Виктор Зернов - Кузьмич

«Спасибо, я не пропаду, – съязвил всё-таки я, имея в виду, что сам обойдусь, – а приказ?» Он не дал мне договорить: «Документы получите по почте, всё уже у секретаря». Оказавшись на улице, я вздохнул полной грудью и поехал домой, так как на дачу было уже поздно, да и одному хотелось побыть. Вечером позвонил коллега Шорина, представился Глебом и предложил встретиться завтра.

Рюмочная на Пресне уже исчезла, но мы проявили настойчивость и нашли забегаловку недалеко от зоопарка. Глеб оказался молодым и словоохотливым, но в то же время очень конкретным и чётко выражающим свои мысли. «Мне Шорин всё написал, как раз почта пришла, но там больше о Лётчике и тугоплавких металлах и сплавах, а вот о причинах вашего неожиданного отъезда очень туманно. Мне он посоветовал не мучить вас вопросами, а помочь, если надо». Я уже научился строить беседу так, чтобы не обременять собеседников просьбами, поэтому сообщил Глебу о своих планах продолжить работу на заводе, о визите к замминистра. Тепло отозвался о Лётчике, а о своих сомнениях распространяться не стал, понимая, что могу поставить человека в трудное положение. Зачем? Ведь я только-только начинал что-то понимать, а новой информации после возвращения практически не было. «Ну, давайте, за ваши новые впечатления, – поднял стаканчик Глеб. – У меня ещё появятся вопросы, да и связь с Борисом через меня можно организовать, так что я вам буду позванивать».

Почта из Минмаша с приказом о моём назначении пришла на завод через два дня. Моего предшественника проводили на пенсию, и я переехал в его кабинет, кое-что поменяв в интерьере. На строящийся завод мне пришлось много раз выезжать. Несколько цехов, где производились детали будущих типовых станков, приобрели законченный вид. А вот другие, по всем параметрам более презентабельные, имели незаконченный вид, и там постоянно велись работы. По генплану это должны быть цехи для установки обрабатывающих центров, производящих детали высокой точности и повышенного качества поверхности. Такие станки были ещё в процессе монтажа, и срок его окончания всё время продлевался. Складывалось впечатление, что существуют причины не ускорять процесс, и одной из этих причин были не афишируемые планы видоизменить их функционально для изготовления специзделий, не предназначенных для производства самих станков. Директор строящегося предприятия, которого я давно знал, признался мне, что из Минмаша приходят противоречивые указания, а ему, чтобы завершить проект, следует выполнить все предписания, изложенные в нём. Немцы и австрийцы, присутствующие на стройплощадке, в случае нестыковок строчат протоколы, так как удерживаемая нами гарантийная сумма будет им переведена только после подписания акта о сдаче завода в эксплуатацию. Путём логических размышлений мне стало очевидно, что мой директор посылал меня на стройку по распоряжению руководства министерства, которое предполагало каким-то образом втянуть меня в спорные ситуации, чтобы переложить на мои плечи часть ответственности. Почуяв такой расклад, я ничего не подписывал, при обсуждении спорных вопросов советовал обращаться к технической части проекта, а после откровенного разговора с директором вообще перестал ездить туда, ссылаясь на занятость. Действительно, мой рабочий день постепенно становился наполненным различными проблемами, решение которых входило в мои обязанности. «Кубический» директор настаивал на ориентировании технического отдела на современные методы обработки и производства деталей с применением программного управления. На типовых станках, которые мы изготавливали, такое управление применялось, и оно не представляло особой сложности. А вот на высокоточных станках, которые наш завод разрабатывал по спецзаказам, должны применяться особые программы, учитывающие специфику получаемых деталей, повышенную прочность и сложность поверхности. Таким программированием мы были не в состоянии заниматься и обращались в специализированные организации, чаще всего закрытого типа. Наш завод был ведущим предприятием машиностроительной отрасли СССР, поэтому Минмаш песочило директора, а он налегал на меня. Наш проект предусматривал поставку подобного программного управления вместе с обрабатывающими центрами. Но его нужно было изменить и приспособить к конкретным задачам. Это был ответственный момент. Руководство отрасли понимало, какую ответственность оно берёт на себя. Был готовый проект, где всё это было предусмотрено, но не было специалистов, которые бы приспособили имеющуюся информацию и блоки управления для специзделий. На самом верху разгорелись настоящие баталии, в которых одни обвиняли других в недальновидности и отсутствии базы развития отрасли.

Я позвонил Глебу, чтобы посоветоваться, так как предвидел возможность развития ситуации в нежелательном направлении. Старое место встречи обоих устраивало, и мы проговорили целый час. Он был информирован больше, чем я себе представлял, и рассказал, что их отдел трясут и требуют предложений. Инициатором наезда считают Самсонова из Минмаша, который в своё время сам лоббировал заключение и финансирование проекта. На расширенных совещаниях он пытается убедить руководителей разных ведомств в том, что проект сыграл свою роль, и станочный парк будет пополняться высококачественными станками. «Разработка программного управления для обрабатывающих центров является прерогативой электронной и электротехнической промышленности, – убеждал он. – На Западе такие центры тоже являются единичными экземплярами и применяются при производстве корабельных гребных винтов и различного рода вооружений. Такие задачи надо решать в комплексе, привлекая наши возможности за рубежом». Самсонова поддерживают люди, обладающие весом в правительстве, которые принимают решения о закупке зарубежной техники. Министр внешней торговли и некоторые председатели комиссий, которые ведают развитием в стране новой техники, ходят у него в друганах. Во всяком случае, Самсонов не собирается оставлять без внимания проект нового завода, продолжая какую-то игру. «У нас есть свои источники информации в его окружении, будем держать руку на пульсе»– закончил, прощаясь, Глеб.

ПОСЛЕСЛОВИЕ 2.

Можно изменить вес, рост, форму носа, но повлиять на течение времени невозможно. Работа приняла характер рутины. Монтировались, испытывались и сдавались заказчикам станки. Мы подписали со специализированными организациями соглашение о сотрудничестве по разработке систем управления для наших станков и даже провели испытания некоторых аналогов.

Дети капризничали, но в школу ходили, у нас учиться было сложнее, чем в Австрии, так как требования здесь выше, чем в посольской школе. Постепенно всё утряслось, и даже появились любимые учителя.