Абдурахман Авторханов - Загадка смерти Сталина. Исследование

Применение варварских методов во всех сферах управления страной стало его системой. После бесплодных споров со всякого рода внутрипартийными оппозициями он понял, что в отведенное ему историей время не сможет достичь цели, если будет лишь орудием партии и ее ЦК. Лучше превратить их в свое орудие. При этом он действовал в точном согласии с ленинизмом. Вот что Ленин говорил об этом за два года до назначения Сталина генсеком: «Советский социалистический централизм единоличию и диктатуре нисколько не противоречит… волю класса иногда осуществляет диктатор, который иногда один более сделает и часто более необходим » (Соч., т. XXV, с. 119).

Став таким диктатором, Сталин приступил к превращению великой аграрной страны в страну индустриальную, многомиллионных единоличных крестьянских хозяйств — в одно коллективное хозяйство государственных крестьян, неграмотных мужиков — в грамотный индустриальный пролетариат, малограмотных рабочих — в техников и инженеров, к превращению народной советской власти — в полицейскую партократию, а всего государства — в закрытую страну с «границами на замке» (даже фильм был такой до войны). Отсюда — форсированная индустриализация, насильственная коллективизация, пятилетки, чистки, инквизиция.

Вся старая и новая знать России — от статских советников до коллежских регистраторов, от дворян до столыпинских и ленинских нэповских мужиков, от царских офицеров до белогвардейцев, от земских деятелей до сельских священников, от монархистов до кадетов, от эсеров до меньшевиков, от троцкистов и бухаринцев до старых большевиков, «от буржуазных националистов» до национал-коммунистов, от командиров Красной Армии до красных партизан — была физически ликвидирована в течение первых двух пятилеток (1928–1938). Поданным Сталина, зажиточных крестьян было ликвидировано в 1930–1933 годах 10 миллионов человек; по оценке специалистов, от искусственного голода погибло в 1932 году на Украине 6 миллионов человек, а «врагов народа» было арестовано в 1937–1938 годах до 8–9 миллионов человек. После этого Сталин заявил: в СССР ликвидированы классы и построено «бесклассовое социалистическое общество», но народ, не терявший юмора даже в эту жуткую эпоху, острил: «Сталин ошибается, в СССР все еще остались три класса: те, которые сидели; те, которые сидят; те, которые будут сидеть».

Лидер партии, провозгласившей своей исторической миссией ликвидацию всякой государственной власти («отмирание государства»), Сталин признавал только одного бога — государство. Для увеличения мощи русского государства он сделал больше, чем вся династия Романовых, но и власть у него была тоже большая, чем у всех эти царей, вместе взятых. Если сегодня Россия одна из двух термоядерных сверхдержав, то это тоже плоды его деятельности. И у такого человека не было никакой личной жизни и потребности к личному уюту. Из мемуаров Светланы Аллилуевой, этого уникального исторического источника величайшей важности, видно, как мало нужно было лично самому Сталину. Вероятно, Сталин был единственным в истории большевиком (не исключая Ленина и Бухарина, не говоря уж о Зиновьеве и Троцком), в котором абсолютно не было мещанства, но как ловко он культивировал это мещанство в своих последователях и учениках для осуществления собственных политических целей! Его спартанский образ жизни, лишенной какой-либо роскоши, его холодное равнодушие к женщинам (хотя он был вдовцом) и к алкоголю (хотя он был сыном алкоголика), его воздержанность в светских увеселениях, его пренебрежение к великим ценностям ума и воображения, его ревность к выдающимся тиранам и презрение к человеческой личности роднят его с затаенным кумиром его сердца, таким же фанатиком власти, как и он, — Гитлером. Когда погибла «третья империя», американские журналисты бросились к банковским счетам Гитлера, предвкушая разоблачения о его несметных богатствах, но, увы, они нашли только гонорар за «Майн кампф», — а у Сталина нашли бы лишь очередную получку в конверте.

В своем могучем рабовладельческом государстве Сталин был сам первым рабом, но из всех человеческих страстей в нем бурлили лишь две — разрушительная страсть вандала и созидательная страсть рабовладельца. От мозга костей дитя азиатской культуры, он рабами тоже правил не как римский патриций, а как египетский фараон. Если бы он не жил в век индустрии, он покрыл бы всю Россию сетью «великих сталинских строек» — пирамид — побольше, пошире, повыше («догнать и перегнать»).

Он, как и все восточные деспоты, разрешил своим рабам воспевать себя и даже пошел дальше. Он решил занять место официально изгнанного христианского Бога, чтобы вся страна молилась отныне ему одному. В церковь ходят только верующие, но в церковь Сталина ходили все, и никто не верил ни в какой коммунизм, в первую очередь — сам глава этой церкви. Именно поэтому «молитвы» паствы были гиперболические по формулам, напыщенные по тону, приторные по вкусу и насквозь фальшивые по существу.

Вспомним, что писали поэты о Сталине и о сталинской Конституции в разгар «великой чистки» в 1937 году.

Особенной выспренностью в то время отличалось «народное поэтическое творчество» о Сталине, которое преподносилось от имени кавказских и туркестанских поэтов и певцов. Тюркское слово «акын» и кавказское слово «ашуг» (народный певец) впервые вошли в словарь русского языка в те годы именно из-за стихов о Сталине. Ставшие тогда знаменитыми на весь Советский Союз казахский девяностолетний акын Джамбул или восьмидесятипятилетний дагестанский ашуг Сулейман Стальский были совершенно неграмотными людьми, а им приписывали не только стихи, но и целые поэмы о Сталине — в полном соответствии с «Кратким курсом истории партии». Ларчик открывался просто: их заставляли пересказывать оды древних восточных певцов об их добрых царях, шахах, халифах и султанах, русские переводчики их переводили на русский язык с небольшой модернизацией, «созвучной эпохе»: в стихах и песнях акынов и ашугов вместо всех этих добрых, великих, солнечных шахов и халифов появлялся только один Сталин.

1937 год — год апогея беспримерного в истории всеобщего террора, когда практически в СССР не было семьи, не задетой чисткой. В разгаре этой инквизиции Сталин инсценирует «свободные выборы» по только что принятой «самой демократической в мире сталинской Конституции», а акыны и ашуги ее воспевают («Новый мир», 1937, № 12):

Джамбул: