Дэвид Моррелл - Первая Кровь

Он вы­лез из пру­да, на­шел на зем­ле тон­кую ве­точ­ку и про­чис­тил ею вин­тов­ку, дер­нул нес­коль­ко раз зат­во­ром, про­ве­ряя лег­кость хо­да, вновь за­ря­дил выб­ро­шен­ны­ми при этом пат­ро­на­ми, и ос­то­рож­но по­шел сквозь кус­ты в сто­ро­ну до­ро­ги. Он был рад, что смыл грязь в ручье, сей­час он чув­с­т­во­вал се­бя луч­ше, энер­гич­нее, впол­не спо­соб­ным скрыть­ся от прес­ле­до­ва­те­лей.

Это чув­с­т­во ис­чез­ло, ког­да он ус­лы­шал со­бак, две сво­ры. Од­на бы­ла пря­мо впе­ре­ди и дви­га­лась в его сто­ро­ну, дру­гая – сле­ва. Те, что впе­ре­ди, шли, на­вер­ное, по сле­ду, ос­тав­лен­но­му им, ког­да он, по­те­ряв Тис­ла, доб­рел до это­го ручья и в по­лу­бес­соз­на­тель­ном сос­то­янии под­нял­ся к руд­ни­ку. Зна­чит, ле­вая сво­ра пов­то­ря­ет его путь, ког­да он гнал­ся за Тис­лом в ку­ма­ни­ке. С тех пор прош­ло боль­ше су­ток, и, ес­ли там нет опыт­но­го сле­до­пы­та, они не смо­гут оп­ре­де­лить, ка­кой след ос­тав­лен им на пу­ти в за­рос­ли ку­ма­ни­ка и ка­кой – из за­рос­лей. Что­бы не рис­ко­вать, они пус­ти­ли со­бак по обо­им сле­дам.

Все эти со­об­ра­же­ния ма­ло ему по­мог­ли. Не­об­хо­ди­мо бы­ло как-то от­де­лать­ся от сво­ры, приб­ли­жа­ющей­ся к ручью, а прос­то убе­жать от них он не мог – с пе­ре­ло­ман­ны­ми-то реб­ра­ми. Мож­но ус­т­ро­ить им за­са­ду и пе­рес­т­ре­лять, как он пе­рес­т­ре­лял со­бак Тис­ла, но выс­т­ре­лы вы­да­дут его по­зи­цию, а в ле­су столь­ко прес­ле­до­ва­те­лей­, что его быс­т­ро ок­ру­жат.

Нужно об­ма­нуть со­бак. Вре­мя у не­го есть. Они не по­явят­ся сра­зу в этой час­ти ручья. Вна­ча­ле его за­пах уве­дет их от во­ды, вверх к руд­ни­ку.

У не­го по­яви­лась идея. Не очень хо­ро­шая, но все же. Он быс­т­ро вер­нул­ся к то­му мес­ту, где ле­жал за­рыв­шись в грязь, там во­шел в во­ду по по­яс и, ос­то­рож­но сту­пая, нап­ра­вил­ся по те­че­нию ручья в сто­ро­ну до­ро­ги, при­ки­ды­вая по хо­ду, как по­ве­дут се­бя со­ба­ки. Они спус­тят­ся от руд­ни­ка, най­дут его след от «ло­жа» в ручье в лес, пой­дут по не­му и ос­та­но­вят­ся в рас­те­рян­нос­ти, ког­да след вдруг обор­вет­ся пос­ре­ди кус­тар­ни­ка. Соп­ро­вож­да­ющие со­бак лю­ди не ско­ро пой­мут, что он вер­нул­ся по соб­с­т­вен­но­му сле­ду к ручью и во­шел в не­го, а ког­да пой­мут, он бу­дет уже да­ле­ко. Мо­жет быть, в ма­ши­не, ко­то­рую ук­ра­дет.

Но по­ли­ция опо­вес­тит все до­рож­ные пат­ру­ли о кра­де­ной ма­ши­не.

А он ее бро­сит, про­ехав нес­коль­ко миль.

И что даль­ше? Ук­расть еще од­ну ма­ши­ну, а по­том и ее бро­сить? Ос­та­вить ма­ши­ну и ухо­дить пеш­ком, что­бы вско­ре ус­лы­шать за спи­ной со­бак?

Пробираясь по ручью и об­ду­мы­вая все ва­ри­ан­ты, он пос­те­пен­но по­нял, как это бу­дет труд­но, поч­ти не­воз­мож­но. Тисл ни­ког­да не от­с­та­нет. Тисл не даст ему жить на сво­бо­де, да­же от­дох­нуть не даст.

С бес­по­кой­ст­вом прис­лу­ши­ва­ясь к лаю со­бак, ко­то­рый ста­но­вил­ся все бли­же, и гля­дя под но­ги, что­бы не зап­нуть­ся о круп­ный ка­мень или еще обо что-ни­будь, он шел, при­жи­мая ру­ку к реб­рам, и не ви­дел че­ло­ве­ка, по­ка не нат­к­нул­ся на не­го. Тот си­дел на бе­ре­гу, сняв нос­ки и бо­тин­ки и опус­тив но­ги в во­ду. У это­го че­ло­ве­ка бы­ли го­лу­бые гла­за. Он дер­жал вин­тов­ку на­го­то­ве, по­доз­ри­тель­но хму­рясь. На­вер­ное, он слы­шал, как приб­ли­жа­ет­ся Рэм­бо, и на вся­кий слу­чай при­го­то­вил­ся, но, оче­вид­но, не ве­рил, что это дей­ст­ви­тель­но мо­жет быть Рэм­бо, по­то­му что ког­да он по­нял, кто пе­ред ним, его па­ра­ли­зо­ва­ло, а Рэм­бо бро­сил­ся на не­го. Ни­ка­ко­го шу­ма. Не дол­ж­но быть ни­ка­ко­го шу­ма. Не стре­лять. Рэм­бо вых­ва­тил нож, от­б­ро­сил вин­тов­ку про­тив­ни­ка в сто­ро­ну, тот ус­пел при­под­нять­ся – и Рэм­бо вса­дил ему нож в жи­вот и тут же про­вел им вверх, к реб­рам.

– Иисусе, – удив­лен­но ска­зал че­ло­век и умер.

– Что? – спро­сил кто-то.

Рэмбо не­воль­но дер­нул­ся. У не­го не бы­ло воз­мож­нос­ти спря­тать­ся.

– Я же те­бе го­во­рил, пе­рес­тань жа­ло­вать­ся на свои но­ги, – про­дол­жал го­лос. – Ну, на­де­вай бо­тин­ки, нам… – Из-за по­рос­ше­го тра­вой хол­ми­ка вы­шел че­ло­век. Он ока­зал­ся про­вор­нее, чем его то­ва­рищ – сра­зу бро­сил­ся к сво­ей вин­тов­ке, прис­ло­нен­ной к де­ре­ву, Рэм­бо по­пы­тал­ся его опе­ре­дить, но не ус­пел, и че­ло­век выс­т­ре­лил, то­роп­ли­во, не це­лясь. Этот выс­т­рел по­кон­чил со все­ми на­деж­да­ми Рэм­бо. Прос­т­ре­лив ему го­ло­ву, Рэм­бо в ужа­се по­ду­мал: Бо­же мой, что те­перь де­лать? Сю­да же все сбе­гут­ся…

В ле­су встре­во­жен­но пе­рек­ри­ки­ва­лись лю­ди. Весь кус­тар­ник пол­нил­ся шо­ро­хом и трес­ком ло­ма­ющих­ся ве­ток. Со­ба­ки за­ла­яли ожив­лен­нее, по­вер­ну­ли в его сто­ро­ну. А ему не­ку­да бе­жать. Вез­де лю­ди. Это ко­нец.

Он был поч­ти рад, что про­иг­рал, – боль­ше не нуж­но бе­гать, его дос­та­вят к вра­чу, да­дут обез­бо­ли­ва­ющие, уло­жат в пос­тель. Чис­тая одеж­да. Сон.

Если его не прис­т­ре­лят на мес­те, ре­шив, буд­то он го­тов во­евать даль­ше.

Он бро­сит вин­тов­ку, под­ни­мет ру­ки и гром­ко крик­нет, что сда­ет­ся.

Эта идея вы­зы­ва­ла у не­го от­в­ра­ще­ние. Он не мог прос­то сто­ять и ждать. Он ни­ког­да еще так не де­лал. Дол­ж­но же быть что-то еще, что мож­но сде­лать. Он вспом­нил о руд­ни­ке и о пос­лед­нем пра­ви­ле: ес­ли он про­иг­ры­ва­ет и его дол­ж­ны взять, он по край­ней ме­ре сам вы­би­ра­ет мес­то, где это­му про­изой­ти, а мес­том, да­ющим ему на­иболь­шее пре­иму­щес­т­во, был руд­ник. Кто зна­ет… Вдруг там у не­го по­явит­ся ка­кая-то воз­мож­ность спас­тись?

Люди с трес­ком про­би­ра­лись че­рез кус­тар­ник и бы­ли уже сов­сем близ­ко. По­ка ни­ко­го не вид­но, но ско­ро они по­ка­жут­ся. Зна­чит, руд­ник. По те­лу по­лых­нул бо­евой огонь, как всег­да пе­ред на­ча­лом схват­ки. Он уже не чув­с­т­во­вал ус­та­лос­ти и быс­т­ро по­бе­жал прочь от ручья, в глубь ле­са. Ус­лы­шал шум впе­ре­ди, в гус­том кус­тар­ни­ке, и по­вер­нул на­ле­во, ста­ра­ясь приг­нуть­ся как мож­но ни­же. Да­ле­ко спра­ва он уви­дел их, с кри­ка­ми бе­гу­щих к ручью. Сол­да­ты на­ци­ональ­ной гвар­дии. В фор­ме и в кас­ках. Ночью, гля­дя на цепь ог­ней­, он нас­меш­ли­во ду­мал, что Тисл пос­лал на не­го це­лую ар­мию. Черт возь­ми, это дей­ст­ви­тель­но бы­ла ар­мия.

Тисл си­дел весь об­мяк­ший на скамье и смот­рел, как по­ли­цей­ский от­ме­ча­ет крес­ти­ком мес­то на кар­те, где наш­ли те­ла двух граж­дан­с­ких у ручья. Ему ка­за­лось, буд­то он смот­рит на все это из­да­ле­ка: вос­п­ри­ятие бы­ло при­туп­ле­но таб­лет­ка­ми, ко­то­рых он наг­ло­тал­ся. Он ни­че­го не ска­зал Тра­ут­мэ­ну и Кер­ну, но ког­да уз­нал об об­на­ру­же­нии двух тел – один граж­дан­с­кий за­ре­зан, один зас­т­ре­лен – он по­чув­с­т­во­вал рез­кую сжи­ма­ющую боль в сер­д­це. Нас­толь­ко силь­ную, что ему ста­ло страш­но. Уби­ты еще двое. Сколь­ко те­перь все­го? Пят­над­цать? Во­сем­над­цать?