Михаил Байков - Достигая крещендо

Одно дело, менять отношения с человеком, если вы с ним спокойно общались, а потом он исчез на два месяца, пока ваша жизни ни в чем не изменилась – тогда человека можно назвать неблагодарным предателем… Другое дело, когда разлука приходит неожиданно и нежеланно, разделяя людей неотвратимой волей. Конечно, мы должны думать о близких, размышлять над отношениями с ними, но не подвергать их критики и не делать выводы, основанные на чем–то призрачном и надуманном. Все мы в карантине сидим и всем нам делать нечего… Не время карантин для мыслей о других людях – время для себя. О других можно строить мнение, исключительно встречая их каждый день, ведь человек всегда разный – в одну неделю такой, в следующую совершенно иной. И пока вы на расстоянии осуждаете его дурной склад характера, возможно, он старается меняться… Я это четко понимал и знал, что такой же прежней осталась Инга, таким же остался Артемий, Герман и остальные. Я понимал, но они сами? Мы же не думаем об учителях на летних каникулах, так почему мы должны выстраивать отношение к человеку, который не может мгновенно отреагировать на твое изменившееся мнение с тем, чтобы переубедить или, что тоже справедливо, дать в морду?

Я радовался, слушая эти слова от Божесова – всем моим терзаниям о потухших и «бесполезных» (по оценочному мнению) отношениях с Ингой подходил конец и впереди ждали нормальные встречи, нормальные разговоры, нормальные обсуждения и нормальные чувственные отношения. Я уже представлял радость встречи, свои робкие объятья, желал слушать только ее (а не свои!) ласковые и приятные слова, которых был так долго лишен… Уже видел, как смотрю в ее глаза, как наши головы находятся рядом, как она наконец отвечает хоть что–то на впервые произнесенное мною вживую выстраданное и сотню раз передуманное «Я тебя люблю!»

Наверное, читателю не совсем понятно, почему я прерываю эту историю сейчас, но в тот момент и я не понимал, что ждет нас впереди. Ясно только одно – с нормальным и свободным течением жизни у нас с Ингой все наладится. Ничто не помешает. Ведь неужели напрасно эта сложная и многогранная девушка увидела во мне нечто притягательное, рискнула связаться со мной и побудила меня к саморазвитию?! Потому именно о ней, несмотря на все возможные вызовы будущего, я буду говорить: она моя первая любовь.

Российская политическая элита справедливо относилась к фонду «Благословение» критически. Кто–то боялся, кто–то восхищался, кто–то откровенно считал недопустимым создание подобной структуры, но абсолютно все желали увидеть его учредителя, редко показывающегося широкой публике и не позволяющего себя снимать.

Михаил Александрович с радостью принял приглашение, доставленное ему Орловой, и потому находился на благотворительном концерте фонда в Большом театре. Он размеренно прохаживался между многочисленными гостями – федеральными чиновниками, крупными бизнесменами, известными артистами–исполнителями, огромным количеством дорогих украшений, развешенных на шеях спутниц деловых мужчин, и собственно деловых женщин, с гораздо более эстетичными аксессуарами.

– Сергей Авраамович, ‏шалом, – улыбнулся Божесов, подплывая к Нарьевичу. – Что вас занесло в этот Храм искусства? Вы же в музыке ничего не смыслите!

– Шалом у–враха, Михаил Александрович, – невозмутимо отреагировал Нарьевич. – То же, что и вас. Желание увидеть епископа вживую.

– Мне–то хоть не ври, Аврамыч, – хитро посмотрел на него Божесов. – Будто я не в курсе, что он в твоём особняке живёт в Приморских Альпах.

Нарьевич безнадёжно улыбнулся, но в глазах проскочила искорка оскорблённости.

– Лапин будет сегодня? – поинтересовался он после короткой паузы.

– Да вроде, живёт он близко… – ответил Божесов, осматривая глазами собравшихся в зале. – Я сегодня с народом пообщаться хочу, так что можете отвлечь Лапина от меня, его твой «AnnaBank» со всеми причитающимися, как и всегда, сильно интересует. Буржуины…

– Вы на коммунизм часом не подсели? – неуклюже подтрунивал Сергей Авраамович.

– Не беспокойтесь, батенька, вы перекраситься успеете всегда.

– Вот и Лапин. С женой вашей…

– Бывшей, – пригрозил пальцем весёлый Михаил Александрович и направился к Президенту, но обернулся и спросил, демонстрируя свою осведомлённость. – Вы ведь с ней встречались у епископа, так?

Не дожидаясь ответа, Божесов проскользнул к Сергею Николаевичу.

– Hello, mister President! Елизавета Николаевна, вы сегодня неотразимы! – раскланялся премьер–министр, взглянув на красный северокавказский костюм Орлово, состоящий из длинного распашного платья и плотной рубахи, украшенной золотыми галунами в три ряда. Он целомудренно закрывал всё тело, всё равно подчёркивая соблазнительную красоту линий Елизаветы Николаевны. Длинные расклёшенные рукава и стоячий воротник завершали королевский образ Орловой.

– Ну, надо же тебя перещеголять, – заулыбалась она довольно, кивнув головой с короткой причёской.

– Божественно выглядишь, – искренно произнёс Михаил Александрович.

– Вы тут давно? – рассеяно поинтересовался Лапин, осматриваясь.

– Достаточно, – отвечал Божесов незаинтересованно, а Лапин пошёл здороваться с гостями.

– Где твоя? – спросила у Божесова Орлова.

– Пьёт шампанское, наверное. Что–то у Мари нервы сдают. Не выдерживает накала перед началом…

– А он что здесь делает?! – прервала Михаила Александровича Орлова, кивнув в сторону Клёнова.

– Вообще–то друг епископа, ты же знаешь? – иронично ухмыльнулся Божесов, добавив уже подозрительным тоном: – Но я думаю, что не от любви к симфонической музыке он сюда пришёл…

– Не с твоей поздоровался? – спросила сквозь зубы Елизавета Николаевна, наблюдая за Клёновым.

– Может быть… Хотя, как они могут быть знакомы?

– После гибели Мировича расследование вяло продвигается, – шептала Орлова, смотря совершенно в другую сторону. – Твоя решительность выиграла время…

– Брось, мы действуем для России, и всё это часть масштабного плана!

– Ох уж твой эпатаж…

– Кто бы говорил! – заулыбался Михаил Александрович. – Сама пришла в кавказском свадебной костюме красного цвета! И мне ещё эпатаж в вину ставишь, ха–ха!

К развеселившимся Божесову и Орловой вернулся Лапин в компании Нарьевича, какого–то нефтяника и Красенко, захватившего с собой Клёнова.

– Здравствуйте, Елизавета Николаевна, – поздоровался Клёнов, восторженно глядя на Орлову. – Михаил Александрович… – он протянул руку с видом давнего приятеля. Красенко и Лапин хитро переглянулись при этом жесте.

– Здравствуйте, – невозмутимо отвечал Божесов. – Рад знакомству, Лиза, это?