Виктор Зернов - Кузьмич

НЕТ ОТДЫХА ДУШЕ УСТАЛОЙ.

Подкрался Новый год. В торгпредстве в фойе зала установили и украсили ёлку, дети репетировали всякие песенки и танцы для новогоднего концерта, строили планы на школьные каникулы. Новый год встретили в торгпредстве, а потом посидели с Шориными у нас дома, пошутили, пошумели, послушали Пугачёву и даже пытались ей подпевать. Получилось неожиданно хорошо. Приёмщикам командировку продлили на полгода. Они приободрились, но лимонку пить не перестали. От Штельце последовало приглашение провести вместе православное Рождество в Тироле около известного ледника Гроссглокнер. Кроме удобных лыжных трасс, там чудесные виды на Альпы, а высокогорная панорамная дорога является одной из самых знаменитых горных дорог в мире. Разместились в отеле у подножия ледника на пригорке. Видно, так строили из соображений безопасности. Все номера с балконом. Штельце был с женой, полной женщиной, оказавшейся любительницей горных лыж и катавшейся лучше всех. Самсоновы были в новых лыжных костюмах, с новым оборудованием и выглядели вполне убедительно. Шорины были настроены снисходительно. Тем более что Нелли категорически отказалась «портить причёску». Оля и Наташа чуть-чуть покатались и уселись с Людой в шезлонги рядом с Нелли. Шорин и я с Женей решили испытать все трассы. К счастью, их оказалось немного, и мы влились в коллектив в середине дня. Самсоновых мы встретили на трассе и сообщили им, что встречаемся по просьбе Штельце в кафе на леднике. Каждый отдал спорту то, что посчитал необременительным, то есть никто не стал ломаться, и постепенно собрались у входа в кафе, ожидая сигнала к штурму. Последней примчалась фрау Штельце, румяная и довольная. Она так лихо остановилась перед нами, что очередь из снега перерубила всех пополам. Это было похоже на детскую шалость. Все заулыбались, расслабились и, уступая друг другу дорогу, устремились к входу, рассчитывая на послеобеденный отдых. Взрослые не отказались от абрикосовки и бочкового пива, а дети гнули свою линию. В качестве специального блюда по совету Штельце все с удовольствием съели острый супчик с рубцом. Потом принесли дежурное блюдо: тушёную свинину с картофелем и капустой с большим количеством подливки. Дети ели сосиски, а гарнир брали у нас. Женщины обсуждали свои проблемы, а мужчины, как всегда, работу. Штельце подтвердил, что приёмка специальных станков состоится в Линце, учитывая, что принято решение их отгрузку производить из Австрии. Обрабатывающий центр доставили из Германии, а специальный высокоточный станок из Швейцарии, причём станины для этого оборудования будут тоже изготавливаться нашими зарубежными партнёрами, в то время как станины для остальных станков будут отливаться на советских металлургических заводах. Самсонов сказал, что изменения в проекте практически все проведены, планировки уточнены и поступят для утверждения в ближайшее время. Шорин немного резковато заметил, что работа по приёмкам идёт в графике, претензий нет, лишь бы нам не мешали. Торгпредство нашу работу включает в отчёты, Костин пытается давать «ценные» указания, не вникая в суть. Я понимал, что Борис специально мутит воду, надеясь, что Илья поддержит разговор о Костине и где-то проговорится. Но присутствие Штельце остановило дискуссию, и, поблагодарив его за приём, мы разбрелись по номерам. Мои пошли прогуляться, а я открыл дверь балкона, сел в кресло и задремал. Очнулся я от стука в дверь. Одновременно со стуком ввалились Борис с Ильёй и, продолжая раздражённо говорить, показали на столик, используя в качестве указки бутылку водки, и подняли три пальца, намекая на три бокала. Намёк был понят. Илья бегал по комнате и продолжал начатый ранее разговор: «Нечего на меня вешать всех собак, вы сами всех нервируете, не понимаете, что люди серьёзные и шутить не любят. Что Костин, это просто смешно! А Сноу – просто дурачок, его убьют – никто и не заметит. К слову, он сейчас в больнице валяется с сердечным приступом. Сидите, раз попали, и не сопротивляйтесь!» – шлёпнулся он на стул и стал разливать. Положив на столик печенюшки и кубики сыра, я впервые подумал о том, что Илья действительно не всё знает, а если точнее, не знает сути, просто чувствует ситуацию и боится, так как знаком с действующими лицами. Но Шорин уже завёлся и, залпом выпив, на удивление спокойно сказал: «Илья, у нас с тобой всё ясно. Мы и так с тобой всё вместе решаем, но так вот, без борьбы, с позиций силы, подставлять… Зло берёт. Илья, я тоже смогу включить резервы, но давай оставим всё пока ровно. Только скажи, где Он существует в пространстве и времени? В Вене, конечно, нам теперь только Германии не хватало. Илюш, давай дружить! Нам для дела надо, а молчать будем даже на костре инквизиции. В Москве кое-кто уже насторожился, но предпринимать ничего не будут. Всё быстро меняется, а мы не знаем, как всё обернётся».

Илья сидел, слегка покачиваясь на стуле и сжимая в руке бокал так, что костяшки пальцев побелели. «То, что всё меняется – не ходи к гадалке. В догадки я играть не буду, глупо это. Отель прямо напротив собора на Штефансплац, выхода два – на площадь и на Грабен. Обедает он в отеле, там отличный ресторан. Завтракает обычно в Интерконти, видимо, нравится еда. А деньги, скорее всего, его не интересуют. В этих же местах проводит деловые встречи».

Нельзя сказать, что эта информация Шорина воодушевила. Он смотрел на Самсонова зло, хотел что-то спросить, но вместо этого вяло махнул рукой и взялся за бокал. Молча выпили. Тут после лёгкого стука в комнату вошла Анна. «Илья, ты же обещал проехаться по панорамной дороге. Хотя, видимо, все водители в ауте…»– прошлась она взглядом по нашим напряжённым и раскрасневшимся лицам. «Так получилось»,– Илья и не думал отступать в сторону.

ЭТОТ ПАРАЛЛЕЛЬНЫЙ МИР.

В начале февраля Самсонов готовился к командировке в Союз, чтобы на месте в Минмаше, в проектном институте и на строительной площадке определиться с очерёдностью приёмок и отправки оборудования. Он неоднократно звонил в Кёльн, задавал проектантам вопросы, записывал, а потом собрал нас и заявил, что ждёт от нас быстрой реакции на информацию и возможные вопросы, на которые ему понадобятся немедленные ответы. Связь будет поддерживаться по факсу, установленному в проектном институте в Москве, и по телефону, разговоры по которому надо оформлять в виде телефонограмм. Мы его успокоили, проводили и продолжили заниматься обычными делами. Неделя без Самсонова пролетела быстро и не оставила следа в памяти. Но какая-то волна всё-таки прокатилась, так как Шорин после возвращения Ильи помрачнел, и выражение ожидания неприятных известий не сходило с его лица. Связано ли это было с поездкой Самсонова в Москву, трудно было понять, но Борис хранил молчание.