Михаил Байков - Достигая крещендо

– …Спасибо, Господи, – прошептал он, жмурясь от солнечного света.

Евгений торопливо прошёл в ванную комнату и простоял под душем пятьдесят минут. Освежившись под струями горного водопровода, он завершил процедуры причёсыванием своих волос. Семь минут прошло, и он копался в шкафу. Сегодня Евгений решил надеть обыкновенный льняной подрясник, белые мокасины и белую шляпу. В таком виде епископ вышел из своих комнат, прихватив маленький чемоданчик. По коридору разносились звуки уборки и французский говор.

– Жорж! – по–русски крикнул епископ. – Напоминаю, что сегодня я уезжаю в Париж, потом буду в Москве очень долго. Ты здесь с четырьмя помощниками, остальных можешь отпустить.

Жорж кивнул и пробубнил фразу, переводить которую епископу было лень. Он зашёл в столовую, взял приготовленную вазу с фруктами и графин свежего сока и вышел из замка. Воздух был очень жарким, но ветер с побережья доносил мягкую прохладу. Евгений направился к столику на террасе, поставленному у самого обрыва, под зонт, отбрасывающий хорошую тень, из–под которой можно было безопасно смотреть на долину, исчерченную виноградниками, деревнями и дорогами. Епископ открыл свой чемоданчик и выложил на стол листы бумаги и несколько ручек. Забросив в рот виноградинку и налив в стакан немного сока, он начал писать:

«Самая обидная форма эгоизма – самопожертвование», – вывел он перьевой ручкой витиеватые буквы и тут же перечеркнул предложение. Не понравилось.

«Есть люди, выражающие свои чувства любви (или намекающие на её наличие) стихами или даже романами с непонятными мыслями и сюжетами, дающими, в первую очередь автору, хоть какое–то моральное удовлетворение», – опять не понравилось. Он перечеркнул и встал со стула. Начал ходить вдоль террасы, нашептывая себе под нос:

– За свою жизнь я заметил одну очень интересную вещь, – надиктовывал он. – Все люди ограничены своим миром… Человеческая жизнь – это огромный небоскрёб, на каждый этаж которого ведёт множество лестниц…

Это ему понравилось, и, ухватившись за мысль, он подбежал к столу, продолжив записывать: «Печально с одной стороны – ведь именно этот эгоизм мешает людям менять мир к лучшему, учитывая потребности каждого и удовлетворяя их. Увы! Жесток тот мир, где люди не служат своей стране, предпочитая получить в этой же стране образование и умотать за границу. Что это, если не предательство Родины?

При этом направление деятельности человека важно. Сравните две вещи. Есть русский историк, который преподаёт в американском вузе историю России. Он занимается полезным делом? Да, он рассказывает американцам о менталитете и реальностях Северной холодной страны. А есть русский биолог, работающий в лаборатории, тоже американской. И участвует в программе по созданию вакцины от какой–нибудь болезни. Полезное дело? В масштабах всего человечества безусловно. А для России пользы было бы больше, если б этот человек делал вакцину на Родине. Особняком стоят айтишники – польза их деятельности ограничена рынком, а он весьма интернационален… Хотя «утечкой мозгов» называют почему–то уезжающих из страны – с каких пор люди, покидающие своё отечество, стали априори интеллектуалами и гениями? Предатели, не желающие бороться за счастье Родины.

Михаил Божесов желал изменить Россию к лучшему, сделать её богатой, надёжной и перспективной для своих же жителей. В наше время редко кто хочет работать на благо своей страны, чаще всего на неё машут рукой с мыслью о том, что ничего сделать уже нельзя. Божесов был другим».

Пробежав текст быстрым взглядом, епископ со скептической улыбочкой убрал лист бумаги в чемоданчик и вернулся в дом.

– Машина вас ждёт, – сказал ему Жорж на плохом русском. – Желаем вам удачи.

– И вам не хворать! – кивнул всем Евгений, садясь в Мазерати.

Автомобиль выехал из ворот поместья, и Евгений с тоской взглянул на этот дом, понимая, сколько произошло здесь важных событий… В деревне он попросил водителя остановиться у разговаривающего с кем–то священника Дироша.

– Падре, – окликнул его епископ. Старичок повернулся.

– А, Кардинал, – шутливо отвечал он на французском. – Уезжаете от нас?

– Да. Мне нашли общественно важное применение!

– Ну, дорогой мой, это просто прекрасно! Надеюсь, у вас всё будет хорошо!

– Да. Вы знаете, вчера я наконец победил. Встречи выпускников не проходят даром!

– Я вам всегда говорил, что с прошлым надо встречаться безбоязненно!

– Ну, ну, ну. Признаю свои ошибки… Жить стало приятнее, – епископ улыбался. Дирош улыбался тоже.

– Чем же вы займётесь?

– Моралью, образованием, семьями, ещё лекции читать буду… Книгу, кстати, начинаю новую.

– Да?

– Божесов попросил в нашем последнем разговоре.

– Ну, всего хорошего. Да хранит вас Дева Мария! – ласково пробубнил старичок.

– Спаси Господи! – помахал рукой Евгений и выехал за пределы деревни.

Автомобиль нёсся по той же дороге, которой вёз епископ Орлову к себе в гости. Какие интересные события произошли из–за этого визита – определённо, и Орлова, и Божесов, и он сам были очень редкими и удивительными людьми… Проезжая мимо виноградников, Евгений вспоминал с тёплой улыбкой свой вчерашний день и тот длинный разговор с самым важным для него человеком, в голове появились простенькие строчки:

Мы со школьной скамьи

Были рядом друг с другом.

Загоралась любовь

Поднимаясь к натугам.

Я был счастлив и ты

Тоже вряд ли страдала,

Но жестокая жизнь

Нас чуть–чуть разыграла.

Не достоин твоей

Я любви оказался.

Но в тебя продолжал

Безнадёжно влюбляться.

Хоть теперь мы друзьям,

Но любить продолжаю,

И огромный наш Мир

Для тебя созидаю…

Да. Вчерашний разговор хоть и разрешил у Евгения все сомнения , противоречия и отменил самобичевания за свои прежние ошибки, но он чётко осознавал, что весь его дальнейший труд, всё его служение будет только ради Неё, той прекрасной, светлой, доброй первой любви …

И гнал автомобиль в Париж по автостраде, и легко было на душе у Евгения, понимающего всю суть будущего существования. Он вновь открыл чемоданчик со своими литературными набросками, ещё раз пробежался по написанному тексту, скомкал и выбросил этот лист и, подумав буквально несколько секунд, на новой странице вывел заглавие «Божесов» и начал писать мелким почерком: « Прозвенел третий звонок. Зрители заняли места согласно купленным билетам…»

Рука Евгения торопливо бежала по бумаге, стремясь рассказать всё–всё–всё также быстро, как Мазерати летела в будущее, наполненное счастьем, любовью и благодарным трудом на благо новой, расцветающей страны и возрождённой жизни.