Виктор Зернов - Кузьмич

Приближалась весна, и фигурно подстриженные декоративные кусты в парке Бельведер подёрнулись салатовым пушком. Мы уже подумывали о рыбалке, но у Творца всегда более точная информация о будущем, и в одно тёплое утро Шорин предложил мне прогуляться. Я уже, видимо, так устал от режима напряжённого восприятия действительности, что даже почувствовал некоторое облегчение. Погуляв около выставочного зала в Бельведере и ознакомившись с расписанием выставок, мы посидели на скамейке. Откуда открывался прекрасный вид на Вену. Смысл нашей беседы заключался в одном лишь эпизоде, который, как и бывает в жизни, мог повлечь за собой значительные последствия. Шеф Бориса сообщил ему, что он проинформировал посла о подходе ко мне в Пратере и твёрдо заявил об отсутствии у австрийских спецслужб порочащих меня сведений. В сообщении послу шеф применял несколько раз слово «провокация», причём посол при этом недовольно морщился. Борис не уверен, что эта информация по дипломатическим каналам будет доведена до МИД Австрии. Вместе с тем, он решился на запрещённый приём, договорившись с секретаршей посла запомнить визит Дяди, если он состоится. Испытывая к Борису чувство приязни, молодая женщина обещала сделать это. Она узнала Дядю на фотографии, которую Шорин ей предъявил. «Мне же не трудно сказать девушке приятное и вручить безделушку какую-нибудь, а в посольстве я чуть ли не каждый день бываю,– добавил он. – А ещё, когда мы узнаем, что Дядя был у посла, нам предстоит самое трудное – чуть-чуть последить за ним, потому что нас могут ожидать непонятные, но важные вещи. Подумай, следует ли использовать Рощина? Нам ничего другого не остаётся, как действовать самим. Имея на руках факты, шеф решит, как их можно использовать в своих интересах. Вдруг они совпадут с нашими?»

По здравому рассуждению мы могли теперь просто ждать. А вы пробовали спать, есть, пить, разговаривать с людьми и одновременно ждать неизвестно чего? Но в жизни всё так и происходит. Твоя судьба где-то решается, а ты не имеешь об этом никакого представления. Ты непроизвольно оказываешься вершителем чьей-то судьбы, даже не подозревая об этом. В любом случае мир устроен так, что рано или поздно новости тебя найдут, но будет, скорее всего, уже поздно. Мы этого боялись, поэтому каждый отъезд и возвращение Шорина меня нервировали, так что мне начинало казаться, что пора что-то делать. Человек не может жить всё время в напряжении. Работа и быт сняли остроту, и появились настойчивые мысли о рыбалке. Сын, не привыкший к взрослой дипломатии, прямо заявил, что лёд на всех прудах растаял и пора бы… Шорин сдержанно смеялся, на словах поддерживал идею, но не более того. Зная его характер и, в основном, одобряя его конкретность, я в душе понимал, что ему хочется расслабиться, когда мысли возвращаются к исходной точке. Но ребёнку этого не объяснишь.

Борис всё-таки узнал, что интересующая нас личность посетила посла. Не было никакого сомнения, что последний обладает информацией и связями, чтобы позволить себе тянуть время и, прикрываясь полученными из центра указаниями, принять наиболее комфортное для себя решение.

Напротив центрального входа в отель размещалось кафе – кондитерская, где в любое время дня толпилось огромное количество народа, жаждущего свежеприготовленных пирожных. Большие во всю стену окна позволяли лицезреть всю площадь и пешеходов, снующих по ней. Стоячие места у окон всегда были. Там устроена длинная стойка, как в баре, где можно удобно поставить чашечку кофе и картонное блюдечко с пирожными. Там я и стоял ближе к вечеру, пристально вглядываясь, как в киноэкран, в стену отеля, где темнел вход. Возле входа в отель с улицы Грабен устроили кафе прямо на улице, где венцы и туристы за столиками под зонтиками проводили время, перекусывая чем-то лёгким и разглядывая толпу. Там сидели Шорин с Рощиным, дегустируя сухое белое вино. Диспозиция была правильной, но «рыба плавала в другом водоёме». На другой день нам повезло. Не успел я отхлебнуть горячего кофе, как увидел появившегося на углу отеля, на пересечении Грабен с площадью, Дядю, который не спеша двигался в мою сторону. Расстояние между нами было не более пяти метров, но рассмотреть что-либо в кафе со стороны улицы было невозможно, если, конечно, не ставить такой цели. Повернув за собор, он двинулся в сторону городского парка. За ним, слегка горбясь, семенил Рощин, увёртываясь от суетящихся туристов. Подошёл Шорин, и мы направились в торговый центр на Кертнерштрассе, где договорились ждать Рощина. Он появился минут через двадцать, взволнованный, но довольный. Евгений точно описал человека, с которым Дядя поздоровался, и Шорин, немного подумав и посмотрев по сторонам, вынул из кармана куртки несколько листков бумаги. На них была изображена, извлечённая из какого-то журнала, иерархия МИД Австрии, перечислены все службы, включая различные департаменты. При описании рода деятельности каждого департамента были представлены фотографии руководителей и их замов. Три пальца сошлись на одной фотографии. «И что бы это значило? – вопросительно посмотрел на нас Борис. – Ладно, подумаю, а сейчас мы заслужили обеденный перерыв». В подвальном помещении ресторана «Гёссер» нашёлся столик и для нас. А от него до офиса всего-то пятнадцать минут пешком. «Ну, вы вкалывайте, – улыбнулся Шорин, садясь в машину,– а у меня не менее важные дела».

В офисе было спокойно. Рощин несколько раз решительно заходил ко мне в кабинет со схемами, при обсуждении гордо поворачивался в профиль. Пришлось сказать ему, что он похож на греческого героя. Он заслуживал и большей похвалы, но грубая мужская натура не терпит излишней ласки. Анна поила нас кофе, развлекая историями из жизни торгпредства, посмеиваясь над мелкими бытовыми событиями. Жанна корпела над очередным балансом. Руководители отсутствовали. Первым приехал Самсонов, отобрал у нас Анну, и они, по-разному черканув по нам взглядом, исчезли. Рощин отпустил приёмщиков на Техникер заниматься хозяйством, а я дождался Шорина. Но он, похлопав меня по плечу, поцокав языком и заявив, что надо бы на рыбалку, снова ретировался.

ЕСЛИ БЫ НЕ РЫБАЛКА ИЛИ ПАРАЛЛЕЛЬНЫЙ МИР 2.

В субботу. Сгорая от нетерпения. Мы с Женей неслись в Экартсау, где нас уже ждали не менее нетерпеливые Шорин с псом. При встрече Кузьмич облизал своего юного друга и почтительно на меня посмотрел. Купив в магазине наживку, мы по тропе поспешили на наши места. В этот раз Кузьмич солидно трусил рядом, природа пела и пахла, глубоко внутри теплилась надежда. Поймав несколько плотвиц, Женя со своим привычным компаньоном пошли вдоль берега на разведку, получив приказ «языка не брать». Казалось, что от обретённой свободы они счастливо повизгивали и мгновенно исчезли за росшими вдоль воды кустами.