Джеймс Хоран - Нужный образ

— Теперь я вижу, что имела в виду Лейси, говоря, что мы используем жизни других людей.

— Иногда мне кажется, что единственное, о чем мечтает Лейси, это чтобы Молли вышла замуж за вора.

— Лейси лишь хочет видеть ее счастливой. Что ты ей сказал в отеле?

— Я убедил ее, что окружной прокурор собирается отказаться от обвинений против Бенни, и мы сможем освободить его.

— Ради Бога, Джош, как ты мог ей солгать?! И Молли, даже Джелло?

— Я еще поторгуюсь с этим прокурором, — спокойно сказал он, — если мы сможем как следует его напугать.

— Он республиканец и знает, что мы по другую сторону баррикад.

— Может быть, я натравлю на него Вилли. И он найдет что-нибудь на него или его людей.

— Если слушания закончатся, а Бенни вновь вернут в тюрьму, Лейси никогда не станет с тобой разговаривать, — предупредил я.

— Я знаю, — неистово ответил он. — Неужели ты считаешь, я этого не понимаю? Мне потребовался час, чтобы убедить ее, что я освобожу Бенни.

— Не причини ей беды, Джош, пожалуйста.

Он отвернулся и уставился в окно.

— Я бы скорее отрубил себе правую руку, чем нанес ей вред, — сказал он. — Но я бы отрубил обе, если бы позволил свернуть слушания. В нашем кармане президент Соединенных Штатов, и провалиться мне, если я упущу его!

Как и предсказывал Джош, телевизионный фильм о полиции, ворвавшейся в ньюйоркский гараж, превзошел слушания в Вашингтоне. К вечеру четверга тридцатиминутный ролик, более впечатляющий, чем любая придуманная мелодрама, был предметом разговоров по всей стране. Каждая станция повторила эти кадры, и нельзя было переключить каналы, не увидев всей перестрелки.

Когда Джош увидел, что кадры захватили внимание страны, он поговорил по телефону с сенатором. Первый повтор по телевидению тем вечером сопровождался эпилогом из интервью с Келли Шенноном, взятым лучшей телевизионной бригадой.

Джош также настаивал, чтобы снимки Бенни Джелло, других свидетелей и крупные планы Келли за предыдущие дни были переданы телесетям, и хотя это стоило целое состояние, все было сделано. Джош вновь был прав. Каждая сеть получила экстренные новости о стрельбе на Манхэттене и использовала снимки.

Из кипы вырезок из газет и журналов и из опросов было очевидно, что Келли Шеннон начал завоевывать общенациональное внимание. Европа тоже начала обращать на него внимание: Би-Би-Си {110} попросила копии телевизионных съемок; «Пари-Матч» {111} отправила знаменитую команду авторов и фотографов, чтобы освещать оставшиеся слушания; «Шпигель» {112} захотела получить все снимки, которые они только смогли купить у телеграфных агентств, а «Правда» напечатала статью, отметив, конечно, что Келли Шеннон был сыном богатого капиталиста, ярого антикоммуниста и бывшего фашиста, сенатора Шеннона.

Нью-йоркские газеты поместили на своих страницах большие фотографии перестрелки, и, как ликующе говорил Джош, статье Ларсена уделили только параграф или два, похороненные за отчетами о слушаниях и сражением в гараже. Пока мы ждали встречи с Вилли в пятницу, Джош и я работали над набросками речи Келли, которую он должен был произнести в воскресенье, и которую мы отправили в Вексфорд. Позднее мы отметили на карте путь, который совершим по штату, следуя за объявлением кандидатуры Келли.

В два часа в пятницу мы сели в такси и отравились на кладбище для встречи с Вилли. Утро было серое и угрюмое, потом где-то в полдень начался сильный и холодный дождь. Когда мы вылезли из такси у кладбища, я подтолкнул Джоша локтем и указал на маленькую оранжерею на углу.

— Сегодня к черту цветы, — коротко объявил он.

Спрятав головы в плащи, мы пошли по извилистой, грязной дороге.

— Вот он, — внезапно произнес Джош.

Он стоял на коленях в грязи у края крошечной могилы, огромная глыба, с трудом различимая сквозь завесу дождя.

— Пошли, — сказал Джош. — От этого места у меня мурашки по спине бегут.

Мы торопливо направились к коленопреклоненному Вилли. Как и раньше он не обращал на нас внимания, хотя хлюпанье наших ботинок по грязи было достаточно громким. Нам ничего не оставалось, как ждать, и мы ждали, словно два идиота. Вилли был одет так же, как и раньше, за исключением огромного плаща с большим шарообразным бойком молотка, торчащим из кармана. Еще несколько гераней были посажены, а пустые горшки аккуратно сложены у камня. Впервые я прочел надпись на надгробном камне: «Роберт В.Вильямсон. Девять лет. Убит городом Нью-Йорком».

Несмотря на недоверие и страх, меня охватила волна жалости.

Наконец он поднялся, его взгляд был диким, а сам Вилли казался более изможденным, чем раньше. Капли дождя струились по щетине на его щеках, по подбородку, вниз по белым волосам, видным в распахнутой рубашке.

— Где, черт возьми, вы были? — потребовал он ответа.

— Ты хочешь сказать, где ты был? — ответил Джош. — Разве ты не смотрел телевизор?

— Да. Что-то вы очень снисходительны к Джентайлу. В чем дело?

Джош взглянул на него с деланным изумлением.

— Снисходительны к нему? Брось, Вилли, разве ты не слышал Бенни? Все вокруг только и твердят о Сити-Холле!

— Я говорю о Джентайле! — заорал Вилли. — А не о Сити-Холле. Кому нужен Сити-Холл! Я хочу Джентайла! Вставьте его имя в отчет! Расскажите людям, кто он, этот чертов распутник!

— Подожди минутку, Вилли, — начал Джош, но Вилли завелся.

— Ждать, ждать, пошел ты!.. Ты защищаешь этого ублюдка, вот что ты делаешь! Ты продал нас коммунистам и шлюхам!

Он бросил на нас свирепый взгляд.

— Как насчет шлюхи на Сентрэл-Парк-Вест? Почему ты ее не вызвал?

— Но Вилли! — воскликнул Джош. — Джентайл же никогда там не был! Только Сондерс! Ты же никогда не говорил, что у Эвы был Джентайл!

Но Вилли вошел в раж, размахивая кулаками перед лицом Джоша.

— Я дал тебе снимок Джентайла, когда он входил туда вместе с другим парнем, — крикнул он. — Что ты с ним сделал, продал им?

Очевидно Вилли спутал Сондерса с Джентайлом.

— Кому это продал? — безнадежно спросил Джош.

— Джентайлу и его банде, — орал Вилли. Неожиданно он выхватил из плаща тяжелый молоток и с горящими глазами двинулся на Джоша.

Я застыл, мои ноги, ставшие свинцовыми, увязли в грязи на дорожке. Не знаю как, но мне удалось выговорить, заставив свой голос звучать, как обычно:

— Поэтому мы и здесь, Вилли. Мы хотим, чтоб ты дал нам материалы на Джентайла.

Вилли медленно повернулся ко мне, казалось, ему было трудно сфокусироваться на мне взгляд.

— Что ты здесь делаешь, старик? — с удивлением спросил он.

— Я говорил Джошу, нам что-нибудь нужно на Джентайла. Вилли, ты же знаешь, фотография Джентайла, что ты дал нам, входящего в заведение Эвы, была слишком размытой. Ее нельзя представить комитету, никто не сможет разглядеть лицо Джентайла.