Татьяна Устинова - Отель последней надежды

Тут она вдруг сообразила, что он и впрямь не младенец, а она не его нежная мать, и смутилась.

— Наплевать на штаны, я их просто выжму, — сказал Дэн Уолш. — Где у вас ванная?

Он вернулся через пять минут, штаны и рубаха у него по-прежнему были мокрыми, только теперь еще и очень мятыми. А сам он был очень доволен собой, по крайней мере, Надежде так показалось.

Боже мой. Во всем мире мужчины одинаковы!..

— Теперь давайте поедим русских макарон.

И они моментально слопали всю миску, которая была довольно внушительных размеров.

— В них почти нет калорий, — повторила Надежда, как бы утешая начальника службы безопасности.

— Моя жена всегда считала калории, — вдруг сказал он. — У нее это.., как сказать по-русски? Идея, которая навязалась?

— Навязчивая идея.

— Она считала калории в зубной пасте.

— Она ела зубную пасту?!

— Нет, но, когда чистишь зубы, можно случайно ее проглотить, а там калории. Калории в салате, в майонезе, в креветках, в подливке, в молоке, в кофе!

— Кстати, хотите кофе?

Ей неприятно было слушать про его жену, которая считала калории в зубной пасте, и очень хотелось съязвить, что она, должно быть, идиотка, хотя Надежда понятия не имела, идиотка бывшая жена Уолша или нет! Все тянуло сказать, что уж она-то, Надежда, совсем не такая, она гораздо лучше, и вообще русские женщины — видите?! — среди ночи запросто могут съесть тазик макарон, и все эти мысли были ужасной глупостью!

Какое ей дело до жены Уолша?! Надежда Звонарева не имеет на него никаких видов, то есть на самом деле никаких, и глупо и не нужно демонстрировать ему свои преимущества перед той, которая — зараза! — его покинула, да еще и калории считала! Тем не менее ее тянуло демонстрировать, и Надежда твердым голосом еще раз спросила его, не хочет ли он кофе.

После русских макарон с сыром, которые подействовали на Дэна умиротворяюще, очень захотелось спать. Он даже на секунду прикрыл глаза, а потом, не отвечая на сакраментальный вопрос про кофе, вдруг сказал:

— Вы же знаете, почему дверь на чердак была открыта! Я увидел это по вашему лицу. Вы знаете, да? У вас тогда позвонил телефон, и я не стал спрашивать, но, если бы я спросил, вы бы ответили. Вы очень плохо врете. Надежда.

— Я стараюсь врать поменьше, — пробормотала она.

Откуда он узнал про чердак?! Она никому не говорила! Она только у Лидочки спросила, а та ответила…

Надежда поднялась и стала собирать со стола тарелки, которых было много. Даже сыр был в особой фарфоровой штучке. Надежда любила красивую посуду и любила, чтобы у нее на столе всегда было красиво.

— Так что насчет кофе?

— А что насчет чердака?

— Я не знаю, что вам сказать, Дэн.

— Скажите правду, да и конец делу!

— Да и дело с концом! Где вы учились русскому языку?

Он посмотрел на нее:

— На работе.

— Понятно.

— Почему вы не хотите говорить?

— Потому что вы все равно не поверите, а у человека будут неприятности! — пробормотала Надежда.

— У госпожи Лидии Арсентьевой?

Надежда поставила поднос, который уже было понесла к двери, на стол и воззрилась на него с изумлением:

— Откуда вы знаете?!

— А за кого вы меня принимаете?! — весело спросил он по-английски. — Я же собирал на вас досье! Там все написано. Там сказано, что вы получили работу благодаря госпоже Арсентьевой. И именно госпожа Арсентьева так ратовала за вас, когда был конкурс на должность начальника службы, и именно она вас продвигала, а вы всегда ей помогали! В гостинице нет больше человека, к которому вы были бы так искренне привязаны. И вы испугались, когда обнаружили, что дверь открыта! За кого вы могли испугаться? Вы сами сказали, что ключи от чердака есть только у господина Кторова и у ремонтных служб. Ремонтные службы к вам не имеют никакого отношения, да и господин Кторов тоже!

— Тогда зачем вы спрашиваете? Вы и сами все знаете!

— Зачем госпоже Арсентьевой понадобилось на чердак?

Надежда вздохнула и переставила на подносе тарелки. Потом еще раз вздохнула.

— Она кормит ворону.

Уолш молчал и смотрел на нее.

— Да, да, — заторопилась Надежда, — это на самом деле так, и не думайте, что мы сумасшедшие! На чердаке живет ворона, и Лидочка ее кормит. Эльвира Александровна из кондитерского цеха собирает ей мисочку с гречневой кашей и печенкой, и Лидочка относит ее на чердак для вороны.

— Мисочку? — переспросил полковник службы безопасности.

— Да подождите вы, я же говорю вам, что мы не сумасшедшие! Ну, понимаете, у Лидочки была мама, Варвара Тимофеевна. Чудесный человек, редкий! Она уже умерла. Она всегда заходила за Лидочкой в гостиницу, в конце рабочего дня. Она так привыкла, и ей нравилось думать, что у нее дочь еще как будто маленькая девочка!.. Она сидела в скверике, который прямо напротив «Англии», ждала Лидочку и кормила птиц. И к ней случайно прибилась ворона. Она не могла далеко летать, что-то у нее с крылом! Взлетит на дерево, поскачет там, а потом спустится к Варваре Тимофеевне на лавочку и сидит с ней. А когда Варвара Тимофеевна умерла, Лидочка ворону отнесла на чердак. Иначе бы ее кошки съели или замерзла бы зимой!

— Откуда у вашей Лидочки ключи от чердака?

Надежда помолчала.

— Вряд ли вы это поймете, Дэн, но она проработала в «Англии» всю жизнь, как и швейцар, который отдал на склад колеса! Для них не существует никаких.., инструкций. Конечно, у нее не должно быть ключей, но они у нее есть.

— Понятно.

Они еще посидели молча.

— Значит, пистолет на склад тоже могла принести госпожа Арсентьева. Или господин швейцар. Или господин Саньков. У вас ни для кого не существует никаких инструкций! Это чудесно, особенно когда планируется государственный визит и все правила должны соблюдаться совершенно четко!

— А может, это американцы принесли на склад пистолет! — запальчиво сказала Надежда. — Почему Саньков или Пейсахович?!

— Потому что это русский пистолет, а не американский, и называется он пистолет Стечкина. Потому что все американцы, заехавшие в отель, прошли жесткую проверку. Потому что тащить пистолет через границу невозможно без разрешения, а ни у кого из гражданских такого разрешения нет. Потому что мы четко соблюдаем инструкции!

— Для чего Пейсаховичу пистолет в шине?!

— Я же говорил в самом начале, на совещании, где вы тоже присутствовали. Готовится провокация, и, возможно, пистолет часть этой провокации.

— Что значит «провокация»?! Покушение на вашего президента?! Или на нашего?!

— Или попытка сорвать визит, — неторопливо сказал Уолш.

— Зачем?!

— Требования могут быть любыми.

— Значит, есть некая террористическая организация, члены которой засели в нашем отеле и засунули пистолет в шину Пейсаховича, чтобы пальнуть из него в самый неподходящий момент?! И убить президента?!