Игорь Сотников - Палиндром

И хотя Ханна себя достаточно высоко ценила, чтобы не то что б не придавать значение сторонним, всё больше косящимся оценивающим взглядам, а она никому не позволяла это делать, всё же сейчас она почему-то была не против, чтобы на неё так оценивающе посмотрели. Правда, не без своих оговорок – смотрящий на неё человек, должен быть не каким-то дешёвым оценщиком, а он должен быть наделён всеми качествами настоящего ценителя женской красоты – это значит, что он не должен быть поверхностным человеком, которому только внешние правильные формы подавай, а он должен уметь видеть и внутреннюю красоту дамы, которая не всегда явна.

При этом этот ценитель женской красоты не должен переоценивать себя и своё значение, недооценивая, как ценность рассматриваемого объекта, так и ту опасность, которая может нести эта отвергнутая красота.

Ну а как только весь этот вихрь мыслей пронёсся в голове Ханны, то она начала себя корить в том, что как следует не подготовилась к этой встрече и надела на себя первое немодное, что попалось под руку. А как вспомнила, какой бардак у неё на голове возник после встречи с этим уличным ветром, то у неё в душе уже начались закрадываться сомнения насчёт объективности оценки себя Альцгеймером. – А вдруг он, как и все вокруг, слеп, и не разглядит под этой, пфу, копной волос, то, что я всегда вижу в себе вечерами в зеркало. – С упавшим сердцем вздохнула Ханна.

Между тем Альцгеймер и виду не показал, в какой степени совершенства он видит Ханну, что не может не воодушевить Ханну – значит Альцгеймер не бездушный оценщик, каким себя каждый второй зрит на этом, по их мнению, аукционе жизни, где цена на выставляемый лот зависит не от его ценности, а от их умения с торговаться, а он настоящий ценитель искусства (любая живая форма есть предмет искусства природы), – он продолжает вводить в курс дела Ханну.

– Ну а в такой публичном деле, какое задумал ваш супруг, нет не значимых вещей, о чём мы его сразу и предупредили. И что если он хочет добиться реальных результатов, то он должен ничего не скрывая, обо всём том, что может или не может вызвать вопросы и дискредитировать его в будущем – а противник будет куда как дотошлив, копая под него – рассказать нам. И кажется ваш супруг проявил полное понимание, и как на исповеди, казалось бы всё о себе рассказал. – Здесь Альцгеймер сделал задумчивую паузу, видимо перебирая в уме все те сокровенности, какими с ним поделился Шиллинг. И как не могла не подумать Ханна, то там, среди всех тех секретов, которые раскрыл перед Альцгеймером её супруг, было ни мало секретов связанных с ней.

А как только она представила, что мог, но не должен был рассказать, а рассказал её супруг подлец, да ещё наверняка, с пикантными подробностями, где он, как правило, всё и не по разу мог, а она как бы сказать помягче, чтобы не принижать успехи вице-президента, не всегда была активна, – просто не то, что в молодости, в отличие от меня, – то она покрылась краской стыда за своего вечно сгущающего краски, такого болтливого супруга.

– Я бы на твой счёт такого порассказала. – Закипела про себя Ханна, представив всё то, стоящее на лице её супруга самодовольство, когда он делился подробностями своей разгульной жизни с Альцгеймером, который должен был вначале позавидовать бьющей через край энергии Шиллинга и его успехам на стороне от официальной жизни с ней, а уж затем принять меры, чтобы о том, что натворил Шиллинг на стороне, не стало никому известно. И главное, сделать так, чтобы Шиллинг хотя бы на время предвыборной гонки остепенился.

– Так вот он почему ко мне обратился, – догадалась Ханна, – узнал насколько гулящ мой безгрешный супруг и хочет чтобы я усилила за ним свой контроль, что позволит на время охладить его бесовский пыл. – Ханна от таких своих выводов ещё больше раскраснелась и решила, что если Альцгеймер начнёт от неё утаивать истинное положение вещей с её супругом, непроходимым бабником, то она ни за что не будет его покрывать. А вот если он будет с ней откровенен, и скажет как он, не совсем пуританских взглядов человек, осуждает поведение её грешника мужа, но кто нынче без греха, то она так уж и быть, пообещает подумать над его словами.

– Но вот тут возникла одна загвоздка. – Заговорил Альцгеймер, когда надумал больше не раздумывать. – Мною был обнаружен один неучтённый счёт, принадлежащий вашему супругу. Где я поначалу решил, что ваш супруг просто запамятовал и поэтому не сообщил нам об этом своём счёте. Ведь он же знал, что мы для проверки его отчётности подключим все имеющиеся в нашем распоряжении службы контроля и проверок. Но ваш супруг в отрицании мотает головой на все мои дополнительные вопросы о возможности существования ещё каких-то счетов, о которых он может быть запамятовал. Ну а такое его, явное пренебрежение благоразумием, навело меня на мысль, что для него существует нечто, что поважнее его карьеры. – Альцгеймер боковым зрением посмотрел на Ханну, которая и сама не скрывала, что была удивлена такой упёртостью своего супруга.

– И наверное сейчас, самым благоразумным поступком для меня было бы, на этом всё закончить с господином Шиллингом, – любые, даже самые ничтожные недомолвки и секреты друг от друга, в будущем обязательно приведут к неразрешимым последствиям, – но не я один принимаю решения, и маховик уже запущен, и всё переменить на полпути времени уже нет. Так что я был вынужден обратиться к вам за разрешением этого вопроса. Я думаю, вы как человек наиболее ему близкий, должны как минимум догадываться о том, чему столь важное значение придаёт ваш супруг, что даже готов поставить под удар собственную карьеру. – Альцгеймер опять оставил в покое дорогу, – с чем она не совсем была согласна, теперь ей приходилось быть крайне внимательной к автомобилю Альцгеймера, который управлялся им не глядя, – и всё своё внимание перевёл на Ханну.

А вот на это Ханна даже и не знала, как реагировать. Всё как-то для неё было сложно и непонятно. И она даже и не думала, что ещё кроме работы может интересовать её супруга, чьи разговоры только и крутились вокруг этого его рода деятельности. Которая хоть и была так обширна и многогранна, и включала в себя весь спектр человеческих взаимоотношений, и там, на его государственной службе, как минимум не было скучно, всё же это только так с первого, не вникающего в суть внутренней государственной кухни кажется. Тогда как на самом деле, и там нет ничего нового, чего бы человек не встречал в своей обыденной жизни – от любви до предательства – и там только масштабы побольше. И вся эта государственная система чиновнических взаимоотношений, есть всего лишь подсистема общего природного мироустройства, которое действует всегда по одному и тому же принципу, который также использует и человек в своём мироустройстве – он через систему сдержек и противовесов поддерживает баланс взаимоотношений, который в свою очередь позволяет системе без системный сбоев функционировать.