Леонид Млечин - Обстоятельства смерти господина N

“Красные буйволы” состояли главным образом из наемников ЦРУ, которые прежде использовались в подрывных операциях против Лаоса. Раньше в Лаосе сотрудники ЦРУ содержали целую “секретную армию”, сражавшуюся против Патет Лао. Стоила эта армия не меньше трехсот миллионов долларов ежегодно. В ее составе было примерно семнадцать тысяч таиландцев-наемников. Когда американцев вышвырнули из Лаоса, “секретную армию” пришлось как-то “трудоустраивать”, многие и оказались в рядах “Красных буйволов”. Других, как рассказывали Олдмонту приятели из Лэнгли, включали в подразделения “полицейской воздушной разведки” и “полиции патрулирования границы” — они наводили страх на северо-восточные провинции Таиланда, уничтожали всех, кто подозревался в симпатиях к левым, устраивали провокации на границах с Лаосом и Кампучией.

Олдмонт потратил целую неделю, обучая этих людей подслушивать телефонные разговоры, устанавливать подслушивающие устройства в домах и автомашинах, обеспечивать секретность собственных переговоров. Их снабдили максимально простой аппаратурой, не требующей даже минимальных технических знаний. Заказы на такую технику ЦРУ размещало очень широко — предстояло снабдить ею полувоенные формирования, создаваемые по всему миру для борьбы с национально-освободительными движениями.

— В Удоне? Приходилось, — осторожно сказал Тирают.

Олдмонт положил перед ним на журнальный столик несколько фотографий Линна в военной форме. Тирают нагнулся над ними. Он чувствовал, как американец буквально впился в него глазами, но не выдал себя ни словом, ни жестом.

— Нет, я не знаю такого. — Тирают изобразил на лице удивление.

Олдмонт собрал фотографии и поднялся. Тирают проводил его до дверей. Теперь он знал, зачем и в каком качестве пришел к нему Олдмонт.

Когда Олдмонт уже спускался по лестнице, Тирают окликнул его:

— Зачем вы спрятали человека, которого я привез с собой?

— Он бы помешал нашему разговору, — ответил Олдмонт, обернувшись. — А кто он?

— Героиновый курьер.

У Джема возникла было мысль вызвать врача для Фила Хоукса, но Тони с презрением отверг ее. “Подумаешь, схлопотал пару раз по физиономии”, — бормотал он, раздевая Хоукса, чтобы определить, сильно ли тому досталось. Результатами осмотра он остался доволен. Притащил откуда-то пузырь со льдом — приложить к животу, заставил Хоукса глотнуть как следует неразбавленного виски, которым администрация “Амбасадора” регулярно набивала холодильники своих постояльцев, и выключил в комнате свет, велев Хоуксу подольше поспать.

Прощаясь у дверей своего номера с Джемом, Тони сказал:

— Жаль, что мне не попался в руки тот косоглазый, который так отделал парня. Я бы ему…

— Так бы я тебе и дал ввязаться в драку из-за пустяка, — хмыкнул Джем.

— Ничего себе пустяк, — возмутился Тони, — белого человека ни с того, ни с сего избивают какие-то полуобезьяны. У нас в Претории, если черный посмеет поднять руку на белого…

— Т-с-с, — зашипел Джем. — Стоит тебе чуть выпить, сразу болтать начинаешь. Иди проспись.

Олдмонт не успел уйти далеко. Он торопился достичь оживленной улицы и шел очень быстро — насколько позволяло его изрядно изношенное сердце. Но они, разумеется, знали более короткий путь и, когда Олдмонт свернул на очередную неосвещенную улочку, преградили ему дорогу.

Когда-то бывшему оперативнику управления стратегических служб, прошедшему хорошую подготовку в лагерях, где обучались люди для заброски в немецкий тыл, двое противников совсем не были страшны. Но теперь подобная схватка могла стать для него последней.

Нападавшие стали обходить его с двух сторон. В руке одного из них Олдмонт увидел удавку — тонкую, но прочную нить с двумя деревянными ручками, что-то вроде детской скакалки. Ее набрасывали на шею, человек терял равновесие, начинал задыхаться, рвать руками нервущуюся петлю и становился легкой добычей нападающих.

Олдмонт напал первым. Высокий таиландец с удавкой был, несомненно, опаснее, и Олдмонт ударил его в пах. Тот согнулся от боли, и Олдмонт ткнул ему в ухо карманный электрический разрядник — на несколько минут один был выключен из драки.

Второй, на вид совсем молодой, в цветной рубашке навыпуск, почуяв опасность, вел себя осторожнее. Из рукава его рубашки высовывалось лезвие ножа. Олдмонт пытался несколько раз выбить нож ногой, но противник легко уходил от удара. Олдмонт весь сжался, как пружина, стараясь не пропустить ни одного движения, здесь все решали считанные доли секунды. Холодно блеснуло лезвие, и Олдмонт еле успел пригнуться. Нож, брошенный опытной рукой, рассек левое плечо, но неглубоко. На Олдмонта обрушился град ударов, которые он с трудом отражал, отступая к стене. Если схватка затянется, поднимется второй.

Решив, что Олдмонт слабеет, противник, зачем-то оскалив зубы, с диким криком бросился на него. Резким движением Олдмонт отодвинулся и ребром ладони ударил его по шее, затем изо всех сил стукнул головой об стену. Отпустил. Тот медленно сполз на землю.

Олдмонт бросился прочь. В конце улицы он оглянулся: его никто не преследовал.

Хоукс проснулся с сильной головной болью, но в общем-то здоровым. Какая страшная история произошла с ним вчера!

Он так и не понял, чего хотел от него тот человек, который избил его у машины. Он говорил о каком-то грузе, который Хоукс должен ему передать. Что за груз?

Какое счастье, что его подобрали двое американцев! Они спасли его, должно быть, от верной смерти. Они, кажется, даже соседи по этажу. Надо чуть попозже зайти поблагодарить.

Телефонный звонок отвлек его от нескончаемых размышлений о событиях вчерашнего дня.

— Мистер Хоукс? — Голос был незнакомый. — Это говорит Олдмонт. Мне передали вашу записку…

— Да, да, — закричал Хоукс, — как хорошо, что вы позвонили. Я прилетел специально из Штатов, чтобы…

Фил осекся. Ему не хотелось так сразу обрушивать на Олдмонта трагическую новость. Что бы он ни думал о причинах, побудивших Олдмонта уехать подальше от семьи, и о его отношении к жене, но смерть близкого человека — печальное событие. Надо как-то подготовить собеседника к этому известию.

— У меня очень важный разговор к вам, касающийся ваших семейных дел, — уже осторожнее продолжал Хоукс.

— Что-нибудь случилось? — Голос Олдмонта был ровный, спокойный.

— Мне хотелось бы обсудить это при встрече с вами.

— Ну что ж, давайте встретимся ровно в двенадцать, — согласился Олдмонт, — записывайте адрес. Это тихое кафе, недалеко от “Амбасадора”.

Положив трубку, Хоукс вытащил из чемодана свежую рубашку, из портфеля бумаги, которые в страховой компании передал ему Клинтон. Он уже совсем собрался было идти, но в последний момент, поколебавшись, позвонил в посольство Дуайту Хенкинсу.