Михаил Байков - Достигая крещендо

Под пасмурным, но уже полностью выплакавшимся небом, они прогулочным шагом двигались к двухэтажному жёлтому домику с тепло горящими окнами за решётчатым забором.

– Именно здесь ночевали дальнобойщики с тремя нашими фурами… – сказал Божесов заговорщически и, оставляя епископа, вошёл в дом, взмахнув своим длинным плащом.

Евгений был уверен в полной безопасности здания, а потому, решил обойти участок. Сзади дома была пожарная лестница на второй этаж, поддаваясь какой–то неожиданной ребяческой мысли, Евгений схватился за перекладины и, опробовав двумя подскоками на прочность лестницу, стал подниматься. На верхних ступеньках он повернул голову назад и увидел тянущееся сквозь тёмные леса шоссе с редкими точками машин. В воздухе начинало разноситься птичье насвистывание… В соседнем окне вспыхнул свет, и епископ поспешил влезть внутрь дома. Коридоры с рваным грязным линолеумом, маленькие испачканные окна, запах металлической воды, большие рои мух, из одной комнатушки доносился детский храп, сливающийся с завывающим звучанием басистого мужчины под двести кило. На лице Евгения проскользнула грустная улыбка… Он подошёл к лестнице, ведущей в кафешку первого этажа из неудобных и маленьких ступенек, на которые не влезала полностью нога епископа.

Внизу он увидел забавную картину – за потрёпанным жизнью столом, над крошками, наспех сброшенными на пол, сидел совершенно невозмутимо и по–простому Божесов в своём щегольском наряде и разговаривал с мужичком–хозяином с редкой засаленной бородкой. Подойдя ближе, епископ увидел, что перед Божесовым на тарелке лежит кусочек запечённой куриной грудки и горка жареных грибов с мелкими кусочками золотистого картофеля.

– То есть вообще ЧП ни на что не влияло? – переспросил у мужичка специально для Евгений Божесов, с аппетитом орудуя ножом и вилкой.

– Нет, – махнул рукой мужичок. – Место проходное. Фуры туда–сюда шныряют, а если и контролирует кто–нибудь из полиции, то за деньги глаза закроют… К концу капитан на новой машине приехал!

– Ат мерзавец! – осклабился Михаил Александрович. – В шоке, конечно, я от безответственности людской, Игнат… Ладно, что сейчас в крупных городах все спокойно сидят по домам, боясь высунуть ногу, чтобы не арестовали за нарушения, а в эпидемию как было?

– Да, страшное время… Я чуть не разорился, благо фуры продолжали ездить, – кивал Игнат.

– Ну да, – щёлкнул языком Божесов. – Здоровье было не на первом месте…

Евгений почувствовал в этом тоне Божесова обиду и на неразумное население, и на себя, не способного это население быстро научить.

– Как же так! – продолжал Михаил Александрович, откладывая приборы. – Многие безответственные и в некотором роде эгоистичные люди несмотря на все мои запреты выходили на улицы, ездили в переполненных электричках на дачи, ходили на пробежки и, пытаясь как–то отвлечь себя от одиночества на самоизоляции, обрекались этим только на её продолжение. Про службы на Рождество вообще молчу…

– Вы не совсем справедливы, – попытался шуткой разбавить образовавшееся напряжение Евгений.

– Я договорю. Пусть абстрактному дяди Антону прямо приспичило выйти из дому. Предположим, что у него живёт большой сенбернар, требующий подвижных игр на воздухе. И дядя Антон, положившись на русский «авось», ежедневно нарушает режим самоизоляции. Необходимость – скажите вы; преступление – скажу я…

По большому счёту, хрен с ним, с этим дядей Антоном. Пусть он будет соблюдать все меры – и социальную дистанцию и гулять будет в безлюдных местах, в которых заражение невозможно… Или же наоборот будет активно контактировать с другими друзьями–собачниками – не так важно. Пусть наш дядя Антон искупался на Крещение в проруби, и никакая зараза к нему не пристаёт.

– Ну, вы немного издеваетесь, Михаил Александрович, – не оставлял попыток разрядить обстановку епископ.

– Нисколько, слегка иронизирую… И всё хорошо. Дядя Антон продолжает гулять, ему пофиг на рекомендации властей, а встречающиеся полицейские патрули тоже, вместо выписывания штрафа по факту первого нарушения режима, отпускают его под честное слово, которое дядя Антон, будучи истинно русским человеком, считает необязательным соблюдать – «чё он, фраер, шоб перед мусорами раскланиваться?» И как бы жизнь дяди Антона идёт своим чередом – сенбернар счастлив, дядя Антон, этот кубический экстраверт, шляется по улицам, и зараза его не трогает.

– Тогда в чём проблема, Михаил Александрович? – улыбнулся Евгений.

– А для Антона проблемы нет. С точки зрения логики его действия вполне адекватны – гуляет, воздухом дышит вместо того, чтобы дома тухнуть, да и не болеет к тому же. «Придумана болезнь» – думает Антон и продолжает нарушать рекомендации властей.

– И?

– И дело в том, что на 7 этаже антонова дома, живёт баба Валя со своей болонкой. И видит баба Валя, что дядя Антон каждый день со своим сенбернаром выходит на улицу и ничего – здоров. И следует баба Валя примеру дяди Антона и тоже выходит на улицу, прикрываясь болонкой… И встречается с бабой Маней из соседнего двора, гуляющей с таксой. «Сколько лет, сколько зим, сколько не видались, а ужас–то какой творится вокруг, мама дорогая!!» И треплются они так каждый день, забывая о социальной дистанции… А у бабы Мани внук в магазин ходит и продукты приносит. И однажды забыл он о технике безопасности и притащил из магазина бабе Мане заразу. Стала баба Маня носителем, но с бабой Валей всё ещё встречалась, щедро заражая и её… Вот и получается, что с бабой Валей, последовавшей примеру дяди Антона, приходит в многоквартирный дом зараза – на ручках, на почтовых ящиках, в лифте и других местах. Весь дом заразился, потому что баба Валя последовала примеру безответственного дяди Антона… Пусть ещё и умер кто–то для драматизьму, чтобы совесть дядю Антона замучила.

– Ха–х, вы жестоки!

– Не я, а дядя Антон, который своими эгоистичными действиями, даже соблюдая технику безопасности по отношению к своим прогулкам, послужил примером для старой и глупой бабы Вали… И вы скажите, что дядя Антон не виноват – он с собакой гулял, вроде бы можно. А я скажу, дядя Антон, – Божесов сделал многозначительную паузу.

– Зато сейчас, посмотрите, какая прелесть творилась в городах! Везде солдаты, везде бронетехника, а страх хозяев неожиданно передался собакам – гулять вдруг им стало вовсе не обязательно! – с ядовитым сарказмом заметил Божесов. – Ни один не считает нужным выйти на улицу… В такие моменты и понимаешь, что людьми всегда движет исключительно страх за свою жизнь. Остальное не помогает… Дядя Антон договорился с полицейскими, чтобы его не штрафовали – договорился. Да даже если бы и оштрафовали, всё равно через день–другой вышел бы вновь на улицу, прикрывая свои личные желания свежего воздуха биологическими потребностями сенбернара. Свинство, что из–за такой безответственности столько людей заболело. Дядя Антон хоть ничего плохого формально и не совершил, но показывал своим вольным поведением дурной пример… А в этом –попробовал бы дядя Антон выйти с сенбернаром на прогулку. Военные собаку отняли б, а дяде Антону колено прострелили, чтобы недели три ходить не мог. Справедливость… Если бы мне разрешили в 2025 году, тогда заразившихся идиотов было меньше, но увы…