D.O.A. - Время скорпионов

— Что еще?

— Если память мне не изменяет, той ночью, в третьем часу, Карима Сайяда засекли наши ребята, когда он уходил от Мессауди. А весь вечер они провели вместе. Так что он никак не мог меньше чем через полчаса оказаться между Аленвилем и Абли.

Не слишком обрадовавшись этому соображению, Понсо согласился, не моргнув глазом.

Магрелла помолчал.

— А парень, что вчера вечером был с Балимер?

— Сервье?

— Да. Он вас не интересует?

— Плевать, с кем она трахается.

— Ах так? Даже несмотря на то, что он удрал?

Менье убрал блокнот.

— Один из наших ребят проверил здание. Там внутри очень мило, даже есть где присесть. А главное, три выхода. Видимо, он зашел в гости к приятелю. Ложный след, не думаю, что он каким-то образом замешан.

— Ладно. — И что теперь?

— Теперь… — Понсо приоткрыл дверцу и выглянул на улицу. — Попытаюсь выяснить, что могло вызвать такую суету среди наших бородачей. Я хочу сказать, помимо обычных причин. Скоро вернемся к этому разговору.

Он вышел и направился через площадь, лавируя между автомобилями.

Едва переступив порог, Понсо стал шарить взглядом по переполненному залу «Гурме де Терн». [215] Ресторан традиционной французской кухни на бульваре Курсель в Париже. Он пришел сюда, чтобы встретиться с Язидом Беньяминой, теневым чиновником алжирского посольства, имевшим склонность в свободные часы заниматься любительским сыском. По средам этот человек всегда обедал здесь, в ресторане, известном своими мясными блюдами и клиентурой, состоящей из деловых людей, постоянно готовых оказать услугу или поделиться информацией.

Офицер госбезопасности заметил того, кого искал, в глубине зала. Уткнувшись носом в газету, Беньямина в одиночестве поедал огромный антрекот.

— Друг! — Увидев перед собой Понсо, алжирец поднял к «коллеге» искаженное вымученной улыбкой круглое лицо. — Присаживайся. Давай присаживайся. Как дела?

— Я бы сказал, не так хорошо, как у тебя. — Понсо протянул руку через стол и притворно дружеским жестом похлопал собеседника по выпирающему животу. — Ты больше не соблюдаешь Рамадан?

— Я? — Беньямина презрительно отмахнулся. — Ты же меня знаешь.

— Мне так казалось, но… Я думал, что могу на тебя рассчитывать, а ты почему-то не ответил ни на один из моих последних звонков.

— Я был завален работой, друг.

— Знаю, знаю, что это такое.

— Но я собирался позвонить, Аллахом клянусь!

Понсо улыбнулся:

— А я уже и сам пришел. Но если я тебе мешаю, могу прийти попозже. Мне бы не хотелось затрагивать неприятные темы в присутствии всех твоих друзей.

Прежде чем снова посмотреть на Беньямину, он обвел взглядом зал.

Алжирец молитвенно поднял руки. Его отвислые потные щеки подрагивали.

— Не стоит волноваться. К чему нам осложнять свою жизнь, не так ли? Что я могу для тебя сделать?

Гарсон подошел, чтобы принять заказ. Понсо отказался от обеда. Когда они снова остались одни, офицер перегнулся через стол к Беньямину:

— По какому такому поводу наши «лучшие враги» сейчас так суетятся?

— Сейчас?! — Язид снисходительно наклонил голову. — Сейчас?! Ты серьезно, друг? Сейчас весь мир суетится!

Понсо крепко схватил его за запястье:

— Чихать я хотел на «весь мир», друг. Меня интересует, что происходит во Франции. Так что наведи справки и позвони мне. Да поскорей! — Он отпустил руку собеседника и поднялся. — Было очень приятно, как всегда.

— Мое положение становится все более и более невыносимым.

Луи стряхнул пепел в пластиковый стаканчик, до середины наполненный уже почерневшей водой, в которой плавали окурки.

— Теперь я под колпаком не только у полиции.

— У кого еще?

— У Туати. Он тоже меня подозревает. — Пауза. — И установил за мной слежку.

Куратор принял новость, скептически кивнув:

— Зачем? Как давно?

Карим сразу подумал об Амель Балимер, о происшедших накануне событиях и обо всех случаях, когда их пути пересекались.

— Полагаю, с той ночи, когда я взломал замок и влез в «Аль Джазир». — (Не может быть и речи, чтобы он рассказал Луи о девушке.) — Когда мы встретились на улице, мое объяснение его не удовлетворило. — (Лгать не так уж сложно. Уже давно не сложно.)

— И это все?

— Нет. — Феннек внимательно вглядывался в лицо собеседника, пытаясь понять его реакцию. — Слухи о причинах исчезновения братьев разрастаются. — (Он ничего не увидел.) — Паранойя исламистов достигла предела. Они убеждены в существовании американо-сионистского заговора, имеющего целью уничтожить их с благословения французских властей. — (Какой-то изобличающий «пустяк» в нем самом.)

Луи что-то неразборчиво нацарапал на листке.

— Вернемся к Туати. Я читал твои отчеты, но его образ расплывчат, сбивчив. Повтори, что ты думаешь о нем и о его роли.

— Это правоверный, убежденный. Во-первых и прежде всего, проповедник, к тому же служит вербовщиком. Он отбирает, обучает и направляет потенциальных джихадистов. Кроме того, он посредник. И у меня есть подозрение, что именно он организует встречи в «Аль Джазире». Вы нашли что-нибудь интересное на него в записных книжках?

— Мы над этим работаем, я поставлю тебя в известность, когда придет время. Может ли он быть в курсе готовящейся операции?

Карим на некоторое время задумался.

— В деталях — нет. Так мне кажется. Если бы что-то носилось в воздухе, он бы об этом знал или хотя бы подозревал, но не больше. Он не является непосредственным участником боевых действий в прямом смысле слова. Помимо всего прочего, он исполняет обязанности сторожевого пса в своем квартале.

— Ты хочешь сказать, что, если бы у него были подозрения относительно кого-нибудь, он бы мог вмешаться и при необходимости принять жесткие меры?

Прежде чем кивнуть, Феннек выдержал паузу. Мысли его были далеко: они сосредоточились на незнакомце, сопровождавшем журналистку вчера вечером, и на причинах, заставивших секретные службы рискнуть настолько приблизиться к прессе.

— Что-то не так? — Куратор пристально смотрел на него.

— Мы участвуем в операции с кровопролитием?

— С кровопролитием?

— Ведь это мы уничтожили всех этих людей?

— Мне кажется, генерал Стабрат уже ответил тебе на этот вопрос.

Взгляд Луи казался достаточно прямым.

— Сосредоточься на задании, Карим. Первоочередная задача — Незза. Через него мы рассчитываем добраться до ядра группировки. Как только это произойдет, мы тебя вытащим. Не оплошай так близко от цели.

Плечи Феннека опустились.

— Я знаю, ты способен отвести подозрения каких-то легавых и успокоить разыгравшиеся нервы салафистов, держись. Я постараюсь устроить так, чтобы в декабре ненадолго отправить тебя отдохнуть. Мы обеспечим тебе правдоподобную причину, которую ты сможешь использовать для своих бородатых дружков, например скоропостижную кончину «матери».