с ее шуток.

Девочка в окне шуточно кланяется своему Славочке, не говоря ничего торжественного, пугающего, сломленному человеку.

Кто-то бился головой так, что раскрошил плитку. Получается такая себе острая по краям мозайка. Ее взяли в руки и окровавленную бросили на пол. Замахнувшись, кафель сложился в цельную плитку, деталька к детальке, коварно пряча испачканные в крови углы. Слава смотрит на это безобразие и шепчет хрипло, алкашом: "так не бывает", пока девочка-моль зубасто улыбается, в предвкушении показывая почерневшие языки – тоненькие, разложившиеся до корня, с копошащимися в мясе личинками, слишком крупными для них. У неё в глазах нет зрачков, но для демона они, на удивление, живые, ясные, в них отражается задорный взгляд, нет, любопытный(!).

Потому Слава, от скуки, влез в папку, с обитающими там отбросами фбк – клеветчиками. На гербе – утка и липа, и каждую пятницу папка нещадно чистится, аааа, кунскамеру ущемляют! Кто-нибудь из старшеков, как трупная зеленая муха, прилетает и на своих лапках разносит инфекцию друзям, завещая Славе продолжать рыться в говнице пальцами, искать алмазы, передавая своим коллегам, и снова в выгребную яму. И вот, однажды, никто не пришел за письмом. Интересно, сумеет ли их эта вышедшая книжка, и кидают ссылку. Неизвестный масон, фсбшник, но Слава слабоумно и отважно тыкает на своем айфоне.