Михаил Байков - Скульптор жизни

– Вы идиот! – проговорил оппозиционер.

– Хотите? – весело спросил его Михаил Александрович, откуда–то достав ещё один солёный огурец.

Глава VII

– Дальний Восток наш! – зайдя в штаб, воскликнул Игорь Сергеевич.

– И Сибирь, – добавила Елизавета.

– А где «почти президент»? – спросил, улыбнувшись Игорь Сергеевич.

– Поехал на площадь, – ответил Максим. – Встреча с народом, поздравления, речи, всё такое…

– А мы что здесь делаем?

– Нам сказано, что надо сидеть здесь, – сказал вошедший Даниил Николаевич, – ждать его возвращения и решения будущих кадровых вопросов.

– Может мы наметим стратегию? – осторожно поинтересовалась Екатерина Алексеевна.

– Хорошая идея, – заинтересованно подхватил Аркадий Васильевич. – Правда, со мной всё решено – Верховный суд…

– Но мы более свободны в своём выборе, – улыбнулась судье Мари. – Я лично возьму себе Иностранные Дела, или Администрацию… Это будет интересный опыт… С другой стороны, не от меня зависит.

– А какую должность взяли бы себе вы, Игорь Сергеевич?

– Я юрист, – улыбнулся Игорь. – К тому же 9 лет проработал в исполнительной власти… Думаю, мне подойдёт портфель министра Внутренних дел… А чтобы выбрали вы, Екатерина Алексеевна?

– Я предпочту работать по специальности, в Службе Безопасности, желательно её директором…

– Однако, – восторженно сказала Мари. – У вас хорошие аппетиты! Впрочем, вы станете главой Агентства Правительственной Безопасности.

– Вы так считаете?

– Уверена, – отрезала Мари. – Вы прекрасно впишитесь в эту должность. От вас будет очень много пользы, а это основное, что потребуется президенту.

– Вроде всем кости перемыли? – перебил Максим Львович. – Никого не осталось?

– Вы, Максим Львович, с Даниилом Николаевичем, – напомнила с улыбкой Екатерина Алексеевна.

– Точно! – воскликнула Мари. – Но, без обид, вы слишком скучные! Вы будете работать в аппарате… Даниил, как начальник, а Максим, как пресс–секретарь.

– Спасибо, – ехидно ответил Даниил Николаевич. – Приятно думать, что решение останется за Михаилом Александровичем… Кстати, результаты объявят уже очень скоро. Давайте посмотрим!

Весь штаб (не только знакомые люди) собрались около телевизора в зале совещаний.

– Доброй ночи! – поздоровался Виктор Романович с телезрителями. – В нашей студии, уже через несколько секунд станут известны результаты выборов. Кто же станет президентом России?

Три, два, один… Секунды полные напряжения… Три, два, один…

– Михаил Александрович Божесов, – с удивлением, которое было невозможно скрыть даже с таким журналистским опытом, огласил Виктор Романович, – с 53,3% голосов… На втором месте главный фаворит гонки с 30,2%… На третьем оппозиционер, что было ожидаемо, с 12,3%. 2,2% у Петра Фёдоровича, 1,1% у Владислава Владимировича, и 0,9% у Анастасии Владимировны…

Восторг охватил весь штаб…

– Что ж… Страна сделала свой выбор! Мои личные поздравления Михаилу Александровичу, я сразу понял, что победа на его стороне… Нам сейчас приходят сообщения, что Михаил Александрович вышел на площадь с обращением… И, наверное, через несколько минут мы сможем посмотреть прямое включение…

Начались поздравления, послышались хлопки шампанского…

– К сожалению связь не установлена, но сейчас приходят, впрочем, непроверенные данные, о стрельбе по избранному президенту…

– Этого ещё не хватало! – фыркнул Максим Львович.

– Да, опасная вещь, – подхватил Игорь Сергеевич.

– Может, правда? – добавила Екатерина Алексеевна, потянувшись за телефоном.

– Сообщения подтвердились… – вещал Виктор Романович.

– Боже мой!

– Крах, – произнёс Даниил Николаевич.

– Надо бороться… – предложил Аркадий Васильевич.

Мари, стиснув зубы и сильно зажмурившись, в борьбе с непонятным для неё чувством, молча отошла от экрана, боль пробежала по всему телу…

Архиепископ Михаил, поехавший с Михаилом Александровичем к народу, ответил на звонок Екатерины одним словом:

– Всё…

Глава VIII

– Ваше величество! – слышал Михаил глухой голос из темноты, обволакивающей всё окружающее пространство. – Ваше величество!

Михаил был в вакууме. Вроде бы, ничто не мешало вычислить ему произведение 4 и 29, но ориентация в пространстве была полностью потеряна.

Только попискивание каких–то приборов и полоска белого света, пронизывающего собой вакуум, чувствовалась Михаилом.

Он не мог шевелиться. Любое движение, которое он хотел сделать, не могло обратиться в реальное проявление физического действия.

И всё–таки он не умер! И чётко это осознавал. Даже соблюдал какое–то внутреннее хладнокровие, хотя его внутреннее и внешнее находилось в абсолютно бесполезном, на данный момент, симбиозе.

Михаил достаточно хорошо слышал биение своего сердца, звучащего в унисон с попискивающими звуками. И именно это давало ему надежду на поражение смерти.

Михаил ощутил лёгкое, но набирающее силу, движение в вакууме, которое начало нести его к свету хаотичными зигзагами.

Внезапно, на четвёртом зигзаге, Михаил почувствовал сухость во рту и лёгкое чувство голода, которые стали усиливаться с каждым новым движение под влиянием сочного аромата фруктов и звуков плеска прохладной воды.

Чувства становились всё острее и смерть, казалось, была побеждена… А Михаил приближался всё ближе и ближе к полоске света!

Вдруг, уже на самом финише, когда свет закрыл собой почти всё поле зрения, Михаила отбросило назад так, что весь свет исчез и вновь воцарилась всепоглощающая тьма…

Но чувство голода не притупилось, а наоборот, разрасталось всё с большей силой, подавляя все остальные чувства и захватывая мысли!

Михаил сделал глубокий, тяжёлый, хриплый вздох и его лёгкие наполнились приятным, ароматным воздухом… А глаза широко открылись и перед ним промелькнула большая комната и четыре белых пятна…

Он вновь погрузился в темноту, но теперь чувство голода и сухость держались в нём с монотонной интенсивностью, а контроль над телом начал возвращаться – пальцы уже могли шевелиться, а в мышцах и коже чувствовалось приятное покалывание, обречённое перерасти в боль.

Перед тем, как осознать продолжение жизни, и погрузиться в обычный сон Михаил услышал:

– Слава Богу! Живой! Три месяца, три… – со сладкой радостью плакал кто–то. – Мишелеон…

ЭПИЛОГ

Мишелеон Байнопарт, уютно укутанный в шерстяной халат, стоял с чашкой дымящегося кофе и смотрел в большое окно кабинета второго этажа замка на обильный снегопад, кружившийся над большим парком с одной стороны и полями с далекими домиками, тепло светящимися огнями, с другой.

Его взор выражал умиротворение, а светло горящий камин, отделанный тигровым мрамором, создавал очень умилительную картину, достойную запечатления…