Роберт Ладлэм - Уик-энд

— Тремьян сказал, что утром он точно уезжает…

— Люфтганза. Прямой рейс в Цюрих. Он хороший юрист, очень гибкий в такого рода делах. Он хотел исчезнуть с тем, что ему удалось сберечь.

— Значит, они оба — то есть каждый по отдельности — бросили Берни.

— У мистера и миссис Остерман были свои собственные планы. Они намеревались вложить крупные суммы в некий парижский синдикат. Оставалось только послать телеграмму французскому юристу.

Таннер, поднявшись с дивана, прислонился к подоконнику, глядя на лужайку внизу. Он сомневался, что ему хочется слышать дальнейшее. Его уже тошнило от всего этого. Казалось, что пятна грязи покрыли всех без исключения. Как Фассет и говорил.

« Все развивается по спирали, мистер Таннер. И ни у кого нет башни из слоновой кости».

Он медленно повернулся к Гроверу.

— У меня есть еще несколько вопросов.

— Вряд ли нам удастся ответить на все, — сказал Дженкинс. — Что бы мы вам сегодня ни рассказали, у вас еще долго будут возникать вопросы. Вы будете обнаруживать какие-то неясности, сталкиваться с противоречиями, и они будут порождать сомнения. И снова у вас будут возникать вопросы… Это самое трудное. Для вас дело носит сугубо личный характер. И субъективный. Пять дней вы жили и действовали в состоянии крайнего напряжения и почти не спали. Фассет учитывал и это тоже.

— Я хочу спросить о чисто конкретной вещи… У Лейлы была брошка, которая ясно видна в темноте. Но на стене не осталось ни одного следа от пуль… Ее мужа не было на месте, когда прошлой ночью я был в поселке. Кто-то проколол мне шины и пытался раздавить меня… Встреча на Ласситер была моейидеей. Как мог узнать о ней Фассет, если ему никто ничего не передавал?.. Почему вы так уверены, что с «Омегой» покончено?.. Вы ничего не знали о Маккалифе. Почему же теперь вы уверены, что они не… — Таннер остановился, поняв, что готово было вырваться у него. Он посмотрел на Дженкинса в упор.

Дженкинс сказал ему правду: у него опять возникли вопросы, потому что он не мог оправиться от обманов, имевших к нему самое прямое отношение.

Гровер наклонился вперед.

— В свое время все прояснится. Ответы на ваши вопросы не представляют труда. Фассет и Маккалиф работали в одной команде. Оставив мотель и перебравшись на новое место, Фассет сделал отвод от телефонной подслушки из вашего дома. Он легко мог связаться по рации с Маккалифом в поселке и передать ему указание убить вас. Возможно, он вызвал Маккалифа и к старому вокзалу, когда тот сказал, что попытка не удалась. Обзавестись автомобилем не проблема, так же, как и пропороть шины. Брошка миссис Остерман? Просто деталь ее платья. Незадетая стена? Ее расположение, насколько я успел разобраться, практически не позволяет вести по ней прямой огонь.

— «Практически», «возможно»… О Господи! — Таннер вернулся к дивану и неловко опустился на него. Он взял Эллис за руку. — Подождите минутку, — помолчав, заговорил он. — Вчера днем на кухне кое-что произошло…

— Мы знаем, — вежливо перебил его Дженкинс. — Ваша жена рассказывала нам.

Посмотрев на Джона, Эллис кивнула. Глаза у нее были грустные.

— Ваши друзья Остерманы — люди заметные, — продолжал Дженкинс. — Миссис Остерман увидела, что ее муж хочет, что он долженвыбраться наружу помочь вам. Он не мог оставаться на месте и смотреть, как вас убивают… А они очень близки друг с другом. И она дала ему разрешение рискнуть жизнью ради вас.

Джон Таннер прикрыл глаза.

— Так что не ломайте голову над этим, — сказал Дженкинс.

Глянув на Дженкинса, Таннер все понял.

Гровер встал. Это послужило сигналом для Дженкинса, который тоже поднялся.

— Мы уходим. Нам бы не хотелось утомлять вас и дальше. У нас еще будет много времени. Мы обязаны вам… О, кстати. Это принадлежит вам. — Гровер вытащил из кармана конверт.

— Что это?

— Бумага, которую вы подписывали для Фассета. Ваше соглашение относительно «Омеги». Можете верить мне на слово, что эти данные похоронены глубоко в архивах. Затеряны среди миллионов бумаг. На благо обеих стран.

— Понимаю… И последнее. — Таннер помолчал, боясь своего вопроса.

— Что именно?

— Кто из них звонил вам? Кто из них сказал вам о вокзале на Ласситер-роуд? Кардоне, Тремьян?

— Они сделали это на пару. Встретившись, они решились позвонить в полицию.

— Вот так: взяли и решились?

— В этом-то и заключается ирония судьбы, мистер Таннер, — сказал Гровер. — Сделай они раньше то, чего от них ждали, ничего бы этого не произошло. Но только прошлым вечером они наконец решили довериться друг другу, выложить всю правду.

Сэддл-Уолли был полон пересудов, которые шепотом передавались из уст в уста. В полумраке паба люди собирались небольшими группами и тихо обменивались неизвестно откуда добытыми сведениями. В клубе пары сидели вокруг бассейна и тоже обсуждали странные события, случившиеся недавно. Выяснилось, что Кардоне отправились в долгий отпуск и никто не знает куда и что у его фирмы, кажется, крупные неприятности. Ричард Тремьян явно пьет более чем обычно, хотя и обычно он пьет более чем достаточно. О Тремьянах ходили и другие слухи. Горничная от них ушла, и дом ничем не напоминал то, чем он когда-то был. Цветники Вирджинии зарастали сорняками.

Но скоро все разговоры прекратились. Сэддл-Уолли быстро восстановил свое привычное благодушие. Немного спустя никто уже не задавал вопросов ни о Тремьянах, ни о Кардоне. По сути, они остались чужими в местном сообществе. И друзья их вряд ли относились к числу тех, кого было бы желательно видеть в клубе. Да и вообще, имеет ли смысл углубляться во все это? Ведь вокруг столько интересного! В летние месяцы Сэддл-Уолли представлял собой восхитительное место. И почему бы ему не быть таким, в самом деле?

Спокойным, отгороженным от всего мира, безопасным… «Разделяй и убивай».

«Омега» одержала победу.

Таннер вспоминает роман Дж. Оруэлла «1984», в котором рассказывается о тоталитарном государстве.

Игра слов: «дубильщик» по-английски звучит как «таннер».

Писатель (нем.).