Андрей Воронин - Слепой. Волчанский крест

— Попрошу вас учесть это на будущее, — строго произнес начальник экспедиции и с грохотом задвинул дверь купе.

Повернувшись к поджидающему его Глебу, Краснопольский пару секунд пристально вглядывался в его лицо, а потом, убедившись, по всей видимости, что собеседник трезв и способен поддерживать деловой разговор, осведомился, курит ли он.

Сиверов не стал отрицать наличия у себя этой вредной привычки, и они с начальником вышли в тамбур, где и закурили каждый из своей пачки. Произошло это потому, что Краснопольский Глебу сигарету не предложил, а протянутую им пачку проигнорировал, тем самым демонстрируя, надо полагать, свое отношение как к Глебу, так и к переданной им информации.

Колеса под полом бодро грохотали по стыкам, вагон слегка покачивало, за окном мелькали пригородные платформы, зеленеющие рощи, луга, перелески и прочие прелести подмосковного пейзажа. Пользуясь тем, что глаза у него скрыты темными очками, Глеб разглядывал Краснопольского, стараясь подавить в себе растущее чувство неприязни к этому излишне резкому, грубоватому человеку. В конце концов, работенка ему и впрямь досталась не самая легкая и приятная, а бумаги, переданные Глебом (вернее, содержавшаяся в этих бумагах информация), никак не могли способствовать улучшению настроения Петра Владимировича.

— Учтите, я сразу понял, кто вы такой, — сказал Краснопольский после пары глубоких нервных затяжек. — Даже без этих бумаг.

— Правда? — вежливо изумился Глеб.

— Представьте себе. От вас за версту смердит Лубянкой. Одни эти ваши темные очки чего стоят!

— Темные очки я ношу потому, что у меня повышенная чувствительность к дневному свету, — любезно пояснил Сиверов. — А что касается смрада, то смердеть от меня в данный момент может разве что портвейном, да и то не за версту, как вы изволили выразиться, а лишь чуть-чуть.

Краснопольский слегка смешался, но тут же взял себя в руки. Чувствовалось, что он вырос в интеллигентной семье, с детства наслушался диссидентских разговоров на кухне, спецслужб боялся на клеточном, генетическом уровне и потому делал все от него зависящее, чтобы этот свой унизительный страх скрыть от всех, в том числе и от самого себя.

— Кстати, о портвейне, — сказал он с прежним неприязненным напором. — Имейте в виду, что, если вы и впредь будете вербовать себе союзников среди моих подчиненных подобным образом, я найду способ от вас избавиться. Водитель-пьяница — это же готовый кандидат на первоочередное увольнение! И никакая Лубянка там, в горах, мне не помешает.

— То есть подписывать своей кровью доносы на коллег вы отказываетесь, — констатировал Глеб, — и, следовательно, передавать вам адреса явок и пароли бессмысленно. Жаль! А я так на вас рассчитывал! На Лубянке остро не хватает именно таких людей, как вы, — полагающих, что они все еще живут в тридцать седьмом году и являются объектом пристального внимания палачей из НКВД, а также буквально на каждом шагу закатывающих по этому поводу истерики. Послушайте, Петр Владимирович, вы прочли то, что я вам передал?

— Да прочел я, прочел, — с досадой произнес заметно смущенный этим неожиданным нападением Краснопольский. — Насчет истерик — тут вы, наверное, правы, извините. Но эти ваши бумаги. Вы что, всерьез полагаете, что я поверю в эти басни?

— А вы что полагаете? — развивая успех, напористо спросил Глеб. — Что я вам тут мозги пудрю, а сам послан, чтобы следить за вами и предотвратить утечку информации? Помилуйте, Петр Владимирович, вы ведь не уран едете искать, а, смешно сказать, малахит! И притом там, где его уже однажды нашли и даже довольно успешно добывали.

Это была правда — столь же чистая, сколь и горькая. Основной целью экспедиции являлась оценка запасов, оставшихся в заброшенном Демидовском месторождении, расположенном в непосредственной близости от Волчанского монастыря. Строго говоря, это и вовсе была никакая не экспедиция, а так, обычная рутинная командировка, кратковременная вылазка — почти что турпоход. То, что это несерьезное дело, которое было по плечу любому практиканту, поручили такому специалисту, как Краснопольский, явилось результатом ведомственных интриг, его собственной неуживчивости и прискорбной склонности резать правду-матку, чего начальство, как известно, не любит. Немудрено поэтому, что данная поездка воспринималась Петром Владимировичем как пустая трата времени и служила дополнительным поводом для раздражения. И именно поэтому Глеб просто обязан был заставить его воспринимать себя всерьез, поскольку в противном случае данное им Федору Филипповичу обещание — постараться, чтобы эта экспедиция в полном составе вернулась домой, — превратилось бы в пустое сотрясение воздуха.

— Да оставьте вы в покое этот малахит! — вполне предсказуемо раздражаясь, воскликнул Краснопольский. — Ведь все это невозможно воспринимать всерьез!

— Что нельзя воспринимать всерьез? — сказал Глеб. — Исчезновения людей — это, по-вашему, шутки?

— В тайге люди исчезали всегда, — упрямился Петр Владимирович, — и будут, наверное, исчезать еще очень долго — до тех пор, пока ее окончательно не сведут под корень для нужд бумажной и мебельной промышленности. Ну и что?

— Действительно — ну и что? Я только хочу обратить ваше внимание на то обстоятельство, что из интересующего нас с вами района за сто с лишним лет не вернулась ни одна из посланных туда экспедиций. Вы вдумайтесь: ни одна! Вы что, хотите пополнить эту статистику?

— Как так — ни одна? Я думал, это просто выборка случаев исчезновения, куда благополучно завершившиеся экспедиции просто не вошли.

— Ничего подобного, — возразил Глеб. — Это хроника освоения тех мест без каких бы то ни было купюр.

— Действительно, выглядит странно, — задумчиво пробормотал Краснопольский, вытаскивая из пачки новую сигарету. — Но это все равно ни о чем не говорит! — воскликнул он, найдя новый аргумент. — Ведь с момента последнего исчезновения прошло больше тридцати лет!

— А между первым и последним — семьдесят пять, — хладнокровно напомнил Сиверов. — Ну и что? Каким бы ни был фактор, приводящий к гибели экспедиций, он остается неизменным на протяжении десятилетий, даже веков. С чего вы взяли, что он больше не действует?

— А с чего вы взяли, что действует?

Глеб вздохнул.

— Интересный вы человек, — сказал он. — Скажите, вы всегда приставляете дуло к виску и спускаете курок, когда хотите проверить, заряжено ли ружье? Нельзя же быть таким, извините, тупым! Вы что, хотите из одного упрямства погубить людей?

— Ничего я не хочу, — устало произнес Краснопольский, пряча обратно в пачку сигарету, которую раздумал курить. — Ни людей губить, ни верить в байки про оборотней и снежного человека. А вы хотите, чтобы я поверил?